— Вот дерьмо, — с отвращением пропыхтела Ашигара, стряхивая с перчатки прилипший комок слизи.
— Ты скреби давай, — в тон ей буркнула Ямаширо. — Нам тут долго ещё загорать.
— Произвол! — возмутилась Ашигара, плюхаясь на пятую точку и тыльной стороной ладони поправляя респиратор. — Чего мы такого сделали?!
Ямаширо лишь раздражённо отмахнулась и, подхватив наполненное ведро, направилась к мусорному баку.
Недовольно фыркнув, Ашигара покосилась на молчаливо елозящую шваброй по бетону Миоко, и обернулась к трудившимся неподалёку первокурсницам.
— Эй, мелочь, слышали? Мы тут надолго.
— Это вы тут надолго, — едва слышно буркнули ей в ответ.
— Чего это? — нахмурилась Ашигара.
Старшая из первокурсниц чуть смущённо покрутила в руках скребок…
— У нас со следующей недели практика на носителе.
У Ашигары отвисла челюсть, зазвенело выпавшее из рук Ямаширо ведро, а Миоко так и застыла в полусогнутом положении.
— Так это мы что, втроём отдуваться будем?! — придя в себя взвыла Ашигара.
— Ага, повезло вам, — шмыгнула носом одна из мелких.
— Повезло?!
— Флагман сказала, чтобы мы скребки с собой прихватили, — тихо вздохнув, пояснила старшая.
Ашигара с откровенной растерянностью почесала в затылке, не обращая внимания на капающую с перчатки грязь…
— Зачем?!
Первокурсницы переглянулись, и старшая снова вздохнула:
— Кренгование* будем изучать.
Примечание к части
* Кренгование — в общем смысле — придание судну крена в целях осмотра и очистки подводной его части от обрастаний.
Часть 38.1 (На корабле)
Далёкие от флота люди почему-то убеждены, что нас, канмусу, можно на чём угодно перевозить. Хоть на лайнерах, хоть на сухогрузах. Главное, чтобы корабль побольше был. Ну а чего? Погрузились эскадрой и поплыли. Приплыли, за борт выпрыгнули (метров с десяти, ага, в боевой форме), а там уже своим ходом.
Мда.
Впрочем, чёрт с ними, с мечтателями, у них всегда всё просто. Люди же приземлённые, вроде моряков с конструкторами, знают, что даже спуск дежурной шлюпки посредством СПУ (спуско-подъёмного устройства) — операция нифига не простая. Особенно при сильном волнении. А уж подъём её на борт…
Нет, теоретически и канмусу в боевой форме можно так же с борта спустить. Если полный штиль и крен не более десяти градусов, то подцепить за форму, вывалить за борт на шлюпбалке, и потихонечку, полегонечку, удерживая за контрольный шкерт… главное, чтобы волна внезапно не налетела, а то канмусу столь же внезапно на корабль вернётся. Прямо сквозь борт. Инфа сто процентов.
Но такая акробатика, во-первых, только в полный штиль прокатит, а во-вторых, спуск одной канмусу линейного класса займёт полдня. Так что для нас строят специализированные десантные транспорты. Точнее, транспортами их именуют лишь в официальных документах, на флоте же исключительно канмусоносцами.
И разумеется, у нашей Школы такой есть. Даже два.
Штатным числится созданный на базе катамарана JHSV быстроходный десантный транспорт HSV-Х5 «Лэннинг» — здоровенная такая лайба, способная принять на борт весь личный состав Школы и умчаться в закат со скоростью в сорок восемь узлов. Причём ходить это чудо инженерной мысли может не только в открытом океане, но и в сумраке, поскольку единственный образец микроэлектроники на борту — ноутбук второго помощника, на котором тот в «Ассасинов» режется, остальное оборудование сплошь электрика и механика, даже БИУС электромеханическая.
В общем, шедевр корабелов. С одним крохотным недостатком — стоит сей шедевр, как ударный авианосец «Джеральд Форд», да и в расходах на эксплуатацию не сильно от него отстаёт.
Так что, даже наше денег не считающее командование, почесав в затылке, решило, что тратить ресурс корабля ценою в несколько вечнозелёных лярдов на обучение курсантов… несколько расточительно. А потому тренируемся мы со старенького фрегата, в который запихнули док-камеру и обозвали получившееся LPDХ. То есть, десантный транспорт-док, специальный. Официально.
Ну а неофициально нашу «рабочую лошадку» иначе как школоносцем и не называет никто.
— Мэм, ваша каюта, — сопровождавший меня моложавый мичман распахнул дверь, пропуская вперёд тащившего баул матроса.
— Спасибо, — чуть рассеяно кивнул я, с любопытством осматривая своё обиталище на ближайшие две недели. Ну, нормально, если в общем. Каюта одноместная, офицерская, где-то даже уютная. Маленькая, конечно, немногим больше кухни в «хрущёвке», но зато со всеми удобствами. Рабочий стол, кресло, диванчик, даже такая статусная вещь, как персональный санузел присутствует.
— Для ваших подчинённых подготовлен второй кубрик. Это дальше по коридору, сразу за кают-компанией. Коммодор МакКинли ожидает вас в двенадцать пятнадцать по корабельному времени. Вызовете вестового, он вас проводит. Обед в четырнадцать ноль-ноль, форма одежды повседневная. — Закончив с вводной частью, мичман замер, ожидая вопросов.
— Благодарю, — ещё раз кинул я, показывая, что вопросов пока нет.
— Мэм, — коротко козырнув, мичман свирепым взглядом придал таращившемуся на меня матросику резвости и, наконец, отбыл.
Проводив его взглядом, я задумчиво помассировал переносицу. Мда, вот это беспрестанное козыряние нижних чинов несколько выбивает из колеи. Но, ничего не поделаешь — традиция. На школоносцах к курсанткам относятся, как к полноценным Девам Флота. Со всеми вытекающими. Как правами, так и обязанностями. Правда, обязанности в основном касаются внешнего вида и поведения, на вахту недоучившуюся курсантку никто не поставит, но всё же, всё же.
Ладно, упрёмся — разберёмся. Сейчас надо по-быстрому раскидать вещи, переодеться, проверить, как там мои детёныши, потом к куратору, представление командиру корабля, представление офицерам корабля, обед в кают-компании и так далее.
Торопливо распределив по полкам шкафа свои невеликие пожитки, я взялся за выданную на время практики «повседневку» и, распотрошив упаковку, печально вздохнул. Рубашка цвета хаки с коротким рукавом, такого же цвета брюки, плюс, белая футболка. Просто, удобно, практично. Вопрос: вот почему нельзя было ввести эту форму в качестве школьной? На кой чёрт нас там в дурацкие юбки обрядили? Ау, командование? Нет ответа. Хотя вру, ответ есть, полный и всеобъемлющий: а потому что положено!
Впрочем, ложка дёгтя и здесь присутствует — женский головной убор — идиотская помесь дамской шляпки с армейской фуражкой.
В который раз печально вздохнув — нет в мире совершенства — переоделся, и отправился на осмотр территории нашего канмусячьего царства. Кстати, персонального. На всех носителях кубрики канмусу располагаются наособицу от экипажа, даже кают-компания у нас своя, отдельная. Что, в общем-то, разумно, меньше соблазнов — меньше проблем со стоялыми жеребцами в экипаже.
Пройдясь по коридору, заглянул в кают-компанию — казённо-утилитарную (всё же корабль учебный, постоянных хозяев нет и уют наводить некому), машинально подёргал двери запертых кубриков (по максимуму тут два десятка девчонок разместить можно, а нас всего четверо), проинспектировал гальюн и душевую (чистота и порядок, разве что запах дезинфекции в нос бьёт)… Дойдя до конца коридора, выглянул за переборочную дверь с массивной задрайкой, обнаружив прямой выход к док-камере. Видимо на случай боевой тревоги, чтобы половину корабля не оббегать. С койки вскочил, по трапу ссыпался, и уже через пять минут в боевую форму пакуешься. Разумно. Вот только почему здесь поста нет? У двери, соединяющей наше девичье царство с жилыми отсеками, постоянный пост с парой морпехов (я, правда, так и не понял — это нас берегут, или нас стерегут?), а тут никого. Непорядок? Или так и положено? В принципе, в док-камеру доступ ограничен, так что праздношатающихся не бывает, но всё же. Надо разобраться.
Часть 38.2
Закончив инспекцию территории, заглянул к мелким, занявшим четырёхместный кубрик, пару секунд постоял, заложив руки за спину и рассматривая разом насторожившихся детёнышей. Оценил их внешний вид (все трое успели переодеться), разложенные строго по уставу вещи, ровненько заправленные кровати… многозначительно похмыкал, типа «ну-ну», после чего молча удалился.
Пусть помучаются неизвестностью. Инициаторы, блин!
Ладно, раз с обустройством закончили, пора и к куратору. Только рабочую тетрадь прихватить надо.
Коммодор МакКинли оказался высоким сухопарым англичанином. Чопорным, слегка надменным и явно помешанным на уставах с субординацией. Сухо кивнув на моё представление, первым делом он выкатил мне замечание за недостаточно куртуазные манеры: «Курсант, не надо совать фуражку подмышку! Это головной убор, а не дамская сумочка. Выше пояса, слегка прижимая локтем… да, именно вот так и никак иначе. Вы будущий офицер, а не секретарша, извольте вести себя подобающе», и только после этого пригласил садиться.* Ещё один воспитатель на наши головы.
Знакомство с учебным планом двухнедельной практики особых неожиданностей не принесло. Ведь по факту наш школоносец что-то вроде «кукурузника», с которого курсанты прыжки с парашютом отрабатывают, так что никто нас в открытый океан не отправит. Отработаем спуск и подъём через док-камеру, по Японскому морю походим, на кораблики посмотрим, большой воды попробуем… прогулка, короче, небольшой отдых от школьной рутины. Реальные выходы в океан вообще только со второго курса начнутся, но там нас на полноценный носитель определят. А на третьем уже будут вывозные — припишут к эскадре опытных дев и те нас вдоль черты сумрака потаскают, в сам сумрак сводят, возможно даже и пострелять дадут, если мелкая стая попадётся.
Однако, прогулка прогулкой, а пока утрясал планы, составлял проекты боевых приказов, заполнял журналы, согласовывал вахты… (короче, занимался всем тем, чем положено заниматься целому штабу эскадры, а не одному несчастному флагману, которому куратор лишь на откровенные ляпы указывает), подошло время обеда. Так что, торопливо извинившись, подхватил распухшую от заметок тетрадь, папку с бумагами, журнал, планшет, и галопом помчался к себе в каюту, переодеваться.