Часть 30
Мне пофиг! Мне всё пофиг! Мне… а, чёрт! Выпрямив погнувшийся совок, я сделал глубокий вдох, подавляя желание со всего маху пнуть чёртову паллету с чёртовой рассадой. Выдохнул, потряс головой. Спокойствие, только спокойствие. Чего я вообще психую? Ну не пошёл на этот концерт, и что? Чего я вообще там забыл? Корейцев накрашенных? Угу, всю жизнь мечтал. Может, из-за ползания по клумбе злюсь? Ну да, терпеть не могу в земле копаться, но ведь имеются занятия и куда неприятней. Проверено, блин, на собственном опыте. Тогда… тогда… получается, это я из-за ссоры с Ханой психую? Да ну, бред! Ведь бред же! Па-а-адумаешь… зануда. Тоже мне! И вообще! Вон сколько девчонок красивых вокруг! Та же Харуна. Умница, красавица, а уж фигурка у неё… как вспомнишь, так сразу… сразу… хм, что-то никаких особых чувств не вызывает. Красивая, да, смотреть приятно. Но и только. Впрочем, это не показатель. В конце концов, Харуна моя соседка, я её каждый вечер в одном белье наблюдаю, так что привык. Вот возьмём Грейс. Да, возьмём и вспомним симпатичную немку. Вот когда она в душе раздевается… м-мм… ножки, талия, грудь. Смотришь, и сама собой… зависть просыпается. Жгучая! Вот почему у неё нормальный второй размер, а у меня «неплохо для твоего возраста»?! Где справедливость, спрашивается?! Я, между прочим, тоже крейсер линейный! По натовской классификации! Так какого хрена у других калибры, а у меня… у меня… Тьфу, блин!
Плюхнувшись прямо на землю, я мрачно уставился на скрученный в трубочку совок.
Будем смотреть правде в её бесстыжие гляделки — злюсь я исключительно из-за ссоры с Хиэй. Без вариантов. Мда, приплыли. «Наш Петя, кажется, влюбился — кричали грузчики в порту». Твою же мать, а.
— Эй! Эй, ты!
Пребывая в мрачных раздумьях о сложностях жизни, я как-то не сразу понял, что «Эй ты!» — это мне, оказывается. Когда же сообразил и медленно так повернул голову, чтобы посмотреть на идиотку, которой настолько жизнь наскучила… то просто впал в ступор.
Школа. Режимный объект с драконовскими мерами безопасности. Куда даже высших чиновников ООН пускают лишь под конвоем… И вот, посреди этого режимного объекта стоит абсолютно гражданская девица в сопровождении такого же гражданского мужика азиатской наружности. Стоит, пялится на меня с презрительным высокомерием и…
— Ты что, глухая?! — зашипела девица. — Я к тебе обращаюсь!
…блажит, как потерпевшая.
Вот кого Шин СуДжи терпеть не могла, так это девок, получивших всё за просто так. Причём всё и сразу! Как вот эта тупая корова, что гляделками хлопает. Ведь явно же ни разу в косметической клинике не была (ну откуда у какой-то уборщицы деньги на косметическую операцию?), а всё при ней! И мордашка смазливая, и фигура, как у топ-модели, и ноги от подмышек! Ну почему, почему боги так несправедливы?!
— СуДжи, что случилось? — недовольно поинтересовался господин Пак. — Мы что, заблудились?
— Простите, господин старший менеджер, я сейчас всё разузнаю, — торопливо поклонившись, СуДжи решительно зашагала к пялящейся на них уборщице. Или садовнице. Или кто она там? Но не успела сделать и пары шагов, как уборщица поднялась на ноги, бесстрастно отчеканив:
— С газона сойди.
— Что?! — СуДжи едва не задохнулась от возмущения. — Да ты… ты хоть знаешь, кто я?!
— Мне плевать, — всё так же бесстрастно заметила наглая девка, отряхивая свой задрипанный комбинезон. — Нахрен с пляжа.
СуДжи набрала в грудь воздуха, чтобы… но ей опять не дали и слова произнести. На этот раз две малышки-канмусу, которые, вылетев из-за угла, сходу принявшись возмущаться:
— Ну вы чего ушли…
— Бегай, вас ищи…
— Говорили же, подождать…
— Господин Пак торопится… — извиняющимся тоном начала СуДжи, но её снова перебили. Теперь уже наглая девка. Холодно сощурившись, она внезапно лязгнула:
— Почему вы оставили гражданских одних? — причём обращено это было к девочкам-канмусу и таким тоном, словно девка была куда выше их по положению. И что самое невероятное — те завиляли взглядами, принявшись наперебой оправдываться:
— А что такого…
— Мы не специально…
— Сказали же подождать…
— А они…
С минуту их послушав, уборщица поморщилась, бросив: «Замолкните», после чего извлекла из кармашка мобильник и быстро забегала пальцем по кнопкам, кого-то вызванивая.
Вызвонить Айову мне удалось только с третьей попытки, поскольку американская королева тусила на концерте и явно не желала отвлекаться на какие-то посторонние звонки. Но всё же удалось.
— Айрин, я тут на Южной аллее воздухом дышу, подойди, — бросил я в ответ на недовольное «Алло». И ничего не объясняя, сразу нажал «отбой», а то ведь все разговоры по школьным мобильникам пишутся.
Впрочем, объяснять ничего не требовалось. По принятому в Школе нехитрому коду «воздух» — означало «важно, вне всякой очереди», ну, а устраивать телефонные розыгрыши среди канмусу не принято категорически. Это у людей находятся дебилы, считающие подобное забавным, а у нас важность точной и достоверной информации понимают даже самые сопливые первокурсницы.
Так что не прошло и пяти минут, как по дорожке зацокали каблучки и из-за угла выплыла Её Королевское Величество Айова в сопровождении своей бессменной телохранительницы.
Одним взглядом оценила композицию — две недовольные эсминки из её эскадры, двое растерянных гражданских, плюс, я, весь такой брутальный в измазанном землёй х/б, б/у — остановилась, и аристократически выгнула бровь, видимо вопрошая «Что за дела?».
— Твои людей сопровождать взялись, — пояснил я. — А потом оставили и по своим делам убежали.
Недовольно сопевшие эсминки тут же возмутились, принявшись наперебой разъяснять правильную трактовку событий.
— Неправда!
— Мы только отошли…
— Им сказали ждать…
— А они…
Я лишь развёл руками, показывая Айове — сама видишь. Затем, старательно сохраняя ровный тон, заметил:
— Они даже не понимают, в чём виноваты.
Королева резко вскинулась, прожгла меня яростным взглядом… но ничего не сказала, лишь сжала зубы так, что на скулах проступили желваки.
Ну да, эсминцы, бросившие подопечных и убежавшие по своим делам — это даже не знаю… и преступлением-то не назовёшь. «Смертный грех», как сказали бы люди. Который потом не отмолить. Если уж взял кого-то под охрану — то доведи любой ценой. Даже если эта цена — твоя жизнь.
Помолчав, Айова повернулась к съёжившимся под её взглядом эсминкам, отчеканив:
— В расположение. Бегом.
Затем, пару секунд помялась, зло косясь в мою сторону, но всё же выдавила из себя:
— Должна буду.
И, кивнув своей телохранительнице, решительно зашагала следом за сорвавшимися с места подчинёнными.
Беззвучно хмыкнув в спину гордо удаляющейся королеве, я мысленно пожал плечами. Сдались мне её долги. Понятно, что можно было просто вызвать охрану и данное происшествие Айове забыли бы ещё очень и очень не скоро, но зачем? Воспитательную беседу с залётчицами она сейчас и сама проведёт, причём, куда более доходчивую, чем инструктора. Так какой смысл мне её сдавать? Из общей вредности организма, что ли? Пф-ф!
Уже собираясь вернуться к работе, я обернулся и… ошарашенно замер, медленно со скрипом осознавая, что только что сам, своими собственными руками, нашёл себе приключений на корму. Детёнышей Айове сдал, но гражданские-то никуда не делись. Вот они, стоят, молчат и гляделками испуганно лупают (ага, взбешённый супер-линкор — зрелище не самое успокаивающее). А ведь теперь я за них отвечаю, получается. Твою же мать…
Смерив взглядом мужика — лощёный такой кореец (или японец, кто его разберёт) — и, поняв по бараньему выражению лица, что он вообще дуб дубом в английском, переключился на наглую девицу. Правда, теперь она выглядела не наглой, а испуганной. Явно не понимает, где накосячила, но вот то, что накосячила, начинает осознавать.
— Как вы вообще тут оказались? — с досадой поинтересовался я, вертя головой по сторонам. Сейчас вот ещё патруль нагрянет и будет совсем весело. Хотя, это вряд ли, вся охрана на концерте, бдит. Всё-таки привезти к трём сотням малолетних канмусок мальчуковую поп-группу… это всё равно, что кусок мяса в бассейн к акулам бросить.
Девица встрепенулась и торопливо залопотала. Из её путанных объяснений на хреновом английском я лишь понял, что лощёный мужик — один из менеджеров как раз той самой поп-группы, сама она стажёр-переводчик, они чего-то искали, мелкие обещали их проводить, сами потом куда-то убежали, а господин Пак торопится и дальше они попёрлись самостоятельно.
— Понятно, — поморщился я. — Теперь кру-угом, и той же дорогой обратно.
— Но господин старший менеджер… — запротестовала девица.
— Плевать, — уже откровенно зло перебил я. — Девочка, объясни своему боссу, что здесь режимный объект. Так что если сейчас появится охрана, то у меня будут неприятности, а вас отволокут в Особый отдел, где вы будете долго и подробно объясняться, какого чёрта тут бродили. Причём особисты и без того замотались с этим концертом, так что вам они совсем обрадуются.
— Но… — девица никак не унималась.
— Да вашу ж машу… — в сердцах перейдя на русский, я шагнул вперёд, правой рукой ухватил за шкирку её, левой мужика (благо корейцы невысокие), и, приподняв, пронёс метров пять, задавая направление.
Отпустив, прошипел:
— Вперёд, по этому курсу. И бодрее ногами шевелите, пока охрана вас не хватилась.
Получив свободу, ошарашенные люди, явно на автомате засеменили в нужную сторону, испуганно оглядываясь. Так что мне оставалось лишь следовать в кильватере и ободряюще порыкивать, чтобы не тормозили.
Пипец просто, представляю, как девчонки в эскортных эскадрах мучаются. Тут всего двое гражданских и уже матюков не хватает, а у них там по два-три десятка купцов в каждом конвое. Ладно, тут до концертного зала пару шагов, главное, под камеры не попасть.
Почти получилось, добрались без происшествий. Но едва не спалились в десятке метров от служебного входа — буквально минуты не хватило, чтобы этих чёртовых корей