– Я… я была в баре, – пробормотала Карина, пытаясь освободиться из его рук.
– В баре? Так рано? – Олег весело засмеялся. – И перед самой репетицией! Не боишься за Шуберта? – Он постепенно отступал назад, в номер, увлекая за собой и Карину. Секунда, и дверь захлопнулась у нее за спиной.
– Что же ты пила? – Олег наклонился, его губы коснулись ее лица, скользнули ниже, в вырез простенькой трикотажной кофточки.
– Пусти… пожалуйста. – Карина уже чувствовала соленую влагу на губах, но ничего не могла с собой поделать.
Олег поднял голову и разжал руки. С лица исчезло игривое выражение, оно стало серьезным, а взгляд – пристальным и внимательным.
– Что-то я не чувствую запаха алкоголя. – Он сухо усмехнулся. – Может, все-таки скажешь правду? Откуда ты шла?
– Я была в баре, пила молочный коктейль, – тихо сказала Карина.
– И что, это молочный коктейль довел тебя до такого состояния? – Олег помолчал и, не дождавшись ответа, кивнул сам себе. – Ясно. Лельке звонить бегала. Я угадал?
– Да. То есть… не совсем… не… – Карина всхлипнула. – Я правда ходила звонить. И там, в холле, встретила одну женщину. Она… мне… нагадала, что мы… что ты… меня бросишь.
Карина замолчала. Сквозь зыбкую пелену слез она видела, как округлились от удивления глаза Олега.
– Нагадала, что я тебя брошу? – медленно и четко выговаривая каждое слово, переспросил он.
Карина кивнула.
– Что за чушь? Как это она нагадала?
– На картах.
– И ты поверила в эту ерунду? – Олег нагнулся и легко подхватил Карину на руки.
Он отнес ее на кровать, бережно усадил, погладил по голове, точно ребенка. От этого Карина зарыдала еще сильней, уже не сдерживаясь.
– Ты сумасшедшая, – проговорил Олег, доставая из кармана джинсов платок. – Вытри лицо. Как можно верить каким-то теткам, которых видишь в первый раз? Ну, ей-богу, если бы это Лелька отчебучила, я бы не удивился, а ты…
– Но она все знает о нас! Она мне рассказала…
– Что знает?
– Все! Как я жила до встречи с тобой, про мою первую любовь, что она была несчастливой, про то, что ты похож на Степана, что женат, про Лелю, как она страдает. Про…
– Не будь дурочкой. – Олег ободряюще улыбнулся. – Пересказать твою прошлую жизнь не составляет труда мало-мальски подкованной аферистке, вроде твоей бабки-гадалки. Половина женщин в России имеют точь-в-точь такую же судьбу. Несчастливая первая любовь? А у кого она бывает счастливой? Я таких не часто встречал. То, что ты полюбила женатого – извини, к тридцати годам многие мужики успевают семьей обзавестись. Как правило, люди по жизни выбирают один и тот же тип, поэтому легко предположить: тот, кто тебе нравится в настоящее время, так или иначе напоминает прежнего любовника. Пойдем дальше. Насчет Лельки: муж изменяет – жена страдает, это и вовсе бобику понятно. Облапошила тебя твоя приятельница, как школьницу.
– Т-ты так с-считаешь? – запинаясь и всхлипывая, проговорила Карина, с надеждой глядя Олегу в лицо. – Но зачем?
– Откуда я знаю, зачем? Может быть, надеялась, что ты попросишь ее подробней рассказать о будущем – разумеется, не просто так, а за вознаграждение. Кто знает, не занимается ли она в гостинице поиском клиенток? Возможен такой вариант? А?
Карина неуверенно кивнула. Перед ее глазами стояло красивое, строгое лицо Русудан, словно подсвеченное изнутри таинственным огнем.
– А вдруг она сказала правду?
– Перестань! – Олег поцеловал Карину в губы. – Нет никаких гадалок. Понимаешь, нет! Никто не в силах ни предсказать твою судьбу, ни изменить ее, лишь ты сама. Как захочешь, так и будет. Надо только знать, чего хотеть. – Он говорил негромко, низко-низко наклонившись к Карине, касаясь губами мочки ее уха, убедительно, горячо, даже страстно, постепенно увлекаясь своими словами. – Никто не вправе нас судить, никто не смеет нам помешать, никто!
«Ему кажется, что весь мир должен принадлежать ему, стоит лишь руку протянуть», – вспомнила Карина слова Русудан и закрыла глаза.
Олег мягким, но настойчивым движением опрокинул ее на кровать, нетерпеливо рванул кофточку.
…В этот раз все было не так. Впервые в объятиях Олега сознание не отключилось полностью. Ее тело находилось в его власти. Оно, послушное, податливое, горело желанием, принимало ласки, блаженствовало, наслаждалось. Но в то же время разум оставался холодным и свободным.
В голове отчетливо отстукивало: неправда, все неправда в словах Олега. Русудан не шарлатанка, она – ясновидящая, ее слова верны, все до единого…
Олег вытянулся на постели рядом с Кариной, едва заметно вздохнул и проговорил:
– Сегодня от тебя проку мало. Давай, что ли, подниматься, а то на репетицию опоздаем. – В его голосе звучало плохо скрытое разочарование.
Карина послушно встала и начала поправлять одежду. Внутри будто все омертвело.
Он, конечно, уйдет от нее, как и тот, прежний. Снова между ней и любимым встанет ребенок, снова она останется одна. Скоро, очень скоро – так сказала Русудан, и у нее нет причины не верить ей.
– К твоему сведению, – мрачно произнес Олег, – мне в пятнадцать лет цыганка нагадала, что я умру совсем молодым. Погибну якобы в пламени. Что теперь, прикажешь мне к плите не подходить? – Он резким движением застегнул молнию на олимпийке и шагнул к двери. – Сделай что-нибудь со своим лицом и спускайся. Я буду ждать тебя в буфете.
– Хорошо.
Олег ушел. Карина умылась под струей ледяной воды, тщательно напудрилась, накрасила глаза и губы. Ею овладела абсолютная апатия. Не хотелось ничего: куда-то идти, с кем-то разговаривать, играть вечерний концерт.
Она с трудом заставила себя покинуть номер и снова, третий раз за сегодняшнее утро, спустилась на первый этаж.
Олег сидел в буфете за столиком, уткнувшись в газету. Перед ним стояла тарелка с сосисками и стакан томатного сока. И то и другое было нетронутым.
Карина, которой и вовсе кусок в горло не лез, взяла чашку черного кофе без сахара и села напротив Олега, стараясь поймать его взгляд.
Он на секунду оторвался от чтения, мельком глянул на ее бледное, опухшее лицо и досадливо поморщился.
Завтракали молча. Карина с каждой минутой все сильнее ощущала, как растет между ними напряжение и отчуждение. Будто некий волшебный и всемогущий джинн одним мановением руки возвел посередине столика каменную стену, уходящую в бесконечную высь.
Она видела, что Олег ждет от нее каких-то слов, действий. Сам он больше не станет ее утешать и успокаивать, считая, что вопрос исчерпан и обсуждению не подлежит.
В то же время что-то в ней ожесточилось, замкнулось. Карина не могла, как это случалось прежде, интуитивно угадывать желания Олега, даже те, которые он сам не полностью осознавал, и не в состоянии была с радостью выполнять их.
Все в том же угрюмом молчании они разошлись по своим номерам и встретились лишь на репетиции в зале филармонии.
Едва Карина взяла первые несколько звуков на огромном блестящем рояле, ей сразу же стало ясно, что сегодняшний концерт будет неудачным, если не сказать провальным.
Технически она находилась в отличной форме, пальцы слушались безупречно, но внутри была пустота, будто ее выпотрошили наизнанку, начисто лишили всех чувств и эмоций.
Карина попыталась взять себя в руки, хотя бы изобразить страстное отношение к музыке, но у нее ничего не вышло.
Олег, услышав, как она играет вступление к Шуберту, вскинул голову, прищурился. Он хотел что-то сказать, но передумал и поднял смычок.
Обычно перед концертами они репетировали долго и увлеченно, добиваясь полной слаженности, логичности и завершенности каждой музыкальной фразы, иногда спорили, но чаще понимали друг друга с полуслова.
Сейчас они прошли программу один-единственный раз, ничего не повторяя, не вдаваясь ни в какие подробности. Сыгранное получилось слабой тенью, жалким подобием того, что Карина и Олег играли вчера вечером, вызывая искренние и теплые аплодисменты публики.
И все благодаря роялю. Скрипка звучала как обычно, с должным накалом, страстно, убедительно.
Карина каждую минуту ждала, что Олег взорвется, наговорит ей кучу гадостей, уничтожит едкими, язвительными замечаниями. В какой-то мере она желала этого – только бы избавиться от холодного безразличия, ощутить что-нибудь внутри себя, пусть даже боль и обиду.
Но он молчал. Закончил играть, кивнул Карине, сложил инструмент.
– До вечера. – Тон его был сухим, но корректным. Он не собирался делать ей никаких замечаний. Повесил скрипку на плечо и ушел в другое помещение, где репетировал оркестр.
До концерта оставалось около восьми часов, иначе говоря, весь день. Как провести его, Карина понятия не имела. Привыкшая за неделю неотлучно находиться рядом с Олегом, она разучилась оставаться наедине с собой.
Возвращаться в гостиницу и сидеть в номере до самого вечера ей не хотелось. К тому же подсознательно Карина панически боялась, что снова встретится с Русудан.
Она немного поколебалась и отправилась бродить по городу в одиночестве. Вскоре ее внимание привлек «Икарус», стоящий посреди центральной площади. Возле него, притоптывая ногами, чтобы не замерзнуть, взад-вперед прохаживалась веселая тетка в темной кроличьей шубе и такой же шапке-ушанке. В руках у тетки был рупор.
– Обзорная экскурсия по городу, – вещала она в него, вертя головой по сторонам в поисках клиентов. – Билет – сто рублей. Поездка охватывает все главные достопримечательности Суздаля, всего три часа. Для желающих – обед в ресторане, его стоимость десять долларов. Кто хочет, может перекусить в кафе – это рядом.
Тетка сделала минутную паузу, затем завела с новыми силами:
– Кто желает покататься по нашему старинному городу, милости просим…
Карина подошла к автобусу, заглянула внутрь – народу набралось негусто, вся передняя часть была свободна. За рулем, позевывая, сидел пожилой водитель с седоватой щетиной на лице.
– Что смотришь, дочка? – Мужик приветливо улыбнулся. – Залезай, прокатимся. Деньги есть?