Тем более обед кончился и теперь можно спокойно пойти поесть.
Примечание к части
*) Согласно постановлению Правительства РФ от 2007 г. «О продовольственном обеспечении военнослужащих и некоторых других категорий лиц» военнослужащим проходящим службу на атомных подводных лодках и атомных надводных кораблях выдается сухое вино. Правда, на надводных кораблях только во время похода и на данный момент единственный атомный надводный корабль ВМФ России — это «Пётр Великий».
(прим. автора) Хотя «Пётр Великий» в фике не обязательно атомный, но вино выдают всё равно. Потому что положено.
Часть 38.4 (интерлюдия)
— Ну, что скажешь, Уолли, как тебе наша новая подопечная? — кэптен Ричард Бэлфорд закончил раскуривать сигару и облокотился на леер, испытующе глядя на своего старшего помощника.
— Не нравится она мне, Рик, — чуть помолчав, признался тот.
— Что так? — вроде бы небрежно поинтересовался Ричард. — Девочка спокойная, не капризная, с юмором.
— Вот этим и не нравится, — поморщился старпом. — Вспомни, как обычно первокурсницы себя в первый день ведут. Глаза — во! Походка деревянная. За столом сидят, словно аршин проглотили. «Да, сэр, нет, сэр»… слова лишнего не вытянешь.
— Ну, девчонка всё-таки из флагманов.
— И что? Мало мы тут флагманов повидали? Назови хоть одну, чтобы в первый раз в кают-компании оказавшись, шутила за столом, байки рассказывая?
— Да, — Ричард невольно хмыкнул. — Нашего болвана Миллера она неплохо срезала. Кстати, ты ему там объясни, чтобы в следующий раз рот закрытым держал. Только аккуратно, не хватало нам ещё проблем с его папашей.
Старпом в ответ снова поморщился. Сынки сенаторов, конгрессменов и прочих больших шишек были настоящим проклятием учебных кораблей Объединённого флота. Потому как с одной стороны здесь шла полная выслуга, со всеми положенными боевыми, а с другой, не надо было рисковать головой, охраняя купцов в конвоях или бороздя сумрак месяцами. Вот и пропихивали сюда всеми правдами и неправдами сынков, племянников, дочек, внучек и прочих родственников, которым надо получить красивую запись в личном деле, чтобы потом козырять перед репортёрами да избирателями своей самоотверженной службой на переднем крае защиты человечества.
— Лейтенант Миллер уже проявил служебное рвение и вызвался вахтенным на время следующей стоянки в порту, — бесстрастно доложил он.
— Что же, — Ричард глубокомысленно хмыкнул. — Будем надеяться, что этого хватит.
— Будем, — судя по голосу старпома им только и оставалось, что надеяться.
— Ладно, — Ричард отмахнулся. — Чёрт с ним, с болваном Миллером, девчонка-то чем тебе не понравилась?
Старпом снял фуражку, повертел её, словно в раздумье…
— Рик, будь мы в шпионском фильме, я бы сказал что-то вроде: «она не та, за кого себя выдаёт». Слишком спокойна, ведёт себя, словно не первый раз на корабль попала, а с другого борта перевелась.
— Уолли, не начинай, — теперь уже Ричард поморщился. — Ты всегда был перестраховщиком. Девчонка из Школы, а там мозгокрутов больше, чем крыс у нас в трюме.
— Рик, школа на берегу, а ты лучше меня знаешь, как канмусу в море меняются.
Ричард пыхнул сигарой.
— Уолли, тебя послушать, так у нас сейчас в кубрике ещё одна Нагато сидит.
Старпом, помолчал, пристально глядя на него, медленно качнул головой…
— Заметь, Рик, ты сам это сказал.
Примечание к части
Так как все уже забыли, что там было раньше, напомню:
«Инициация канмусу проходила по-разному. Большинство просто получали фрагменты из прошлой жизни своего стального альтер-эго, которые спокойно укладывались на существующую личность и со временем лишь „распаковывались“ безболезненно дополняя человеческую память, но бывало и так, что воскрешенная сущность корабля буквально стирала прошлое Девы, „записывая“ вместо него дикую смесь из воспоминаний громадной боевой машины и ее экипажа. И тогда получались канмусу вроде ненавидящей американцев „Невады“ (1), боящейся яркого света „Пенсаколы“, или никогда не улыбающейся „Нагато“.»
Часть 39
В принципе выход в море с носителя мало чем отличается от минной постановки с десантного корабля. Боевая форма устанавливается на специальную тележку, по рельсам выкатывается на стартовую позицию, затем, корабль сбавляет ход до пяти-семи узлов, в корме распахивается шлюз и опускается рампа док-камеры, по бокам которой раскладываются специальные решётки, «разглаживающие» кильватерный след.
Забираешься в обвес, проводишь предстартовый тест, выпускающий даёт добро, старшина моторной команды жмёт кнопку у себя на пульте, и вперёд. В смысле, назад. Потому как в воду скатываешься спиной по ходу движения. Всё просто.
Возвращение на корабль куда сложнее. Надо чётко зайти в створ док-камеры, уравнять скорость, «попасть на вилку» (выдвижная балка с зацепом характерной формы, для втягивания обвеса в трюм), закрепиться, затем аккуратно встать на поданную под ноги тележку, чтобы «коньки» в захваты попали… в общем, процедура нифига не простая даже в тренировочном бассейне.
Почему нельзя просто, «бухая сапожищами», подняться по рампе на своих двоих? Можно, конечно. Правда, что останется от нашей «обувки» (предназначенной для движения в воде, если что) после похода по металлической палубе… это большой вопрос. Да и саму палубу какая-нибудь канмуска-линкор «коньками» так отперфорирует, что проще будет кусок настила вырезать и новый наварить.
Выбравшись из расположенной прямо в трюме крохотной душевой и привычно покрутившись перед проверяющим целостность гидрокомбинезона старшиной, я подошёл к детёнышам, что нетерпеливо переминались, жадно поглядывая на выкатывающих обвесы механиков.
— Так, детёныши, специально для вас… Если когда-нибудь узнаю, что вы решили глупо повыделываться и пофорсить на виражах… вы меня очень сильно разочаруете.
— Но флагман, другие же так делают, — недовольно насупилась Минск. — Это круто.
Ну да, несмотря на то, что после выхода из трюма полагалось некоторое время дрейфовать малым ходом, пропуская носитель вперёд, особым шиком считалось врубить форсаж сразу, как «коньки» встанут на воду, и красивым виражом уйти вправо или влево (в зависимости от дорожки), освобождая место для следующей канмусу. За это ругали (так как можно было кувыркнуться, «запнувшись» о кильватерную волну или, не рассчитав, въехать в рампу), но не сильно. А уж показательными выступлениями третьекурсниц во время ночного десантирования, когда целая эскадра, сверкая позиционными огнями, стремительным веером расходится сразу за кормой носителя, засматривалась вся Школа. Но одно дело показательные выступления, а другое…
— Мина, идиоты, рискующие своей жизнью и жизнью окружающих ради выпендрёжа — это не круто, — холодно отрезал я. — Если подобные трюки кого и могут впечатлить, так разве что обсыпанных прыщами инфантилов.
— А как же каскадёры… — задиристо начала Ленка, но, натолкнувшись на мой взгляд, резко умолкла, втягивая голову в плечи.
Чуть нагнувшись над ней, я негромко, с расстановкой, отчеканил:
— А каскадёры, Лена, делятся на две категории: профессиональные и мёртвые. Профессиональные никогда не выделываются, просчитывая каждый свой трюк до мелочей. Отчего обычные люди восхищаются их лихостью и отвагой. Мертвыми же не восхищается никто, их просто хоронят. В закрытых гробах, чтобы родственников от увиденного не тошнило.
Выпрямившись, обвёл взглядом притихших девчонок:
— Запомните, малыши, мы не в цирк готовимся, у нас не будет восхищённой публики, лайков и восторженных комментаторов… потому что глубинным тварям глубоко наплевать на все эти клоунские ужимки и прыжки.
Ещё раз окинув взглядом свой невеликий отряд, махнул рукой:
— По обвесам.
Море… Воспитанные на компьютерных играх обыватели почему-то уверены, что здесь, как в какой-нибудь онлайн-бродилке — стоит только выйти из города (в нашем случае из базы), как на тебя сразу нападут голодные волки, радиоактивные тараканы, косматые разбойники и элитные мутанты. Ну а как иначе-то?! Мобы должны сидеть сразу за стенами, чтобы далеко не бегать.
На самом деле всё это бред, конечно. Глубинных много, — даже по самым оптимистичным подсчётам не менее сорока миллионов особей, — вот только раскиданы они по всем океанам. А это две трети всей поверхности Земли, если что. К тому же подавляющее большинство тварей — обычные примитивы, мало чем отличающиеся от тех же акул. Плавают себе в сумраке, жрут, что подвернётся… поэтому у берегов в общем-то безопасно. Если трюмом не хлопать и по сторонам поглядывать. Собственно, будь иначе, цивилизация накрылась бы медным тазом ещё после Первой волны, потому как вся мировая торговля шла через море и заменить эти перевозки просто нечем. Авиация, поезда, автотранспорт… даже не смешно. Обычный самолёт берёт на борт два контейнера, обычный поезд сорок, а контейнеровоз… пять-семь тысяч. Как говорится, почувствуйте разницу.
Так что первое, чем занялось едва очухавшееся человечество, так это восстановлением торгового флота и защитой морских путей. По черте сумрака накидали сигнальных буёв, везде, где только можно, натыкали станций наблюдения, спроектировали специальные самолёты оптико-электронной разведки (раз уж радары глубинных не видят), а также воспитали (ну, это люди так считают) дев флота.
Правда, о рейсах через океан всё равно пришлось забыть и теперь весь грузопоток идёт исключительно вдоль берега, по «зелёным зонам». То есть, по чистой воде, под ясным солнышком.
Ну, почти весь. Например, маршрут из Китая в США или Европу проходит по Восточно-китайскому морю, затем, по Японскому и Охотскому, а вот потом, так называемый «прыжок» — когда конвой выходит из-под охраны баз Курильской гряды и тысячу километров чешет по открытой воде до Алеутских островов. Доходят не все. Да и в «зелёных зонах» тоже расслабляться не стоит. Ладно, Чёрное море, куда даже головастик не пролезет, но вот в Средиземное нет-нет, да просачиваются подлодки и примитивы. Про Японское и говорить нечего, здесь тварей вылавливают регулярно. Это большую стаю засечь легко, едва она из сумрака вывалится, а одиночку попробуй, разгляди. Тем более если это подлодка, у которой мозгов вполне хватает, чтобы прятаться от патрулей и авиаразведчиков.