«Боже мой! – думал Подкопаев. – Я погубил Президента! Я погубил Россию! Я проклят, проклят!»
Окружавшие кровать мучители расступились, и возник могучий старик с тяжелым подбородком, выпуклым лбом, черными, сбегавшими ко рту морщинами. Его мускулы были тверды, глаза сверкали, он казался литой статуей, чугунным исполином. Это был генерал Филиппов.
– Здравствуйте, Сергей Кириллович. Извините, что пришлось прибегнуть к этой мистификации. Но в спецслужбах подобное принято. Я говорил вам, что мы, старая гвардия, еще послужим своему государству.
Подкопаев был ошеломлен. Вспомнил немощного Филиппова, умирающего на больничной койке, капельницу и темную вену. Она казалась черной рекой без устья и истока, на берегу которой он вдруг оказался. Все это время его несла эта черная река и теперь прибила к берегу.
– Я прочитал все ваши книги, Сергей Кириллович. Угадал ваш образ. Продумал операцию, понимая все ваши сильные и слабые стороны. И особое ваше пристрастие к небесной синеве и лазури. Все ваши героини имеют синие глаза. Я знал, что вы приведете нас к Священному дереву.
– Я погубил себя! Погубил Президента! Погубил Россию! – простонал Подкопаев.
– Жаль, Сергей Кириллович, что у нас не будет времени побеседовать. Иначе я рассказал бы вам о магических лабораториях КГБ, с помощью которых мы сломали Империю Зла. Эти лаборатории уцелели. Мы работаем в новых условиях, и вы помогли нам.
– Вероника, я люблю тебя! Ты слышишь? Спаси меня! – умолял Подкопаев.
– Сейчас, милый, – она извлекла маленький стеклянный флакончик с золотистым настоем. – Ты спрашивал, кто живет в дупле? Я живу в дупле! Выпей, милый. Это не горько.
Она поднесла флакончик к губам Подкопаева и влила настой. Настой был чуть сладковатый и слегка маслянистый.
Подкопаев почувствовал тихий перебой сердца. Свет в глазах померк. Только пахли ее духи. Их запах был восхитительный. Восхитительна была и она, его любимая. Он вдыхал ее духи и не мог надышаться. Постепенно запах духов становился слабее, словно она удалялась. Потом пропал совсем. Возникло чувство полета и несмолкаемый шум. Так шумят на летнем ветру деревья. Но потом шум утих. Оставался один полет. Но и он исчез. Наступило облегчение. Тишина и недвижность. Подкопаев был мертв.
К Священной роще подкатил микроавтобус. Из него вышли два лесоруба в комбинезонах с бензопилами. Лицо одного наполовину закрывало родимое пятно. Уложив бензопилы на плечи, они направились в глубь Рощи. Было светло и просторно. Кое-где пестрели разноцветные ленты, оставшиеся от недавнего празднества. На траве лежало домотканое полотенце с красными крестами.
Священное дерево устремилось ввысь своим гладким золотистым стволом.
Дровосеки запустили бензопилы и с обеих сторон стали пилить Священное дерево. Из-под зубьев хлынула кровь. Дерево застонало, и его стон полетел по Роще, и ему вторили стоном другие деревья.
Зубья погружались в древесный ствол, из-под пил вылетали липкие красные опилки. Дерево стенало. Оно накренилось и рухнуло. Лежало на земле и вздрагивало, издавая затихающие стоны. Кругом стенали и падали деревья.
В открывшемся небе полетели птицы. Летели синицы, дятлы, зяблики, щеглы, малиновки, совы, ястребы. Летел черный ворон и белая цапля. Над Рощей стоял шум крыльев и истошные птичьи голоса. Когда птицы улетели, побежали по земле зайцы, белки, лисы, волки, олени, лоси. Побежали ежи, заструились змеи, убегали жуки и муравьи.
Роща мертвела. В синем небе встала туча, ударил гром, стали падать жгучие молнии.
Дровосеки, забыв прихватить пилы, побежали из Рощи, и перед ними в землю вонзались гневные молнии.
Глава восемнадцатая
Президент Константин Ярославович Вязов страдал от загадочного недуга. То вдруг испытывал сердечный приступ, близкий к инфаркту. То спазмы головного мозга, напоминавшие инсульт. То задыхался, и ему требовался кислород. То все суставы начинало ломить, и он не находил себе места, кричал криком и извивался.
Его поместили в закрытую клинику, и лучшие врачи стремились поставить диагноз. Но были бессильны. Способы лечения противоречили один другому. Врачи сулили быстрое выздоровление, а втайне вздыхали и качали головами, не умея определить природу болезни.
Эту природу прекрасно понимал владыка Епифа ний, который находился в молитвенном общении с афонскими старцами. Он знал, что Президент подвергается магической атаке, и каждая разрушает его, приближая конец.
Он уговорил Президента Вязова переехать из клиники в монастырь, в чудесную обитель, цветущую среди владимирских лесов. Монастырь был женский. Владыка Епифаний полагал, что женские молитвы лучше слышны Богородице.
Президента поселили не в келье, а прямо в алтаре. Поставили кровать, стол, провели правительственную связь.
Президент не выходил из алтаря. При нем совершались таинства. Он видел, как над престолом, где хлеб и вино претворяются в тело и кровь Христову, плещут крыльями ангелы. Из алтаря он слушал долгие прекрасные службы, пение дивного хора. Дважды в день вокруг монастыря совершался крестный ход. Монахини несли образа, отгоняя демонов. Ночами, когда в алтаре горела одинокая лампада, он слышал, как в огромном темном храме монахини непрерывно читают молитвы. Он знал, что эти молитвы читаются ему в помощь.
Подобные же молитвы читались во всех русских монастырях. В Псково-Печорском, напоминавшем блюдо, полное радостных пасхальных яичек. В Ферапонтовом, где стены украшали голубые фрески Дионисия. В Кирилло-Белозерском, могучем, как крепость, чье отражение дрожит на серебряной озерной воде. В Макарьевом на Волге, белом, как лебедь. В Ниловой пустыни на Селигере, чьи стены и соборы медового цвета и колокол слышен на всех окрестных островах. В Тихвинском, восхитительном своими надвратными шатрами. В Иверском среди Валдайских холмов.
Все монастыри молились о Президенте, отражали магические удары, натиск колдунов. Окружали Президента духовным кольцом обороны. Но когда удары магов, ослабленные монастырскими алтарями, все-таки прорывались к владимирской обители, их встречала чудотворная Боголюбская икона Божьей Матери. В своем голубом омофоре, тонкая, как виноградная лоза, она отражала магические удары и гасила их. При этом сама обугливалась, покрывалась вмятинами и ожогами.
Президент Вязов слышал бои, в которых встречались духи тьмы и светоносные духи молитв. Над кровлей храма сражались демоны и ангелы, роняли на землю молнии. От этих схваток почернели золотые кресты и голубые главы собора, а Боголюбивая Богородица покрылась копотью.
Президент Вязов знал, что в битве с демонами ангелы сражаются за него, за Россию, которую он поведет к процветанию. И он помогал ангелам своей покаянной молитвой.
Лежа в ночном алтаре, он вспоминал о своих грехах. Их было множество, больших и малых. Все они были видны магам, и те посылали в уязвимые места его души свои черные стрелы.
Он в детстве убил кота, который в лесу охотился за птицами. Нанес ему ножом несколько смертельных ударов. Он пригласил жену на ужин и сказал, что разводится с ней, потому что любит другую. Жена разрыдалась, разбила бокал, страшно поранив руку. Разведка доложила ему, что на Ливию готовится нападение и ливийского лидера Каддафи убьют. Он мог послать к берегам Ливии подводную лодку, и мобильная группа спецназа могла вывезти Каддафи из Триполи. Но он не сделал этого.
Грехи клубились, надвигались один на другой, и он молил Богородицу заступиться за него перед Господом.
Икона боголюбивой Богородицы находилась в храме. Были не видны потаенные устройства, связывающие икону с «искусственным интеллектом». Эти невидимые устройства и «искусственный интеллект» были установлены разведкой. С помощью иконы и цифровых технологий разведчики хотели выявить центры, из которых наносились магические удары по Президенту. Имена тех, кто скрывался под личиной соратников Президента и готовил заговор по его низложению.
Владыка Епифаний часто навещал Президента в обители и укреплял его дух. Вот и теперь кончились службы, в храме оставалась одинокая схимница, читавшая Псалтырь. В сумерках белела начертанная на схиме Голгофа. Владыка Епифаний появился в алтаре.
– Как я рад вам, владыка! Благословите! – Президент поднялся, испросил благословения и снова лег. – Простите, владыка, я очень ослаб.
– Я посижу рядом с вами. – Владыка Епифаний подвинул стул к изголовью Президента.
– Скажите, владыка, откуда эта атака демонов? Мне казалось, что я защитил Россию с юга и с севера, с востока и запада. Мы построили новые ракеты, новые танки и подводные лодки. Мы непобедимы на суше и на море. Но, оказывается, есть бреши, через которые враг может проникнуть.
– Это не просто враг, Константин Ярославович. Это враг рода человеческого. Он ведет атаку на вас, желая сокрушить Россию. Потому что Россия – это преддверие Царствия Небесного. Там, где кончается Россия, начинается Царствие Небесное.
– Я весь изнемог, владыка. Демоны выпили всю мою душу.
– Вы должны победить, Константин Ярославович. Нам помогут не ракеты и подводные лодки, а Царствие Небесное. Вы сражаетесь за Россию, но вы сражаетесь за Царствие Небесное. И победа будет за нами!
– Вы говорите об этом так уверенно, владыка. А меня оставляет вера.
Владыка Епифаний осенил себя крестным знамением. Прислушался к ровному рокоту молитвы, доносившейся в алтарь из ночного храма.
– Я передам вам, Константин Ярославович, суждения афонского монаха Моисея. Он был фронтовик, брал Кенигсберг. В его келье висели портреты всех государей романовской династии. А также портреты Сталина, Жукова и Маринеску. Когда он узнал, что неизлечимо болен раком, он стал плясать и славить Господа: «Наконец-то, Господи, я скоро Тебя увижу!» Он был мой духовник и не задолго до смерти, когда я был на Афоне и жил в его келье, он мне поведал. – Владыка Епифаний еще раз перекрестился, словно обратился в молитве к покойному духовнику, и продолжил: – У России есть земная история. Она запечатлена монахами-летописцами, почтенными историками, очевидцами событий. В этой истории в календарной очередности рассказывается о царях, князьях, битвах, погребениях, революциях. Но у России есть священная история. В этой истории все события и деяния являются отражением небесных битв и побед. Священная история России когда-нибудь будет написана провидцем, у которого глаза сияют и полны слез.