В четырех футах от нас Дел перерезала глотку последней лошади. Когда дым рассеялся, мы с Дел снова остались одни, не считая Киприаны.
Девочка дышала тяжело и хрипло. На ее лице засыхали пятна крови. Моей крови.
– Киприана, – пробормотал я, заставляя себя встать, и, пошатываясь, направился к ней. – Киприана, все кончилось. Кончилось, – я вытащил посох из судорожно сжатых пальцев. – Он больше не нужен.
Руки снова попытались схватить посох, поймали воздух и Киприана спрятала лицо в ладонях. Из повозки доносились всхлипывания. Не Массоу, Адары.
Я ощутил холодную ярость. Женщина рыдала из-за дочери, которая в тяжелую минуту совершила смелый поступок. Вместо рыданий Адара могла бы выйти к нам и посмотреть, что сделала ее дочь.
– Тигр… – это была Дел. Она стояла рядом со мной и трогала почерневший рукав. – Тигр, дай я посмотрю.
– Что? Это? – я попытался вырвать у нее руку и, зашипев от боли, пожалел о своей резкости. – Аиды, баска, что ты делаешь?
– Смотрю, – спокойно сказала она. – Не дергайся, – она разорвала ткань и мрачно осмотрела рану. – У горящих мечей есть свои преимущества… рану прижигать не надо. Нужно ее промыть, перевязать… и все пройдет само собой.
Но я думал только о Киприане. Девочка все еще прижимала ладони к лицу.
– Киприана, ты хорошо поступила. Ты спасла мне жизнь, и нет смысла это отрицать.
– С ней ничего не случилось, – отрезала Дел. – Может о твоей ране позаботимся?
– Ничего со мной не случится, – буркнул я и коснулся плеча Киприаны.
– Баска, все в порядке… – и запнулся, потому что Дел вдруг застыла.
Аиды, ну кто меня дернул за язык?
Я хотел сказать что-нибудь, что угодно, но раскашлялся. Я согнулся, прислонившись к повозке и сплевывая мокроту. Грудь разрывалась.
Сквозь хрипы и кашель я услышал как Массоу говорит о смерти кобылы. Меня это совсем не удивило, мне было не до этого.
– Адара, – тихо позвала Дел, – можешь налить ему чаю?
Я перестал кашлять и выдавил:
– Хватит с меня чая. Мне бы сейчас акиви.
Дел положила ладонь мне на лоб.
– У тебя жар, – объявила она.
– Пусть он заберется в повозку, – предложила Адара, – здесь ему будет теплее.
– Мне и без того жарко, – прокаркал я. – Баска, ты можешь вызвать бурю? С Северным снегом?
– Нет, – спокойно сказала Дел и потянула меня к повозке.
– С ним все в порядке? – забеспокоилась Киприана, забыв о пережитом.
– Будет в порядке, – пообещала Дел, – после того, как он поспит. Сначала холод, теперь рана… даже песчаному тигру нужен отдых.
– Аиды, Дел, со мной все в порядке.
– Из твоих легких доносится рев, ты каркаешь словно наелся стали, к тому же ты получил довольно болезненную рану. С тобой не все в порядке, Тигр… и утром ты скажешь нам спасибо.
Все она обо мне знает. Но я не мог не признать, что у меня болело все внутри и снаружи. Клацая зубами и ругаясь, я заполз в повозку и рухнул на соломенный тюфяк. В повозке для меня едва хватало места. Я подумал, как, в аиды, Адара и ее дети собирались проводить остаток ночи.
Превозмогая боль, я повернулся на спину и изумленно мигнул, когда яркое отверстие закрылось пологом. Я увидел светлые волосы и голубые глаза, полные сочувствия.
– Баска…
– Может быть, – суховато сказала Дел. – Которая из нас тебе нужна?
Молчание, поспешно решил я, иногда является лучшим проявлением доблести.
14
Я был в Пендже. В хиорте. Купался в жаре, поту и вони.
Я пошевелился, попытался заговорить. Прохладная, мозолистая рука мягко опустилась на мои губы и мир снова погрузился в тишину.
Я помнил, что убил песчаного тигра, но и он едва не прикончил меня. Все мое лицо было сплошной болью, яд струился по моим венам и от него пылала плоть.
Но я был еще жив. И я завоевал свободу.
Я пошевелился. Теперь шукар поймет, что у него нет другого выхода как только дать мне свободу. Не сможет же он отрицать то, что я сделал. Я уничтожил зверя, который убил многих из нас – нет, не из нас, я не Салсет, я просто чула – и теперь племени придется наградить меня. Они обязаны это сделать. Я потребую у них то, о чем мечтал всю жизнь – свободу.
В награду мне нужна была только свобода.
Боги валхайла, гончие аид – дадут ли мне ее наконец-то?
Губы превратились в сухую корку. Я облизнул их, думая, что от этого станет легче, но они остались сухими – во рту не было слюны. Весь я был слишком сухой, пока прохладная рука не провела влажной тканью по моему лицу, шее, груди, потом опустилась к животу и замерла. Я услышал, как кто-то задержал дыхание.
Сула?
Сквозь закрытые веки я увидел ее перед собой. Молодая женщина, похожая на остальных Салсет: блестящие черные волосы, золотистая кожа, влажные темно-карие глаза. Сула еще не вышла замуж, но в ее возрасте пора было всерьез задуматься о муже. И вина за то, что Сула до сих пор не нашла подходящего человека лежала на мне. Я был чулой, она – свободной женщиной. И это еще одна причина по которой шукар ненавидел меня. Он мог бы взять ее себе, но думаю, что Сула все равно отказала бы ему.
Сула в видении задрожала, поблекла и изменилась. На этот раз около меня стояла не молодая женщина, которая подарила мне достоинство и сделала меня мужчиной, которая боролась за мою свободу, а добившись ее, потребовала, чтобы я уходил. Рядом была Сула, которая спасла нас с Дел от Пенджи и снова вернула нас к жизни. Старая, пополневшая Сула, с расплывшимся лицом, седыми волосами, овдовевшая за годы разлуки, но такая же сильная и мужественная.
Дел.
И я понял, что спал и видел сны.
– Баска? – в моих ушах вопрос отдался хриплым карканьем.
Рука с влажной тканью дрогнула, прижалась к моему животу и торопливо отдернулась.
– Нет, – сказал знакомый голос. – Это Адара.
Адара. Я открыл глаза и понял, как далеко меня унесли сны.
Я лежал в повозке, маленькой повозке без лошади, набитой вещами с Границы. Адара стояла рядом со мной на коленях, места для нее едва хватало, и сжимала в руках влажную тряпку. Пальцы теребили ткань, разглаживали и снова сминали. Пряди распущенных рыжих волос слиплись от пота, влажное лицо блестело. Адара провела по лбу тыльной стороной ладони.
Привлекательная женщина, Адара. И сильная, в своем роде, хотя и ничего не понимает в танцах и мечах.
– Вот, – сказала она. – Выпей.
Тепловатая вода пахла козой, из шкуры которой была сделана фляга, но я впитывал эту спасительную влагу и чувствовал, как снова оживает мое горло. Я поблагодарил и оттолкнул флягу.
– Я должна извиниться, – прошептала Адара.
Я поднял брови.
– Я была слишком резкой с детьми и слишком грубой с тобой и Дел.
Я глубоко вздохнул.
– Надеюсь, у тебя были причины.
– Причины есть, – она тоже вздохнула и снова начала комкать ткань. – Мой муж был танцором меча.
Мне показалось, что я уже давно ждал этого признания.
Адара, избегая моего взгляда, рассматривала мои руки.
– Он пришел с Севера на Границу, в наше поселение, сильный, светловолосый великан, и сразу разбил мне сердце. Мне было только пятнадцать, ему – на двадцать лет больше, но такая разница меня не пугала. Я хотела выйти за него замуж. Но он принадлежал к числу тех людей, которые живут мечом, и я боялась, что он умрет тоже из-за меча, – она была напряжена так, что заострились черты лица. – Я заставила его бросить меч.
– Как?
– Предложила выбор: женщина или круг. Кесар выбрал женщину.
– И это же ты пыталась вбить своим детям?
– Да, – она подняла взгляд и не мигая смотрела на меня зелеными, как у песчаного тигра глазами. – Я хотела, чтобы жизнь Киприаны была спокойнее чем моя, чтобы Массоу никогда не пришлось брать меч в руки…
– Хотела, – повторил я. – А теперь передумала?
Адара тяжело вздохнула.
– Дел правильно говорила, я не могу спрятать детей от жизни, а жизнь редко бывает добра. Я сказала Массоу и Киприане, что если они хотят, они могут попробовать научиться чему-нибудь у тебя и Дел, потому что однажды это может им пригодиться.
И может быть скорее, чем ей хотелось бы. Но по крайней мере она решила дать им шанс.
– Дай еще воды, – прохрипел я.
Адара подала.
– Жар спал. Теперь тебе нужно спать, есть и отдыхать, и скоро ты поправишься.
Я хмыкнул, возвращая флягу.
– К утру я буду на ногах.
– Нет, это вряд ли, – Адара двигалась с какой-то отчаянной решительностью. – Ты и Дел… вы связаны?
– Не формально, – связью назывался на Границе брак. – И даже не не совсем формально… мы просто вместе.
– И… спите вместе.
– Ну да. Обычно, – я вздохнул и погладил свои шрамы, думая о неприятно онемевшей руке. – Сейчас это несколько затруднительно… Дел боится локи.
– А я не боюсь, – сказала Адара. Четко и достаточно громко.
Я задумчиво посмотрел на нее, но промолчал.
Она подняла подбородок и смело встретила мой взгляд.
– Мы с мужем могли редко… когда у него стало сдавать сердце. И… последний раз был очень давно.
Я понимал, как тяжело ей было это сказать. На Юге женщина никогда не проявляет инициативы в таких делах, это происходит по желанию мужа. Адара жила на Границе, где не так строго следовали Южным обычаям, конечно на нее повлиял и муж-Северянин, но все равно, это было необычное и мужественное предложение.
Предложение, которого я не хотел. Мне вполне хватало Дел.
Но как, в аиды, сказать женщине нет?
В конце концов мне и не пришлось ничего говорить. Адара поняла ответ интуитивно. На секунду она закрыла глаза, потом снова посмотрела на меня. Щеки ее покраснели, но я понял, что отказ ее не оскорбил.
– Я понимаю, – тихо сказала она без лишних эмоций. – Я просто жила на Границе. Я женщина, которая рожает и растит детей, и живет в своем доме. Солнце высосало свежесть из моей кожи и оставило пятна на лице. Я никогда не держала в руках оружие и плачу, когда нужно дать сдачи. Я не смогла бы нанести удар мечом даже если бы от этого зависела моя жизнь. Тебе не нужна такая.