- Но его же нет дома…
- Где он?
- Не знаю…
- Лжете.
- Может быть, у Сударя.
- Адрес?
- Мы там были поздно ночью… Я не запомнила…
- Телефон?
Она вышла в прихожую, взяла со столика записную книжку и стала ее листать. Спортсмен тихо сказал:
- Товарищ, у меня трое детей, я мастер спорта, советский человек и патриот, объясните, пожалуйста, в чем дело?
- П-при чем здесь трое детей? - удивился Садчиков. - И еще патриотизм…
- Мое имя не станет достоянием гласности? Я ведь езжу на соревнования за рубеж…
- Ваше имя обязательно станет достоянием гласности, - сказал Садчиков, - и хватит вам трясти ч-челюстью.
- Но это не политическое?
- Политическое, - ответил Садчиков.
- Боже мой, какой позор, - сказал спортсмен и обхватил голову руками, - только этого мне не хватало…
Из коридора вернулась Надя.
- Вот телефон, - сказала она.
- Звоните ему.
- Что сказать?
- Скажите, чтобы он немедленно п-приехал.
- А если откажется?
- Уговорите.
Садчиков позвал одного из сотрудников и шепнул ему на ухо:
- Быстренько установите адрес, б-берите людей - и туда.
- Есть.
- Только без глупостей, - сказал Садчиков Наде, - н-не вздумайте с ним б-беседовать о нас. С-скажите, что у вас для него есть а-американский костюм. Он же любит костюмы. С-скажите, чтобы он немедленно приезжал пос-смотреть.
Надя набрала номер. К телефону подошел Сударь.
- Здравствуй, Саша, - сказала Надя и улыбнулась Садчикову жалкой улыбкой. - Кот у тебя?
- Зачем он тебе? - ответил Сударь. - Я лучше. Как спортсмен?
- Мы с ним расстались.
- Приезжай к нам.
- Потом. Ты позови Кота.
- Сейчас, - сказал Сударь и крикнул: - Эй, киря! Тебя.
- Алло, - сказал Чита.
- Это Надя.
- А я думал - Софи Лорен… - хохотнул Чита.
- Костя, ты можешь сейчас ко мне приехать?
- Что, надоело развлекаться с бывшим князем, а ныне трудящимся Востока?
- Не говори глупостей.
Садчиков, нагнувшись к трубке, слушал каждое слово Читы.
- У меня есть хороший костюм, Кот. Из дакрона. Очень красивый.
- С разрезом?
- Да.
- А какого цвета?
- Белый, в серую полоску.
- Сколько?
- Совсем недорого…
- Я вечером приеду.
Садчиков быстро взглянул на женщину и отрицательно покачал головой…
- Нет, - сказала она, - его через час заберут.
- Как же быть? У меня сейчас дело…
- Приезжай на пять минут, - повторила Надя то, что Садчиков сказал ей шепотом.
- Я сейчас не могу.
Садчиков снова посмотрел на женщину.
- Тогда ничего не выйдет, - сказала она. - Костюм уйдет.
- Он новый?
- Еще не одеванный.
- Подожди.
Чита сказал Сударю, который уже стоял на пороге:
- Я на полчаса к ней сгоняю, ладно?
- Не пойдет.
- Там костюм дакроновый.
- В этом походишь.
- Знаешь что?! Иди к чертовой матери! Тоже командир здесь нашелся! «Нельзя»! «Не пойдет»! Что я, тебе подчиняюсь? Тогда вообще топай сегодня один!
- Кончил?
- Да.
- Кретин. Если за полчаса не управишься - пеняй на себя.
- Санечка, я обернусь, - обрадовался Чита, - на такси туда и обратно.
- Опоздаешь ведь. Ты как баба - время ценить не умеешь… Ладно, едем - я еще раз дом посмотрю, а с Прохором увижусь, как условились. Ты будь к трем. И пистолет возьми, сюда мы не вернемся…
Чита сказал:
- Надюш… Сейчас приеду.
- Жду, - ответила Надя и, медленно положив трубку, заплакала.
- Ч-что это вы? - спросил Садчиков.
- Ничего… Просто неприятно себя чувствовать сволочью.
- В-вы сейчас поступили правильно. Д-дальше мы во всем разберемся, хочу вас только спро-осить: вы знали, когда он последний раз участвовал в грабеже?
- Что?!
- То, что слыш-шите.
- Я ничего не знала.
- Ладно. Сколько времени он сюда проедет?
- Не знаю. Минут двадцать - двадцать пять.
Пришел оперативник и, вызвав Садчикова в прихожую, сказал:
- Александр Николаевич Ромин, тридцать четвертого года рождения, по кличке Сударь, проживает вот здесь, - он протянул листок бумаги с адресом. - В прошлом тренер.
- Хорошо, - сказал Садчиков, - берите людей из управления - и немедленно туда. Если его нет, останьтесь в засаде. Имейте в виду, там есть оружие. Мой звонок: три раза короткие, а четвертый - звоню очень долго.
- Есть, товарищ майор.
- Что со мной будет? - спросила Надя, когда Садчиков вернулся в комнату.
- Р-разберемся.
- Но я действительно ничего не знала о нем, честное слово…
- А об этом? - кивнул Садчиков на спортсмена. - Тоже ничего не знаете?
- Не-ет…
- А к-как же с ним спите?
- Мы встречаемся…
- Это у вас называется «встречаться»? - усмехнулся Садчиков.
- Врет, - сказал спортсмен, - заманила меня, проститутка. Я ее позавчера только увидел, клянусь мамой.
- Ты б пап-пой лучше клялся, - сказал Садчиков.
- Зачем оскорбляете? - спросил спортсмен. - Я спортсмен. Что мне, с женщиной общаться нельзя?
- Общаться можно, - согласился Садчиков. - Хватит разговоров. С-сидеть тихо. К-когда он постучит, молчите, мы сами откроем дверь.
- Если он на меня полезет, резать буду, - сказал спортсмен.
- Чем будешь р-резать? - поинтересовался Садчиков.
- Зубами, - ответил спортсмен, - как волк ягненка.
- Это можешь, - разрешил Садчиков, - только не до с-смерти.
Прохор действует
Прохор сидел рядом с Витькой в машине и быстро говорил:
- Ты чудной, Витек, прямо как ребенок. Ты меня слушайся, я всем вам добра хочу. Любочку зря ты обидел, она прямо как ягодка - красавица, глаз с нее не свесть. Был бы помоложе - отбил бы, право слово, Витек…
Витька хмыкнул, потому что представил рядом с Любой старенького Архипа Ивановича.
- Чего, - словно угадав его мысли, мелко засмеялся Прохор, - думаешь, не смог бы? Милай, хорошенький, ты меня и не знаешь вовсе, и каким я красавцем был, за мной бабы табуном ходили…
Витька засмеялся. Прохор махнул рукой и укоряюще вздохнул. Закурил. Начал напевать песню тоненьким бабьим голосом.
- Ты чего меня звал, Архип Иваныч? Если б у тебя внучек серьезно заболел, ты б грустный был, а так песню поешь.
- Ты хитрый, Вить, ух, какой хитрый! И умненький. Тебя не проведешь. Э-хе-хе, старость не радость. Угадал ты, Витек. Один я, как сокол. Нет у меня племяша и внучка нет. Только вот вы и есть, вас-то я и люблю. Ты уж меня выручи, старика, Вить. В последний раз, а? Вить? Чего молчишь?
- Не буду выручать, Архип Иваныч. Завязал.
- Шнурок завязывают, Вить… Чего тебе завязывать-то? Если б ты какой бандит, спаси господи, был, а то работяга, шофер. Откуда ты знаешь, чего везешь? Попросил Архип Иваныч, ну ты и подсобил больному старику. Сударик мои вещички, три чемоданчика, на Курский отвезет - и все. Триста рябчиков я тебе сразу выкладываю.
- Не пойдет, Архип Иваныч, - сказал Витька и улыбнулся. - У меня жена рожать вздумала. Все. Завязал.
- Господи, вот радость-то! - сказал Прохор. - Дите - оно в семью всегда мир приносит. Это вы здорово решили. А твой?
Витька не понял.
- Младенец-та чей? - спросил Прохор. - Твой?
- А чей еще?
- Она уж полтора месяца одна, не ровен час, согрешила…
Витька резко тормознул. Машина остановилась.
- Вылазь, - сказал Витька, - старый дурак.
- Да что ты? - всполошился Прохор. - Я чего? Я ничего, Вить, я ж за тебя страдаю…
- Вылазь, - повторил Витька.
- Вить, Вить, - заторопился Прохор, - ты не серчай, ну, ты меня прости, старика. У меня так жена согрешила, я и напуганный теперя, Вить. Если бы я со зла, а то ведь от всего сердца. Ты не ругайся со мной, Вить, а то нам всем нехорошо будет, Вить…
- Тебе будет нехорошо, а мне что?
- Тебе тоже будет несладко. Один в наши дни кто захочет тонуть? Вдвоем - все веселей.
- Вот я сейчас поеду в милицию и сдам тебя, понял?
- И-и-и, милай, - засмеялся Прохор, - куда ты меня повезешь? Я тя сам куда хочешь отвезу. Только я этого делать не буду. Зачем это мне? Живи себе как хочешь. Лады, отвези меня ко мне домой, в Мамонтовку, и господь с тобой.
- Ты ж в Тарасовке живешь, Архип Иваныч, - сказал Витька. - Советская, сорок. Что я, не помню?
- Да не, там я не живу, там Сударев брат жил двоюродный.
Прохор быстро резанул взглядом Витьку. Глаза у него сейчас стали белые, холодные и пустые. Но так было только мгновение. Когда Витька, почувствовав на себе взгляд Прохора, обернулся, он увидел добрые стариковские глаза, в уголках которых поблескивали беспомощные и добрые слезинки.
- Да ты не бойся, - сказал Витька, - я только так, чтоб ты отвязался, Архип Иваныч. А то «согрешила», «согрешила»!
Прохор всхлипнул и тяжело шмыгнул носом.
- Ну, брось, Архип Иваныч… - попросил Витька. - Ну, извини меня, если что не так. Да хватит тебе, Архип Иваныч, ты прямо как женщина.
- Эх, люди, люди… Верно говорят, что они крокодилово порождение. Им с добром, а они все в черном норовят отплатить. Лады, поворачивай. Заедем к тебе, пол-литра махнем, и езжай себе куда хочешь. Не нужно мне от тебя ничего. Деньги-то есть?
- Есть.
- А то можешь взять в долг-то…
- Да нет, пока не надо. Я ж говорю, завязал.
- У тебя есть что закусить?
- Есть. Только мне пить нельзя.
- Стопку?
- Попадусь, тогда хана.
- Миленький, дак ты не попадайся. Потихоньку поедешь-то, гнать не будешь. И потом у меня орешек есть. Мускатный. От него трубочка не краснеет.
- Какая?
- Раппопорта этого самого, дружка твоего.
- Ты только одну бутылку бери, Архип Иваныч, две не надо.
- Ладно, ты меня тут ссади, а сам топай домой. Дверь не запирай, чтоб мне не стучать. Соседи дома?
- Нет. Они до семи.
- И ладно. А то Любушке стукнут: пил-де водку Витька, пил ее, окаянную… Ты дверь не запирай, чтоб я не колотился, лады?