- Это почему ж, Мишаня?
- А потому, что она рассказывала, как ее в Сухуми обижали, а милиция ушами хлопала на первом этаже.
- Кто ее обижал, не говорила?
- Говорила. Все говорила. Гаденыш, бандит с драгоценными камнями. Стрелять такую сволочь надо.
- Что ты говоришь?! Значит, бандитов стрелять надо?! Значит, если я его поймаю, ты мне спасибо скажешь?
- Скажу.
- Подонок ты, брат, - сказал Костенко. - Настоящий трусливый подонок.
- А ведь это оскорбление, полковничек.
- Это правда, а не оскорбление. Может, я именно этого бандита искал и тебя просил помочь. Что молчишь? А?
- Хотите, я к вам заеду?
- Зачем?
- Поговорить.
- О чем?
- Я же не знал, что это он.
- А я и сейчас не убежден, что это он. Приезжать ко мне не надо, Васильев. И говорить я с тобой не хочу. Живи себе, помреж. Только Торопову попроси мне позвонить.
V. ЧЕЛОВЕК, ИЗУЧИВШИЙ КОДЕКС
1
Кешалаву взяли в Ленинграде в тот момент, когда он примерял пиджак. Обернувшись, он удивленно спросил сотрудников, предъявивших ему постановление на арест: - А в чем, собственно, дело, товарищи?
- Вам это объяснят.
Кешалава пожал плечами:
- Можно надеть пиджак или вы повезете меня в рубашке?
- Зачем же в рубашке? В рубашке холодно. Только мы сначала вас обыщем.
- У вас есть на это соответствующее разрешение?
- Вот. Ознакомьтесь.
- Понятно. Пожалуйста, я к вашим услугам.
Кешалава был спокоен, только побледнел, и в уголках его рта залегли решительные, не по годам резкие морщины.
…Через три часа его привезли в Москву.
- Ну, здравствуйте, - сказал Костенко. - Надеюсь, вы понимаете, в связи с чем задержаны, Кешалава?
- Нет, я не понимаю, в связи с чем я арестован.
- И мысли не допускаете, за что вас могли взять?
- И мысли не допускаю.
- Понятно, - задумчиво протянул Костенко и подвинул Кешалаве сигареты. - Курите.
- Я не курю.
- Долго жить будете.
- Надеюсь.
Костенко неторопливо закурил: он ждал, когда Кешалава снова спросит его о причине ареста, но тот молчал, спокойно разглядывая кабинет.
- Вот вам перо и бумага, напишите, пожалуйста, где вы жили и чем занимались последние три месяца.
- Я не буду этого делать до тех пор, пока не узнаю причину моего задержания.
- Вы обвиняетесь в попытке изнасилования, - сказал Костенко и чуть откинулся на спинку стула: он с напряженным вниманием следил за реакцией Кешалавы на предъявленное обвинение. Как правило, человек, совершивший особо крупное преступление, узнав, что его обвиняют в другом, менее серьезном, выдает себя вздохом облегчения, улыбкой, переменой позы, наконец. Однако Кешалава по-прежнему был очень спокоен, и выражение его красивого лица ничуть не изменилось.
- Вот как? Кто же меня в этом обвиняет?
- Вас обвиняет в этом актриса Торопова.
- Простите, но среди моих знакомых Тороповой нет.
- Елена Георгиевна Торопова - не знаете такую?
- Ах, это Леночка? Вы так торжественно произносили фамилию, будто речь идет о Софи Лорен.
- Значит, Леночку Торопову вы знаете?
- Да.
- Где вы с ней познакомились?
- В Сухуми, на съемках.
- Вы признаете себя виновным?
- Нет, не признаю.
- Тогда я повторю мою просьбу: напишите мне, как вы проводили последние три месяца, где жили, чем занимались.
- Насколько я мог вас понять, меня обвиняют в попытке изнасилования. Я познакомился с Леночкой в Сухуми неделю назад. Почему вам требуются прошлые три месяца? Я не совсем увязываю обвинение с вашей просьбой.
- Обстоятельства, сопутствовавшие вашему посещению номера Тороповой, таковы, что они, именно они, эти обстоятельства, - медленно говорил Костенко, затягиваясь и делая длинные паузы, - вынуждают меня просить вас об этом. За последние три месяца были зафиксированы серии подобного рода изнасилований. Ясно?
- Каковы эти обстоятельства?
- Ну, знаете ли, у нас получается какой-то непорядок: не я вас допрашиваю, а вы меня, Виктор Васильевич. Если вам не угодно написать о том, где и как вы жили последние три месяца, мне придется задавать конкретные вопросы. Предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний, - сказал Костенко, включая магнитофон. - Вам об этом известно?
- Читал в романах.
- Следует понимать так, что вы к судебной ответственности не привлекались? - Костенко прищурился.
- Именно так.
- Сегодня у нас пятнадцатое сентября. Меня интересует, где вы находились пятнадцатого июня.
- Я дневников не веду. В июне я жил на море.
- Где именно?
- У меня расшатана нервная система, поэтому я долго нигде не засиживался. Бродил по берегу, забирался в горы. Июнь - месяц теплый, спать можно всюду.
- Значит, вы все эти месяцы ни в гостиницах, ни на частных квартирах не жили?
- Ну почему же? Жил, конечно. И в Сочи жил, и в Очамчири, и в Гагре. В Батуми жил, в Новом Афоне. Получить номер довольно трудно, поэтому точно вам ответить, в каких именно городах я ночевал в гостиницах, не могу, но вы это легко установите, обратившись к администраторам.
- Вот я и хочу это сделать. Только надо, чтобы вы помогли мне. В каких именно городах из перечисленных вами вы останавливались в отелях?
- В Сочи я жил в «Интуристе». В Батуми - тоже. В Гагре я, кажется, ночевал на частных квартирах.
- Адрес не помните?
- Точный не помню, где-то возле рынка.
- В Сочи вы были в июне? Или в июле?
- Что-то в конце июня. Я прошел пешком от Сочи до Сухуми - по берегу.
- Помогало?
- В чем?
- В лечении нервной системы.
- Да. Очень.
- Собирались в этом году продолжить занятия в аспирантуре?
- Почему «собирались»? Я собираюсь это сделать, как только мы кончим рассмотрение предъявленного мне вздорного обвинения.
- Вы убеждены, что врачи позволят вам это сделать?
- Да, я прошел комиссию.
- Когда?
- Неделю назад. Ваши сотрудники отобрали все мои документы - там есть справка врачебной комиссии.
- А что у вас было с нервами?
- Усталость, раздражительность, бессонница.
- Элениум пили?
- Нет, у меня были другие медикаменты.
- Раздражительность прошла?
- Почти.
- Усталость?
- Прошла совсем.
- Сон?
- Наладился.
- Спали под шум волн?
- Именно.
«Он! - отметил для себя Костенко. - А зачем снотворное в кармане, если сон наладился?»
Костенко просмотрел несколько листков на столе и спросил рассеянно:
- Скажите, а как к вам попали эти самые драгоценные камни? Гранаты?
- Не понимаю вопроса.
- Вы оставили в номере у Тороповой три крупных драгоценных камня.
- Здесь какое-то недоразумение.
- Вы не верите Тороповой?
- Если она говорит, что я оставил у нее камни, то, конечно, я не могу ей верить. Если бы вам это говорили свидетели…
«Парень хорошо изучил кодекс, - снова отметил Костенко. - Гвозди бьет по шляпке».
- Вы к ней в номер входили?
- Да.
- Зачем?
- Чтобы донести ее сумку с костюмом и пальто.
- А что было потом?
- Потом я зашел в отель «Абхазия» к моему тбилисскому знакомому, переночевал у него - было ведь около трех часов утра - и назавтра уехал в Сочи.
- Поездом?
- Нет, на попутке. А оттуда я прилетел в Ленинград.
- А зачем вы приехали в Ленинград?
- Я обязан отвечать на этот вопрос?
- Обязаны.
- В Ленинграде меня консультировал профессор Лебедев, и я решил показаться ему перед тем, как приступить к занятиям.
- Вы помните фамилию вашего знакомого, у которого вы ночевали в «Абхазии»?
- Конечно. Гребенчиков Анатолий Львович.
- Адрес?
- Я не знаю его адреса. Он преподаватель математики в нашем институте.
- В какой клинике работает профессор Лебедев?
- В военно-медицинской академии.
Костенко снял телефонную трубку и начал звонить в Ленинград и Тбилиси с просьбой проверить показания Кешалавы. Он намеренно это делал сейчас и, наблюдая за арестованным, все более поражался его спокойной уверенности.
- Продолжайте, пожалуйста, - сказал Костенко.
- А мне, собственно, нечего продолжать. Если у вас есть вопросы, я готов ответить на них.
Костенко, не торопясь, снова закурил.
- Вопросов у меня много, но вы, я вижу, устали. Отдохните в камере, завтра мы продолжим нашу беседу.
- Я хочу написать письмо прокурору. Вы позволите?
- Да, пожалуйста.
Когда Кешалаву увели, Костенко еще раз прослушал запись допроса и сделал на листке бумаги несколько замечаний:
«1. Зачем нужно снотворное, если сон наладился? Возможный ответ: «Кто страдал бессонницей, тот всегда таскает в кармане снотворное». - «А откуда к вам попало такое сверхсильное средство?» - «В политехническом есть химфак, а там есть друзья». - «Кто?» И тут он, сукин сын, назовет имя».
«2. За последние три недели вы только на одни костюмы истратили «семьсот рублей, не считая гостиниц и пятисот рублей в «Эшерах». Откуда деньги?» - «Отец помогает». - «Ложь, мы с отцом говорили». - «И троюродный брат. Такой-то». А там уже все оговорено заранее: версия прикрытия».
Костенко связался с научно-техническим отделом грузинского МВД и попросил внимательно посмотреть все карманы в костюмах Кешалавы, которые висели у того в гардеробе.
Судя по показаниям костюмерши, на Кешалаве при аресте был тот же синий пиджак с двумя шлицами и «рукавами, вшитыми по американскому раскрою».
Костенко не стал «раздевать» Кешалаву в кабинете: это могло бы насторожить арестованного. Зная, что Кешалаву не судили и никогда раньше аресту не подвергали, он решил «раздеть» его в тюрьме, пригласив понятых, мотивируя это необходимостью проведения судебно-медицинской экспертизы: «Ищем следы крови; насильник избивал женщин».
После этого Костенко написал запросы врачам, лечившим Кешалаву. Его интересовало, в частности, показаны ли были Кешалаве снотворные, и если да, то какие именно.