казалась, чтобы типа не ловить по всей акватории. Перестраховщица. Да я вообще глубины не боюсь!
Взглянув вниз, на колыхающийся под ногами мрак, я решительно отодвинулся от края водолазной беседки, ухватившись одной рукой за канат.
Глубины я, конечно, не боюсь, но тут ведь восемьсот сорок метров до дна, если эхолот не врёт. Булькнешь ненароком — никакие водолазы не найдут.
Один из страховавших нас парней, заметив мои метания, подплыл, покрутил пальцами над запястьем, показывая «время», и ткнул большим пальцем вверх, приказывая подниматься.
Хм, и правда, обед же скоро, так что пора вылазить. Согласно кивнув, я легонько оттолкнулся, торпедой уходя к поверхности. Вынырнув по пояс из воды, огляделся, в два гребка добравшись до катера, ухватился за спущенную с борта водолазную лесенку, и радостно рванул по ней вверх.
Вот только стоило мне подняться на пару ступенек, как кто-то сцапал меня сзади за баллоны и потащил назад, в воду, прямо в мрачную глубину, да ещё с такой силой, что лямки в плечи врезались.
Придушенно взвизгнув, я вцепился всеми руками в лестницу и торопливо оглянулся в поисках напавшего. Никого не обнаружил, перепугался ещё сильнее (невидимка!)… и лишь через десяток секунд до меня дошло, что это просто вес баллонов, который в воде не ощущался, теперь давит на плечи.
Бли-ин, в жизни такого облегчения не испытывал.
Устало выдохнув, я выплюнул загубник (каким чудом его не перекусил, сам не знаю), украдкой провёл по перекладине ладошкой — да нет, вроде не помялась, ну, разве что деформировалась чуть-чуть, но совсем незаметно даже — и, окончательно успокоившись, с видом бывалого морского волка поднялся на борт, снисходительно поглядывая на скучковавшихся на корме детёнышей.
Бледные, насупленные, закутались в пледы по самый нос, и глазёнками настороженно сверкают.
— Это ничего, — подбодрил я их, небрежным движением плеч скидывая баллоны на руки матросов из обеспечения спуска. — Первые десять раз всегда тяжело, а потом привыкаешь.
Часть 44
Сидя за столом в кают-компании и меланхолично приканчивая уже вторую вазочку фруктового десерта, я рассеяно отслеживал негромкие переговоры обедающих офицеров, размышляя о результатах утренней тренировки.
В принципе, для первого раза неплохо. Пусть отработать всю программу не вышло — корабль-то так и остался нечищеным — но начало положено. Мелкие чуток освоились, попривыкли, есть надежда, что если они прямо сейчас «из-за неизбежных на море случайностей» под водой окажутся, то не ухнут камнем на дно, а побарахтаются. Что уже плюс. Тем более, это лишь первая тренировка, а в плане ещё три.
Уловив обрывок разговора, я навострил ушки, и мысленно усмехнулся, слушая, как механики троллят Джеферсона, предлагая техническую помощь в повышении «сексуальной культуры» личного состава, а тот вяло огрызается, с тоской поглядывая то на меня, то на сидящего с самым невозмутимым видом старпома.
Вообще, мужика понять можно — он ведь как бы и не совсем при делах. Поскольку школоносец не авианесущий корабль, то спасательную вертушку на время похода присылают с берега из авиагруппы охраны района, соответственно и обслуга этой вертушки тоже не из экипажа, а из тамошнего БАО*, просто приписывается к БЧ-6. У них даже прозвище на корабле — «туристы», потому как только и делают, что балду пинают, да безобразия нарушают. Одно слово — сухопутные.
Короче, понять мужика можно. Простить — фигушки. Раз знал, каких кадров могут прислать, то должен был бдить. Тем более на командный пост этих вуайеристов недоделанных его матрос протащил.
Закончив с обедом и через вестового передав благодарность коку за десерт, который сегодня был прямо вкуснющий, как мне нравится — с мягким мороженным вместо сливок — я направился к своим, но в коридоре был перехвачен ещё одним вестовым с приказом: срочно явиться к командиру корабля.
— Сэр?
— Проходите, мисс Петра, присаживайтесь.
— Благодарю, сэр, — кивнул я, устраиваясь в гостевом кресле и украдкой оглядывая обиталище первого после Бога.
Симпатично, особенно на фоне нынешних безликих офисных интерьеров, — этакий классический рабочий кабинет в стиле 60-х годов прошлого века. Стеновые панели из полированного дерева, плотные шторы на иллюминаторах, массивная мебель, пара книжных шкафов, письменный стол, кресла из натуральной кожи… умели раньше с душой делать.
В уголке, так, что сразу и не заметишь, большая фотография в скромной рамке — группа людей на закопчённом, местами даже оплавленном, полубаке корабля. Судя по артустановке Мк. 45 и куче ячеек УВП это они на крейсере типа «Тикондерога» позируют. В лицо никого не знаю, но обилием звёзд группа внушает — самый младший из них «всего лишь» контр-адмирал. Ещё больше внушает размашистая надпись на фото: «лейтенанту Р. Бэлфорду». Как понимаю, это командиру нашего школоносца кэптену Ричарду Бэлфорду, бывшему в те времена лейтенантом.
Интересно. Что же такого надо совершить, чтобы куча звездатых адмиралов лейтенанту (!) фотку подписала? Америку мимоходом спасти?
— Это за гавайскую операцию, — перехватив мой взгляд дёрнул щекой Бэлфорд.
О как! Он оказывается в «Гавайском пекле» побывал. Совершенно безумная попытка эвакуировать уцелевших после Первой Волны жителей Гавайев, в которой сгинули остатки военного флота США. Более четырёхсот тысяч человек американцам тогда всё же удалось спасти, хотя, как рассказывают, последние транспорты с беженцами шли уже буквально по головам примитивов. И горящей нефти.
Когда стало понятно, что на пути к материку собралось столько глубинных, что шансов пройти просто нет, кто-то догадался поджечь вытекшую из разбитого танкера нефть, чтобы отпугнуть тварей. Двенадцать тысяч квадратных километров пылающего ада по которому ползли забитые отчаявшимися людьми транспорты.
Как вообще хоть кому-то удалось оттуда выбраться совершенно непонятно.
— Не самые приятные воспоминания, — негромко произнёс Бэлфорд, отводя взгляд от фотографии.
— Простите, сэр, — извинился я, вытягиваясь в кресле и всем своим видом изображая готовность внимать. Надо же узнать, с чего вдруг кэптен так срочно видеть меня возжелал.
— Итак, почему я вас вызвал… — Бэлфорд выудил из стопки справа исписанный лист и многозначительно накрыл его ладонью. — Только что у меня был мистер Берни… с жалобой.
Оп-па, как говорится «Хьюстон, у нас проблемы». Потому что Берни — это корабельный врач. А врач, если кто не знает, самый страшный человек на корабле, который жизнь твою на кончике карандаша держит. Вот черкнёт он пару строк карандашиком, и ждут тебя муки адовы в коридорах больничных, и сгинешь ты безвозвратно в пучине бездонной медкомиссий и профосмотров.
— Жалобой? — я приподнял бровки, демонстрируя недоумение. — На что?
— На отсутствие аппетита, у ваших подчинённых, — осуждающе покачал головой кэптен.
То есть, малыши, не отойдя от купания, на обеде лишь вяло в тарелках поковырялись, а корабельный врач немедленно тревогу забил. Ибо грех сие есть страшный. Без шуток. Вон, пилоты стратегов перед вылетом даже дома не завтракают. Потому как проще в полковой столовой под добрым и ласковым взглядом медика плотно поесть, чем потом на предполётном медосмотре долго и упорно объяснять, что с тобой всё в порядке, и всего лишь стакан чая ты выпил не потому, что аппетита нет, а потому что жена завтраком закормила. Причём добрый врач всё равно тебе не поверит. Да-да, так и скажет, улыбаясь ласково: «А мы тебе не верим, траля-ляля-ляля, а мы тебя проверим, траля-ляля-ляля».
— Кхм, — прочистив горло, я твёрдо отчеканил: — Сэр, на аппетит мои подчиненные никогда не жаловались. Это у них просто реакция на лёгкий стресс после тренировки по выживанию. Ничего серьёзного.
— Ничего серьёзного?
— Так точно, сэр, — ещё более твёрдо заверил я. — Во второй половине дня у нас учебный выход для отработки охранных мероприятий вне пункта базирования. Предлагаю совместить их с отработкой дозаправки и питания в море. Думаю, у мистера Берни все вопросы отпадут.
— Думаете? — чуть склонил голову Бэлфорд.
— Виновата, сэр, не думаю, уверена, — поправился я.
Пф! Уж в том, что детёныши, на свежем воздухе прогулявшись, лопать за троих будут, я ни секунды не сомневаюсь.
— Хорошо, — кивнул Бэлфорд, после секундного раздумья. — Но вы запланировали ещё три тренировки.
— Да, сэр.
— Это действительно так необходимо?
— Да, сэр.
Кэптен осуждающе покачал головой:
— Мисс Петра, я не могу вам приказать или запретить, но всё-таки, загонять совсем уж детей под воду…
Я же в ответ уставился на него в откровенном недоумении. Он что, правда не понимает?
— Сэр, эсминцы куда спокойнее относятся к погружениям, чем старшие ранги — линкоры или авианосцы.
— Почему?!
— Потому что у них ГАС есть, — пояснил я абсолютно очевидную для любой канмусу вещь. — Они привыкли к поиску под водой, худо-бедно умеют там ориентироваться, то есть, не воспринимают глубину, как нечто абсолютно чуждое и неизведанное.
— Даже так, — кэптен озадаченно моргнул, задумавшись. — Стоп, а вы, мисс Петра? Вы же тяжёлый крейсер!
Я укоризненно вздохнул.
— Сэр, я тяжёлый ракетный крейсер 80-х годов. У меня, кроме ГАС, ещё и гидролокатор есть. Я под водой не то что слышу, даже «вижу».
Повисло молчание. Озадаченное.
Не знаю, о чём думал Бэлфорд, а я, лично, удивлялся, как можно за годы работы с канмусу таких банальных вещей не узнать? Нет, ну понятно, что проходящие практику на корабле девчонки не каждый день под воду лезут, но, блин… элементарно же!
— Так, — встрепенувшись, кэптен выудил из стопки какой-то листок, пробежал по нему глазами. — А что это за подводные работы вы придумали?
— Чистка подводной части от обрастаний, — пояснил я. — Это куда лучше поможет адаптироваться к подводной среде, чем просто сидение в водолазной беседке на время.
— Да? Но в утверждённом мистером МакКинли плане занятий этого нет, — побарабанив пальцами по столу, заметил Бэлфорд.