čtenáře novin, v němž se vysvětluji slova cizlho původu») — своеобразную энциклопедию революционной мысли, в которой явно заметно влияние словаря Петрашевского. Автор статьи предполагает знакомство и идейные связи Клацела со Спешневым и Хоецким в Дрездене и Праге; от них он мог получить оба выпуска «Карманного словаря иностранных слов…». Подобные случаи, возможно, были не единичны, однако тема требует специальной разработки.
Таким образом, петрашевцы оказались на переходе, на своеобразном перевале от дворянского к разночинному периоду русского освободительного движения. Они продолжили дело декабристов, в то же время критикуя ограниченность декабристских идеалов и методов. Интересно, что и биографически петрашевцы были непосредственно связаны с декабристами: Кашкин был сыном декабриста, а Петрашевский и Львов, познакомившись с декабристами в Сибири, боролись там вместе с ними против местной администрации. В то же время дожившие до середины века декабристы (такие, как М. А. Фонвизин) внимательно штудировали на старости лет труды, излагающие воззрения утопистов, и сами пытались разработать на новом этапе демократические социально-политические принципы. Широко известны и личные, и творческие связи декабристов с Герценом и Огаревым. Так создавалась непрерывная преемственность радикальных традиций в поколениях XIX в., которая в дальнейшем не ослабнет, а лишь усилится при переходе к XX в.
ЭПИЛОГ
Очень разнообразно складывались дальнейшие судьбы петрашевцев. Некоторые ушли из жизни очень быстро: Ханыков умер от холеры в 1853 г., в Орской крепости; Филиппов в действующей Кавказской армии умер от раны, полученной при штурме Карса (война с Турцией, в 1855 г.); сам Петрашевский, нелюбимый начальством, затравленный, неоднократно ссылаемый уже в самой Сибири (из городов — в поселки, из поселков — в дальние деревушки), умер в 1866 г. Но многие петрашевцы, несмотря на невзгоды каторги, ссылки, солдатчины, выдержали тяжелые физические и нравственные испытания и очень активно участвовали в гражданской и культурной жизни России второй половины XIX в. Из них вышло немало ученых (Львов, Данилевский), администраторов (Беклемешев, братья Дебу, Головинский), военных (Кузмин, Момбелли), общественных деятелей {Спешнее, Кашкин). Больше всего, пожалуй, — писателей, на которых идеи их молодости оказали неизгладимое влияние, творчество которых немыслимо представить без радикальной закваски 40-х годов. И это необходимо учитывать по отношению к писателям любого масштаба — от великих гениев Достоевского и Салтыкова-Щедрина до значительно более скромных по результатам творческой деятельности — таких как Плещеев, Пальм, Дуров, Толль, Баласогло.
Понимали ли петрашевцы в начале своего пути, какую особую благородную и трагическую судьбу они избирали? Может быть, не все, но Петрашевский — несомненно. Вряд ли он пророчил себе будущее так, как Рылеев («…погибель ждет того, кто первый восстает на притеснителей народа»), но высокий трагизм избранничества, конечно, понимал. В показаниях учителя Мадерского, жившего в квартире у основателя «пятниц», сообщается, что приблизительно в 1846 г. по инициативе хозяина дома он, Мадерский, завел у себя литературные вечера, на одном из которых «читали введение к «Дон-Кихоту», написанное Петрашевским»[346]. Что это — понимание сходства? Предчувствие драмы? Прославление героического поведения? Во всяком случае, на следствии Петрашевский прямо сравнил себя с легендарным Икаром: «…мысль моя — стать во главе разумного движения в народе русском — подобие попытки Икара…»[347].
Уже в самой драматической мужественности Петрашевского и его соратников заключается человеческая незаурядность — иначе и быть не может, в радикальном движении в условиях деспотических режимов трудно участвовать мелкому, трусливому характеру. А человеческая незаурядность, как правило, выражается не только в непреклонности, но и в творческих началах различных сфер: организационной, педагогической, научной, художественной. Недаром поэтому большинство петрашевцев были талантливыми людьми, стремившимися практически реализовать свои способности.
Талант — национальное достояние. Достояние и материальное (ибо таланты в области политики, науки и искусства приносят государству немалый доход), и — что еще более важно — духовное, культурное, значение которого не измерить никакими материальными критериями, настолько оно велико. Достоевский и Салтыков без ссылки и каторги на несколько лет раньше подошли бы к созданию своих шедевров и обогатили бы русскую литературу новыми замечательными произведениями. Сколько поэм и стихотворений, сколько картин внес бы в сокровищницу украинской культуры Шевченко! Львов и Черносвитов, может быть, стали бы выдающимися учеными-изобретателями: то, что им удалось сделать в науке — лишь малая толика возможного[348]. А многие пострадавшие вообще не реализовали себя, их талант был убит каторгой и ссылкой. Кем был бы Спешнев при свободном развитии способностей: философом, политиком, ученым, журналистом? Мы не знаем, но ясно, что его незаурядная натура ярко проявила бы себя в любой области. А как мало реализовал себя Петрашевский! Его способности организатора, учителя, юриста тоже были загублены на корню. Талант — национальное достояние, но царскому правительству никакого дела не было ни до духовных, ни даже до материальных его аспектов. Властям было важнее приобрести, пусть дорогой ценой, хотя бы относительный покой, хотя бы относительную уверенность в прочности своего существования, т. е. в отсутствии инакомыслящих, в отсутствии в стране тенденций к «прогрессу», к социально-политическим преобразованиям.
Историю, конечно, не остановить. Многовековой опыт учит: реакционные режимы наносят отечественной и мировой культуре непоправимый ущерб, стесняя и убивая таланты, однако любое проявление последних в различных сферах, и не только непосредственно в общественно-политической области, но и в науке и искусстве, любой творческий вклад обогащает сокровищницу человеческой культуры и расшатывает, разъедает самые, казалось бы, незыблемые преграды и тормоза, которые расставляются на их пути. Слава талантам! И особая слава мужественным людям, которые творят и действуют, несмотря ни на какие неблагоприятные условия, на пользу родины и человечества!
ПриложениеПЕТЕРБУРГСКИЕ АДРЕСА ПЕТРАШЕВЦЕВИ ЛИЦ, С НИМИ СВЯЗАННЫХ
Адреса указываются, как правило, применительно к апрелю 1849 г., ко времени массовых арестов петрашевцев. Исключение делается для лиц, умерших к этому сроку (В. Н. Майков утонул в июле 1847 г.) или отсутствовавших в тот момент в Петербурге (М. Е. Салтыков сослан в Вятку в апреле 1848 г., Р. А. Черносвитов уехал в Сибирь в феврале 1849 г., А. Н. Плещеев — в Москву в марте 1849 г.).
Подавляющее большинство адресов выявлено впервые благодаря справкам, составлявшимся, видимо, П. Д. Антонелли для подготовки к арестам. На основании этих справок — они ныне хранятся в ЦГАОР СССР (ф. 109,1 эксп. III отд., он. 1849, дело 214, ч. 1) — 20 апреля 1849 г. в Министерстве внутренних дел под руководством И. П. Липранди был составлен сводный «Список лицам, посещавшим с И марта 1849 года собрания Петрашевского по пятницам», впервые рассекреченный А. И. Герценом, опубликовавший его в «Полярной звезде на 1862 г.» (Кн. 7, вып. 1, с. 47–61).
С помощью замечательного справочника Н. Цылова «Атлас тринадцати частей С.-Петербурга с подробным изображением набережных, улиц, переулков, казенных и обывательских домов» (1849) удалось Выявить точные адреса петрашевцев и их близких знакомых и идентифицировать их с современными нам улицами и домами.
В рубрике «Исторический адрес» сообщается о принадлежности дома лицу или ведомству, а также об этажности дома (иногда — домов: на участке могло находиться два или даже три дома; в котором из них квартировал петрашевец — не всегда известно). Для одно- и двухэтажных строений указывается материал: деревянный дом или каменный.
Фамилия, имя отчество
Исторический адрес
Современный адрес
Ахшарумов Владимир Дмитриевич
Вас. о-в, Большой пр., 9. Дом купца Ф. И. Юнкера, 4-этажный.
Большой пр., 8.
Ахшарумов Дмитрий Дмитриевич
Наб. р. Мойки, 56. Дом Министерства иностранных дел, 2-этажный, каменный.
Не сохранился. Наб. р. Мойки, участок дома№ 65.
Ахшарумов Николай Дмитриевич
В доме вместе с братом Владимиром Дмитриевичем.
Баласогло Александр Пантелеймонович
Галерная, 46. Дом Румянцевского музея, 2-этажный, каменный.
Красная, 45 Дом надстроен.
Баллин НиколайПетрович
Наб. р. Фонтанки, 5. Училище правоведения.
Наб. р. Фонтанки, 6. Дом перестроен.
БарановскийАлександр Николаевич
Стремянная, 8. Дом академика К. П. Беггрова, 5-этажный.
Стремянная, 7.
Безобразов Владимир Павлович
Моховая, 25. Дом жены ген. лейтенанта А. К. Есаковой, 4-этажный.
Моховая, 30.
Белецкий Петр Иванович
Вас. о-в, 11-я линия, 19. Дом купца И. И. Траншеля, 4- и 2-этажный.
Не сохранился. 11-я линия, участок домов № 24 и 26.
БерестовАлексей Иванович
Вас. о-в, наб. Бол. Невы, 12. Дом купчихи М. А. Терешиной, 4-этажный.
Университетская наб., 21.
Бернардский Евстафий Ефимович
Галерная, 46. Дом Румянцевского музея, 2-этажный, каменный.
Красная, 45. Дом надстроен.
Ващенко Эраст Герасимович
Невский пр., 71. Дом купца И. Ф. Лопатина, 4- и 5-этажный.
Невский пр., 68. Дом перестроен.
Венедиктов Иван Иванович
Свечной пер., 6, квартира Ф. Н. Львова.
См. Львов Ф. Н.
Витт Николай Иванович
Загородный пр., 65. Дом придвор. камердинера Г. М. Горяйнова, 1-этажный, деревянный.