— Данные по расчетному составу их эскадр находятся в третьей папке, — продолжил тактик, когда присутствующие успокоились. — Психологи рекомендуют перевод к нам из Западной школы как минимум трех тяжелых крейсеров и двух ударных авианосцев для эскадры Айовы.
— Переведем, — отрубил начальник кадрового управления, даже не глядя в список.
— Следующая… канмусу тяжелого ракетного крейсера «Пётр Великий». Сразу отмечу, что девочка весьма проблемная. Потенциал высок, но характер сложный и…
— Можно подумать, среди высокоранговых Дев есть милые и приятные, — скривившись, перебил контр-адмирал из штаба Флота. — Определите её в одну из формирующихся эскадр в качестве поддержки и дело с концом.
— Не лучшее решение, сэр, — торопливо вмешался начальник службы психологического контроля. — Это лишь создаст напряженность в эскадре. Она будет оспаривать лидерство даже у суперлинкора. Девочка вообще не признаёт авторитетов. Слушать тех, кто опытней, она ещё согласна, но вот слушаться…
Глава комиссии вскинул кустистые брови.
— Даже так? Ваши предложения?
— Основная сложность в том, что «Пётр Великий» не просто флагман, но ещё и ракетный крейсер. Поэтому Петра…
— Кто?
— «Петра». Девочка предпочитает это имя. Одну секунду… — психолог перелистнул несколько страниц, чуть прищурился. — Цитирую: «Для „Пётр“ у меня одной детали между ног не хватает, а до „Великого“ я пока не дослужилась». Это её слова.
— Однако, своеобразная точка зрения.
— Девочка вообще… своеобразная. Создавая «Пётр Великий», русские хотели получить универсальный корабль-убийцу авианосных эскадр, и они, черт бы их побрал, своего добились! Петра по многим пунктам самодостаточна и потому демонстрирует максимально независимое поведение. Ни одна из стандартных схем комплектования эскадры просто не подходит. Наша группа набросала примерный состав… Прошу, седьмая страница отчета.
— Это что, шутка?! — контр-адмирал из штаба потряс листком. — Ударные авианосцы класса «Эссекс», линейные крейсера «Шарнхост» и «Гнейзенау», тяжелые крейсера класса «Такао» и «Балтимор»… это же лучшее из того что мы имеем!
— Но, сэр, просто другие канмусу бесполезны. Какой смысл включать в её эскадру тихоходный авианосец, если та лишь будет сковывать весь ордер.
— То есть вы предлагаете выделить десяток лучших Дев в состав эскадры, чья боевая эффективность вообще под вопросом?! — возмутился начальник кадрового управления.
— Сэр, но потенциал… — попытался возразить тактик.
— Сколько у вас этих Дев с ракетами? — резко перебил его уже штабной.
— Одна, — вздохнул тактик отводя взгляд.
— Вот именно, одна единственная. И будут ли ещё — неизвестно. Или может вы научились призывать Дев по своему желанию и мы можем рассчитывать на инициацию десятка «Арли Бёрк» и «Нимиц»?
— Нет, сэр, проект «Стена»… до сих пор не дал однозначных результатов, — нехотя признался глава исследовательской группы. — С крейсером «Пётр Великий» — чистая случайность. И то мы её едва не потеряли.
— Эти шарлатаны только деньги сосут, — негромко, но так, что услышали все присутствующие, пробурчал представитель финотдела. — Шаманы-призыватели.
— Ну уж позвольте! Это ведь мы разработали «Сеть», которая гарантирует обнаружение готовых к инициации! — немедленно вскинулся научник. — А если бы вы нам ещё бюджет постоянно не урезали, результаты…
— Господа! Господа! — грохнул ладонью по столу глава комиссии, прерывая готовых вцепиться друг в друга спорщиков. — Достаточно. Вернемся к повестке дня.
Дождавшись тишины, он бросил хмурый взгляд на психолога.
— Кто там ещё у вас из «проблемных»?
— Лидеры миноносцев, — поморщился тот. — В устоявшуюся ранговую систему Дев они просто не вписываются. Старше эсминцев, но младше легких крейсеров. Отсюда постоянные стычки.
— Ну вот их и выделите в эскадру вашему ракетному потенциалу. Раз она такая совершенная, пусть воспитывает. Мы не в той ситуации, чтобы тратить ресурсы на сомнительные эксперименты.
Часть 14
Стою под душем, отмокаю, медленно прихожу в себя после многочасовой беготни и нервотрёпки.
Воскресенье — день тяжелый. Понедельник — фигня, подъем, учеба, отбой… а вот в так называемый выходной инструктора проявляют выдумку и креатив, чтобы мы не заскучали невзначай. Всякие там спортивные мероприятия в добровольно-принудительном порядке, факультативные занятия (тоже «добровольные»), плюс, обязательная для флагманов общественная нагрузка. Короче, за воскресенье так «наотдыхаешься», что понедельника ждешь с нетерпеливым повизгиванием. А на днях ещё эскадры сформируют, и будет мне совсем весело. Начальство походу само не знает, куда столь выдающийся ракетный крейсер, как я, девать, так что выделят, чую, в мою эскадру по остаточному принципу, таких же… выдающихся. Ну что за жизнь, а!
Устало хлопнув по крану, я выключил воду, наскоро вытерся полотенцем, второе уже привычно намотал на голову, и, закутавшись в халат, вышел из душевой.
— На первом чисто! — прозвенел снизу девчоночий голосок, стоило мне оказаться в коридоре.
Господи, детеныши, ну что ж вам тихо не сидится?!
— Второй, второй проверьте!
— Да не орите вы, не слышно же ничего!
— Есть контакт! Удаление десять, северо-восток!
— Наверх!
Услышав за спиной нарастающий грохот, я успел прижаться к стенке, поэтому пылающая азартом стайка эсминцев пролетела мимо, а не втоптала меня в паркет.
Выбросив руку, поймал последнюю из них за ухо, раздраженно поинтересовавшись:
— Куда бежим?
— Уй, пусти! — обиженно взвизгнула пигалица, выворачиваясь. — Здесь самотопина!
А, понятно, мелкие подлодку гоняют.
Подлодок в Школе никто не любит (ну, кроме их инструкторов), поскольку на ранги те плевать хотели, глумясь даже над линкорами: «большому кораблю — большая торпеда», а на обещания привить им иерархию при помощи мануально-воспитательной терапии лишь издевательски хихикали: «сначала поймай». Нет, бегали они не особо (хороших «ходоков» среди подлодок отродясь не водилось), но зато прятались не хуже киношных ниндзя. Недаром весь преподавательский состав «самотопного» факультета состоял из инструкторов диверсионных подразделений Корпуса Морской пехоты.
Вдобавок, подлодки-первокурсницы регулярно прокрадывались к нам в общагу с целью чего-нибудь стянуть. Разумеется, «честно найденное» потом возвращали, но исключительно за сладости, что наших мелких приводило прямо-таки в неистовство. Сладкое в Школе вообще было страшным дефицитом, поскольку выдавали его строго по нормам, разработанным диетологами, и даже в «чипке», как я по привычке обзывал единственный магазинчик на территории, можно было купить не больше ста грамм в сутки.
Пару раз самотопин за подобные экспроприации пытались бить… но неудачно. Наглые подлодки честной драки не признавали в принципе и на борцов за справедливость наваливались всей стаей. Причем из засады.
В общем, первые курсы надводного и подводного факультетов находились в состоянии перманентной войны. Правда, к третьему курсу дурь выветривалась даже из самых буйных, но на место поумневших вставали новые бойцы, так что ситуация радовала стабильностью.
— Охотницы, блин, — буркнул я, выпуская свою добычу.
— Злюка! — пискнула девчонка, отбежав на пару метров.
— Брысь.
Не любят меня эсминцы. Что в общем-то, взаимно — я их постоянно гоняю, а они мне нервы треплют. Вся школьная мелочь просто обожает Харуну и потому, что ни день, под дверями нашей комнаты маячат толпы пигалиц, словно фанатки в ожидании кумира. Что реально задалбывает — едва дверь откроешь, внутрь сразу любопытная мордашка просовывается — «ой, а где Хару-Хару?».
Вот и сейчас, троица легких крейсеров подпирает стенку напротив нашей комнаты, о чем-то шушукаясь.
— Кыш отсюда, хоть в воскресенье отдохнуть дайте! — взмахом полотенца разогнав очередных поклонниц и не обращая внимания на злобное шипение за спиной, я добрался, наконец, до родного обиталища.
Нет, с Харуной определенно надо поговорить. Пусть она им приёмные часы назначает, что ли!
Сбросив халат, натянул спортивный костюм (один фиг на вечернюю поверку переодеваться) и замер, вертя головой. Странно, такое впечатление, что рядом кто-то есть. На суше у меня слух, конечно, не очень, это в море своей акустикой на полгоризонта слышу, но всё равно, по человеческим меркам абсолютный. С полминуты повертевшись, взял пеленг и, подойдя к шкафу, распахнул.
Ну точно! Совсем мелкая девчонка, забилась в самый угол, свернулась в клубок, и типа нет здесь никого.
— Да вашу ж машу! Вы совсем уже оборзели?! А ну вылазь!
Но девчонка только зажмурилась и ещё сильнее влипла в угол, попытавшись окончательно слиться со стенкой.
Я аж обалдел от подобной наглости.
— Вылазь, кому сказано! — Ухватив неожиданную находку за шкирку, вытащил её из шкафа и приподнял на вытянутой руке, с удивлением разглядывая.
Оп-па! Да это же подлодка. Судя по ритму сердца (а оно у девчонки грохотало, как барабан), кто-то из «семерок».
Недоуменно почесав в затылке, легонько встряхнул свою добычу:
— Эй, ты хоть обзовись, для ориентиру.
В ответ тишина.
И что теперь с ней делать? За дверь выкинуть эсминцам на радость?
Тяжко вздохнув, попробовал поставить на ноги. Бесполезно. Стоять не хочет, подгибает коленки и пытается обратно в клубок свернуться. Тьфу, блин.
Так, с девицею в руке, в коридор и вышел, едва не столкнувшись с «поисковой эскадрой».
Замерли, стоят, смотрят. На меня с благоговейным страхом и осуждением, на подлодку с жалостью и уважением.
— Отчаянная… — чуть слышный вздох кого-то из мелких.
— Ой, девочки, а куда она её? — шепот в задних рядах.
— Съест.
— Да ладно!
— Чего «ладно», я сама слышала: «Мы таких по десятку на завтрак ели».
— Так ужин скоро!
— Ну значит, на ужин.
Дурдом.
До корпуса самотопов от нас метров пятьдесят, если напрямую, так что добрался я быстро. Даже несмотря на оттягивающую руку девчонку. Та, завидев родные стены вдалеке, вроде как ожила, но шевелить ногами самостоятельно по-прежнему отказывалась. Разве что когда мы проходили мимо симпатичных густых кустиков в половину моего роста, едва заметно встрепенулась, и я резко тормознул, напрягая слух.