Сижу вот сейчас на уроке, слушаю, таю и млею. Ни «воды», ни растекания соплями по древу, ни теорий… чётко, кратко, по существу. Факты, схемы, описания, выводы аналитиков… Прямо не урок, а сводка из оперативного.
— Итак, уточнённая классификация глубинных следующая… Прошу внимания, — маркер в руках преподавателя засновал по доске, вычерчивая схему. — Первое поколение — то, что сейчас мы называем «примитивами»… Курсант Саратога…
— Я, сэр! — взвившаяся на ноги американка вытянулась в струнку.
— Перечислите особенности примитивов.
— Есть, сэр! Данный вид глубинных…
— Своими словами. Только основу.
— Эм-мм… Отсутствие брони, отсутствие вооружения, отсутствие эффективных движителей, отсутствие дополнительного оборудования… по сути, просто животные, сэр.
— Верно. Садитесь.
Ну да, примитивы — это те же головастики, разве что большие и с зубами. А в остальном — безмозглые, безоружные, медленные… Ну, относительно медленные, так-то могут разгоняться до двадцати узлов. Но это лишь на короткой дистанции и не маневрируя. То есть тупо прут по прямой, как торпеды, и проламывают борт или вцепляются зубами. Увернуться несложно, а снаряды и глубинные бомбы канмусу рвут их на куски точно так же, как обычных рыб. Да что там, даже человеческие снаряды могут оглушить, ошеломить, ранить… Правда, лишь в теории, но всё равно.
— Второе поколение… — маркер вычертил чёткую линию к следующему блоку. — Первый этап эволюции. Особенностями вида являются…
Вот это уже серьёзней, хотя и ненамного. Если сравнивать с нами, то второе поколение глубинных находится где-то на уровне броненосцев времён русско-японской войны. Есть броня, есть пушки, но в целом, такое себе. Мозги куцые, снаряды «чугуниевые», броня лопается с первого же попадания… в общем, опасны только толпой и опять же на короткой дистанции.
— Далее, — новая стрелка и новый блок. — Третье поколение, так называемые «старшие особи»…
А вот эти опасны по-настоящему. Броня и вооружение мало чем уступают нашему, мозгов же вполне достаточно для координации не только своих действий, но и «подшефных». Так что за каждой старшей особью таскается целый отряд из примитивов и «младших».
— Ну и наконец… — офицер-наставник сделал небольшую паузу. — Самый редкий вид, получивший наименование «Высшие особи».
Угу, редкостные твари, практически полный аналог канмусу. Умные, сильные, быстрые… Одна радость — встречаются действительно редко. Но запоминаются надолго. Взять хотя бы «Ужас конвоев» — авианесущий линкор Re-класса. Одна-единственная дрянь, а опасней целой стаи «старших». Недаром за её уничтожение сразу орденок вешают. Только ты попробуй, эту сволочь уничтожь. Бегает быстро, «мух» несёт, как лёгкий авианосец, а в артиллерии не уступает линкору. Плюс ко всему, мозгов и хитрожопости у неё, как у какого-нибудь голливудского маньяка Лектора. Никогда не знаешь, чего ожидать. Это хорошо ещё, что Re-класс — законченные мизантропы (1). В стаи никогда не сбиваются и других глубинных скорее рассматривают, как добычу. Такое впечатление, что им вообще пофигу кого рвать.
Закончив со схемой, преподаватель машинально отряхнул руки, словно мелом писал, а не маркером, и обвёл нас внимательным взглядом.
— Вопросы?
— Сэр, курсант Иошико «Исэ», — вытянула руку Исэ. — Разрешите вопрос, сэр?
— Спрашивайте, курсант.
— А химе?
— Так как принцессы глубинных сугубо индивидуальны и находятся вне рангов и классов, их мы рассмотрим отдельно, на следующем занятии.
— Ясно, сэр.
— Раз вопросов больше нет… — преподаватель ещё раз оглядел зал и, приглушив основной свет, включил проектор: — Теперь подробно о каждом виде и входящих в него классах. Начнём с примитивов. Внимание на экран.
Открыв альбом с силуэтами и проекциями всех известных глубинных — специальный, где на полстраницы чистая графа для личных заметок — я блаженно вздохнул. Как хорошо, что нам преподавателя вернули.
Примечание к части
* Читателям, считающим, что «любого академика преподавать учили», хочу заметить, что читать лекции студентам и вести урок у школьников — это очень разное «преподавать».
1) Мизантроп — человек, который избегает общества людей, нелюдим, страдает или, наоборот, наслаждается человеконенавистничеством (мизантропией).
Часть 33.1
С урока мы вывалились слегка одуревшие (отвыкли за последнее время от такого объёма информации на биологии), и возбуждённые. Не то, чтобы мы узнали что-то вот прям совсем новое, до этого неизвестное, но всё же… Среди «старших» замечено несколько новых классов, дикие стаи теперь ведут себя чуть иначе, появилось больше информации о способностях «высших»… В общем, куча различных нюансов, которые стоит знать и учитывать, если жить хочешь. Так что высыпавшие на «разгрузочный» газон девчонки немедленно начали кучковаться, с жаром обсуждая закончившийся урок.
Мы так же собрались своей привычной компанией, заслав малышей за кофе с плюшками.
— А вот это хреново, — скривилась Грейс отчёркивая пальцем что-то в тетради.
— В смысле? — Я заглянул ей через плечо, быстро пробегая взглядом по строчкам.
— Вот это, про анабиоз, — указала немка.
— А-аа…
Ну да, если прикинуть, получается невесело. Дело в том, что твари сумрака хоть и называются «глубинными», но в глубине не живут, поскольку без воздуха обходиться не могут. Они вообще, ближе к китам, чем к рыбам. В смысле, ныряют будь здоров — на три-четыре километра — но вот сидеть под водой постоянно не способны. Точнее, так считалось до недавнего времени. Теперь же установлено, что воздух глубинным не очень-то и нужен. То есть, при недостатке кислорода они не дохнут, а впадают в анабиоз. Из которого могут выйти в любой момент.
— Это не «хреново», — мрачно хмыкнул я. — Это полный пи…
— Петра, не ругайся, — укоризненно взглянула на меня Харуна.
— Я не ругаюсь, я матерюсь, — вздохнул я. — Это и правда, полный… вперёд. Выходит, целая стая линкоров и авиков может нырнуть на пару километров, улечься там на дно, и заснуть. А потом, проснуться и всплыть прямо на пути конвоя. Зашибись, блин!
— Не всё так плохо, — отрицательно качнула головой Харуна, разворачивая к нам тетрадь, где, оказывается, уже успела набросать схему боя. — Смотрите… Глубинные услышат конвой только когда он будет уже над ними, и лишь после этого начнут просыпаться. Затем, сориентироваться в обстановке, определить где прошли корабли, начать подъём на поверхность…
— Обломаются, короче, — задумчиво кивнул я, получив ещё один укоризненный взгляд японки, на который удивлённо вскинул брови: — Что?
— Твой жаргон… — вздохнула Харуна.
— Хару, не начинай, — отмахнулась Грейс. — Петра права, обломаются. Пока они на поверхность вылезут, конвой уже пройдёт.
Это да, под водой глубинные плавают хреново. Что в целом понятно — попробуй-ка, обвешавшись пушками и бронёй, рекорды ставить. Есть, конечно, и исключения, те же подлодки бегают довольно шустро… но там другая проблема — торпеды. Пускают они их классически — выталкивая из аппаратов сжатым воздухом — и глубже двадцати метров им силёнок не хватит давление воды преодолеть.
— В общем, тут считать надо, — решительно заявил я. — Идёмте к нам в клуб, на планшете обстановки прикинем.
Японка с немкой переглянулись…
— Может, младших девочек дождёмся? — неуверенно предложила Харуна.
— Зачем? — удивилась Грейс, извлекая из кармашка мобильник. — Сейчас скажу, чтобы сразу туда выпечку несли.
— Тогда, идём, — вздохнула Харуна, с некоторым сожалением поднимаясь на ноги.
Ну да, валяться на травке кверху попой куда приятней, чем в помещении сидеть. Но не считать же на пальцах.
***
Провозились мы долго. Изрисовали планшет, слопали две корзинки булочек, пару раз поругались… в итоге, пришли к выводу, что Харуна права, а я напрасно в панику ударился. Перехватить конвой из подводной засады нереально. Во-первых, надо знать точный, с погрешностью не более двух-трёх миль, курс, по которому идут транспорты (что само по себе из раздела фантастики, потому как на море шоссе не проложены). Во-вторых, даже при скорости конвоя в семнадцать узлов, глубинные, на поверхность выбравшись, окажутся в десятке миль позади. И им останется лишь вслед кормовым огням слюнями капать.
— В общем, бред, — заключила Грейс.
— Хм-м… — я потёр подбородок, задумчиво рассматривая наши художества. — А если будет наблюдатель?
— В смысле?
— Ну, смотри — здесь главный недостаток, что просыпаются поздно. А если будет наблюдатель, который поднимет их заранее? Да ещё и курс конвоя сообщит? То есть, всплывать они начнут с запасом по времени, и не вдогон, а сразу наперехват?
— Так наблюдателя разведка засечёт, — возразила Грейс. — Какая тут засада?
— Необязательно, это может и подводная лодка быть, — в свою очередь возразил я.
— Да ну, чушь! — немка поморщилась. — За сколько там у лодки шумопеленгатор берёт… миль пять и то, если вода холодная. Черта с два она в океане конвой найдёт.
— Это если лодка одна, — фыркнул я. — Высшие твари не глупее нас, тактику завесы давно применяют.
— Так, — вмешалась в наш спор Харуна. — Я задачу выписала, идём на плац, проверим.
— Хару… — мы с Грейс одновременно скривились, а мелкие, что сидели по углам, втихую печеньем хрумкая, разом погрустнели. — Может, на карте?
— Нет, — непреклонно покачала головой японка. — На плацу наглядней будет.
Что делают на плацу? Ну это же всем известно! Маршируют! Носочек тянут, шаг чеканят, песни поют… Хренью страдают, короче. Почему хренью? А потому что современной армии всё это не нужно! Да, да, любой воен с дивана вам в два счёта объяснит. Воены, они вообще… прямо с диванов в корень зрят.
А уж канмусу плац тем более не нужен. Подумаешь, «чувство локтя», которое как раз строевой и вырабатывается… зачем оно нам? Умение двигаться в строю, с соблюдением дистанции… тоже нафиг не нужно. А уж привычка сначала выполнять приказ, а потом думать, вообще вредная. Ибо думать надо всегда! Вот слышишь команду «Ложись!», так ты не выполняй приказ на автомате, как тупой шагистикой приучен, а сначала подумай, мозгами пораскинь… по брустверу.