Время до вечера тянулось медленно. Карина едва дождалась того момента, когда в половине шестого в дверь позвонила Леля.
– Ну, едем? – Она была уже полностью готова, у ее ног стояла объемистая сумка с продуктами. – Или, может, мне одной сгонять?
– Нет, поехали вместе.
Олег по-прежнему спал – недавно ему сделали новый укол. Его соседи по палате играли в карты, вполголоса переговариваясь.
Карина усадила Лелю на стул, а сама деликатно вышла, оставив ее со спящим Олегом. Устроилась на кушетке в коридоре, от нечего делать наблюдая, как клеится к молоденькой медсестре на посту нагловатый парень с забинтованной рукой.
– Девушка, а девушка, хотите, угадаю, как вас зовут?
Сестричка отрывала от записей хорошенькое, свежее личико, хмурила выщипанные в ниточку брови, пытаясь казаться строгой и независимой.
– Отстаньте, я работаю.
– Давайте все-таки угадаю, – настаивал парень. – Вы – Таня.
– А вот и нет, – девчонка смешно морщила курносый носик, – и не лезьте со своей чепухой.
– Значит, Света.
– Нет.
– Оля?
– Ничего подобного. – Она уже весело хихикала, забросив дела.
Забинтованный ей явно нравился, вернее, льстило его внимание.
Парень мотнул головой, вытер здоровой рукой воображаемый пот со лба, талантливо и забавно играя усталость.
– Девушка, вы, простите за нескромный вопрос, русская?
– Русская, какая ж еще? – обиделась сестра.
– Что ж у вас за имя такое? – забинтованный страдальчески воздел глаза к потолку.
– Марина, – не выдержав, сдалась медсестричка. – Эх вы, – добавила она со снисходительной улыбкой, – а хвастались!
– Мариночка, я же не телепат, – оправдывался парень. – Вы когда дежурство заканчиваете?
– А что?
– Да просто. Я бы вас чайком угостил, с пряниками.
– Какой шустрый! – засмеялась Марина.
Из палаты показалась Леля. Лицо у нее было заплаканным. Карина поспешно встала ей на встречу.
– Он проснулся?
Леля отрицательно качнула головой:
– Нет, спит. Температура тридцать девять и три. Я померила, там градусник на тумбочке лежит.
– Так и должно быть, доктор говорил, – успокоила ее Карина, хотя ее саму терзала тревога.
Что, если температура – не обычное явление, сопутствующее серьезному перелому? Вдруг это признак развивающегося осложнения?
– Завтра утром нужно будет побеседовать с лечащим врачом, – сказала она, стараясь взять себя в руки, – а сейчас что толку реветь? Ты хочешь еще побыть здесь или поедем домой?
– Поехали. – Леля тяжело вздохнула и всхлипнула. – Я фрукты положила в холодильник, а пироги пришлось отдать этим… картежникам. Начинка мясная, долго они не пролежат, а Олежка ничего сегодня есть не будет. Зря только старалась.
У выхода из отделения девушки нос к носу столкнулись с Михалычем. Он шел, сгорбившись, и тоже волочил внушительный пакет с провизией. Их дирижер не заметил.
– Сергей Михалыч! – окликнула его Карина.
– А, вы здесь? – Он поглядел на ее лицо и всплеснул руками. – Ужас, что они с тобой сделали, изверги! Их хоть посадят?
– Не знаю, – честно призналась Карина, – во всяком случае, мне обещали, дело заведут. Следователь должен позвонить.
– Ни черта им не будет, вот увидите, – с видом знатока произнесла Леля. – Откупятся, бандюки проклятые.
– Не откупятся! – Михалыч яростно сверкнул глазами, плечи его выпрямились, ноздри раздулись. – Людям руки ломать! Я лично встречусь с этим следователем, и Герарду скажу, пусть примет меры, чтобы эти мерзавцы сели на полную катушку. Он мужик влиятельный, в два счета устроит им нары и небо в клеточку. – Он перевел дух и снова согнулся, стал маленьким, слабым и безобидным. – Ладно, девочки, я зайду к Олежке. Как он там?
– Спит, – сухо проговорила Леля, – и лучше его не беспокоить.
– Да я на минутку, – суетливо возразил Михалыч. – Гляну на него, вот передачу оставлю.
– Ну только на минутку, – согласилась она.
Они вышли на улицу.
– Старый пень. – Леля сплюнула себе под ноги. – Думаешь, чего он приперся?
– Как чего? – удивилась Карина. – Навестить. Он же переживает страшно, Олег – его правая рука. – Она поморщилась от случайного каламбура.
– Вот именно, правая рука, – повторила ничего не заметившая Леля. – Еще разбудит сейчас.
– Ты что? Зачем?
– Начнет пытать, когда тот сможет играть. Ты его плохо знаешь, а я предостаточно. Думаешь, этот Михалыч такой чудак, мухи не обидит, воды не замутит? Как бы не так. В прошлом году Олежка воспалением легких болел, так тот чуть не ежедневно домой к нам прибегал, еще на старую квартиру, которую мы снимали. У них концерты какие-то важные были, он все подбивал Олега, чтобы тот потеплее оделся да пришел играть – дескать, без концертмейстера никуда.
– И он пошел?
– На два первых концерта я его не пустила, вцепилась намертво, только что на пороге не легла. А на третий, самый главный – пошел. Наорал на меня и уехал. – Леля вздохнула, остановилась и обеими руками осторожно погладила живот. – Пихается малыш-то. – Она улыбнулась, впервые за сегодняшний день. – Слава богу, тогда все обошлось. Но воспаление легких – это же не открытый перелом руки, которой нужно играть, да еще не в Москве, а в Хабаровске.
Карина кивнула. В глубине души она считала, что Леля волнуется напрасно: о какой поездке может идти речь? Кость будет срастаться минимум месяц, а до гастролей осталось три недели с хвостиком. Да и не сможет Михалыч ни о чем сейчас говорить с Олегом, тот его все равно не услышит.
Она думала о завтрашнем дне. Олегу должно стать хоть немного легче, можно будет увидеться с врачами, выяснить все как следует, обстоятельно, а не впопыхах.
Завтра, может быть, чуть-чуть потускнеют, сотрутся из памяти страшные подробности сегодняшнего происшествия.
Карина шагнула с тротуара на мостовую и решительным жестом подняла руку, останавливая машину.
40
Олег пришел в себя уже к вечеру следующего дня. Температура немного спала, хотя и не снизилась до нормы. Рука по-прежнему сильно болела, но он мог какое-то время обходиться без инъекций.
Карина побеседовала с лечащим врачом, и тот успокоил ее, заверив, что все идет так, как нужно, и через неделю-полторы Олега, возможно, выпишут.
Это было во вторник. Утром в четверг, распахнув дверь палаты, Карина и Леля застали Олега совсем бодрым: он полулежал в постели, а рядом с его кроватью на стульях удобно устроились остряк Паша с загипсованной ногой и дюжий мужик с травмой головы – его звали Николаем. На пододеяльнике лежала засаленная колода карт. Все трое увлеченно резались в преферанс и жевали Лелины пироги.
– О! Девчонки пришли, – обрадовался Паша, первым заметив изумленных девушек, застывших на пороге палаты. – Садитесь, побалакаем.
– Я тебе побалакаю! – накинулась на него Леля. – А ну, кыш на место! Человек только-только в сознание пришел, а вы уже тут как тут!
– Суровая у тебя жинка, Олег, – Паша хитро улыбнулся, но послушно поднялся со стула и запрыгал на одной ноге к своей кровати, – но хозяйка знатная. Пирожки – объедение.
Николай продолжал сидеть рядом с Олегом, слегка отодвинув стул в сторону.
– Лель, ты не злись. – Олег смешал колоду и положил ее на тумбочку. – Что тут еще делать-то?
– Отдыхать, – сурово отрезала та, присаживаясь на освободившийся стул. – Тебе покой нужен.
– Покой покойнику будет в самый раз, – миролюбиво усмехнулся Николай, – а твой муж – парень крепкий. Он уже сегодня вставал, завтра, глядишь и бегать начнет. Так что ты, милая, не сердись на нас, тут скука смертная, надо ж время убить как-то.
Карина так и стояла в дверях, наблюдая за происходящим с улыбкой. Она уже не боялась, что мужики заложат ее Леле: конечно, они в первый же день поняли все про их отношения с Олегом, но теперь, подружившись с ним, из мужской солидарности будут молчать.
– А вы что же как бедная родственница? – обратился к Карине Паша. – Проходите, присаживайтесь.
– Благодарю за приглашение, – насмешливо сказала она, зашла в палату и встала возле Лели.
Николай глянул на ее лицо и сочувственно вздохнул:
– Здорово вас отделали. Вот не повезло – за просто так досталось.
– Не совсем, – возразила Карина.
Она все эти дни ждала момента, чтобы объяснить Олегу, почему мордастый и обкуренный напали на нее. В любой момент в больницу мог прийти следователь, которому надлежало говорить все, как есть, полную правду.
Неизвестно, удастся ли ей побыть с Олегом наедине, скорей всего, нет. Значит, нужно во всем признаться, как можно быстрее, и Паша с Николаем в этом не помеха.
– Что ты говоришь? – удивилась Леля. – Можно подумать, ты заслужила, чтобы тебе двинули кулаком по лицу.
– Конечно, не заслужила, – согласилась Карина. – Но эти двое привязались ко мне неслучайно.
– Нет? – Олег даже привстал на кровати.
– Помнишь ты уходил канифолить смычок, а когда вернулся, спросил, не испугалась ли я чего-нибудь?
– Ну.
– Я действительно тогда испугалась. За соседним столиком сидел человек, с которым я была знакома. Очень недолго, этим летом. Мы вместе отдыхали в пансионате. Он… ну, одним словом, ухаживал за мной. Я вначале пошла ему навстречу, а потом решила, что он мне не подходит.
– Бывает, – с пониманием произнес Паша.
– Этот тип угрожал тебе? – догадался Олег.
– Что-то вроде того. Он был сильно пьян, и я подумала, что это просто болтовня. Но, как видно, ошиблась. Он подговорил своих приятелей, или, может быть, заплатил им – не знаю. Вот так все и вышло.
– Н-да, – покачал головой Николай. – Повезло, что вы не одна играли в клубе, а то бы эти пареньки вам показали! У меня, между прочим, с дочкой похожий случай вышел. Ей шестнадцать осенью сровнялось. Познакомилась с парнем, того Сашкой звать. Симпатичный, здоровый такой, боксом занимается. Ну там любовь-морковь, мы с женой свистнуть не успели, они уже у подъезда стоят, целуются.
Погуляли, значит, месяц, другой, а потом смотрю, моя Маруська сама не своя ходит. Телефон звонит, она в ванную прячется, перед тем, как из дому выйти – в окно глядит.