Незваный гость нагнулся, поднял баксы, сунул их обратно в карман и вышел, не говоря ни слова.
«Пропала работа, – подумала Зина с тоской, – что ж, видно, не судьба».
Она заполнила журнал, встала, собралась и ушла домой, уверенная, что самое позднее завтра утром ее вызовет на ковер директриса.
Однако ничего не произошло. Никто не сказал Зине ни слова, директор по-прежнему приветливо улыбалась ей при встрече, детишки вежливо здоровались.
Несколько дней она ходила по школьным коридорам, с опаской озираясь по сторонам, ожидая вот-вот встретить своего малолетнего ухажера, но тот почему-то не попадался ей на глаза.
Через неделю Зина стала забывать о неприятном инциденте, решив, что школьник устыдился своего поступка и будет молчать обо всем, как рыба.
А еще через два дня она увидела его возле учительской раздевалки. Парень стоял со скучающим видом и, по всей вероятности, поджидал именно Зину.
– Здрасте, – как ни в чем не бывало поздоровался он. – Я вот что… понимаю, конечно, пожадничал. Вы не дешевка, все при вас – и внешность, и фигура. Нате, держите. – На сей раз он протянул ей шестьсот баксов.
– Да как ты смеешь? – внезапно осипшим голосом проговорила Зина, поспешно оглядываясь и с облегчением убеждаясь, что они одни и рядом никого нет. – Ты, сопляк! Учил бы свои уроки.
– Да ладно, не ломайся, – плавно перейдя на «ты», заявил угреватый. – Увидишь, тебе понравится.
Зина изо всей силы толкнула его плечом и зашла в гардероб.
Когда она, одевшись, вышла в холл, парень держал в руках уже восемьсот долларов.
Жизнь превратилась в сплошной кошмар. Он преследовал ее везде и всюду – в буфете, в коридоре, не стесняясь, заходил в класс во время урока. Зина уже знала про него все – его зовут Денис, ему шестнадцать, и учится он в одиннадцатом классе, а отец – один из совладельцев крупной автомобильной фирмы.
Ночью ей снились зеленые бумажки, их было много, ужасающе много – целое море. Они летали перед ее лицом, кружились, опускались под ноги, а знакомый, чуть гнусавый голос настойчиво вопрошал:
– Столько хватит? А столько?
Зина попробовала поделиться своей бедой с одной из преподавательниц – довольно молодой и приятной учительницей английского. Та выслушала ее сбивчивый рассказ, пожала плечами и небрежно проговорила:
– Ну и что? В чем проблема?
– Как в чем? – опешила Зина. – Я не знаю, что делать, как избавиться от этого!
– А зачем избавляться? Тебе разве деньги не нужны?
– Такой ценой? – Она округлила глаза.
– Подумаешь, цена! – фыркнула англичанка. – Тебе ж не тринадцать лет.
– Вот именно, – закричала Зина. – Не тринадцать, а тридцать! Неужели ты хочешь сказать, что я должна дать этому недоноску?
– За восемь сотен баксов? – Преподавательница глянула на нее в упор. – За такие бабки можно и крокодилу дать.
– Флаг тебе в руки, – сквозь зубы проговорила Зина и ушла восвояси.
Дома ее ждал новый «сюрприз» – у Илюшки поднялась температура. Вызванный врач поставил диагноз – острый бронхит, выписал кучу разных лекарств и пригрозил, что болезнь может перейти в воспаление легких.
Зине пришлось взять больничный. Она купила все, что велел доктор, методично пичкала сына таблетками и микстурой, но тому с каждым днем становилось все хуже: скакала температура, грудь разрывал мучительный, жесткий кашель.
Из поликлиники пришел другой врач, затем заведующая отделением – оба слушали Илюшку, заставляли его то дышать, то не дышать, стучали пальцами по его худенькой спине и недоуменно пожимали плечами.
Зина не знала, что и думать. Ее начал терзать страх, по ночам она не могла уснуть. Ей казалось, с ребенком что-то серьезное, лютая, неизлечимая болезнь. Он таял на глазах. Врачи уже настаивали на госпитализации, но Зина медлила: о детских больницах она слышала много плохого.
Наконец, видя, что ничего не помогает, сдалась. Очередной врач выписал направление в Третью детскую больницу, одну из лучших в Москве.
Зина хотела ехать немедленно, но Илюшка вдруг стал плакать, так горько и жалобно, что у нее сжалось сердце.
«Подожду до завтра, – решила она. – Утром отвезу, ничего не случится».
Вечером раздался звонок в дверь.
Зина подумала, что это соседка, которая часто одалживала у нее то соль, то спички, то муку. Как была, в легком домашнем халатике, с едва подколотыми волосами, она вышла прихожую и щелкнула замком.
На пороге стоял Денис.
– Ты? – только и смогла вымолвить Зина. – Как ты… зачем…
В комнате спал Илюшка, тревожно, ворочаясь с боку на бок, что-то жалобно бормоча, плавая в жару. А здесь, в коридоре перед ней стоял зажравшийся, наглый недоросль, с прыщавыми щеками и потными от желания ладонями.
Зина почувствовала, что больше не вынесет. Ее душили слезы отчаяния, стыда и унижения.
– Вон, – сдавленно проговорила она, вытирая глаза. – Убирайся!
– Я только хотел узнать, чего ты не ходишь на работу? – Во взгляде парня впервые за все время Зина прочитала некую осмысленность.
Он перестал жевать свою вечную жвачку и смотрел на нее внимательно, слегка сведя брови к переносице, точно силясь постигнуть невероятно сложную, мудреную задачу.
– Убирайся, – повторила Зина уже без злости, ощущая лишь непомерную усталость от всего – напряжения последних недель, страха за сына, многолетнего, выматывающего душу, одиночества.
– Это… – парень помялся на пороге, сделал шаг назад и тут же вернулся, – а… плачешь чего?
– Сын болеет, – коротко сказала Зина, и внезапно ей стало легче. Самую малость, капельку, но легче, будто она переложила часть тяжести со своих плеч на чьи-то другие.
– Чем? – поинтересовался Денис.
– Не знаю. Завтра везу его в больницу на обследование.
– Погоди в больницу, – он снова отступил за порог, – у матери врачиха знакомая есть, всю Москву лечит. Я дам телефон.
– Сколько она берет за консультацию?
– Триста, кажется. Или четыреста, точно не помню.
– Рублей?
– Шутишь?
Зина отрицательно покачала головой:
– Это все, что у меня сейчас есть. Я не могу.
– Я заплачу.
– Нет. Уходи. – Она решительно взяла его за плечо, пытаясь выдворить за дверь.
– Ну и дура, – проговорил Денис, упираясь. – Твой же ребенок. Говорю тебе, врачиха классная, она его в два счета на ноги поставит. Какая же ты мать после этого?
– Нормальная мать. – Зина вытолкала парня на площадку и с грохотом захлопнула за ним дверь.
Она постояла в коридоре, пытаясь унять сердцебиение, а потом вернулась к Илюше.
Сунула ему под мышку градусник – серебряный столбик за минуту взлетел к тридцати девяти. Зина в отчаянии опустилась на стул, обхватила руками голову.
Она не помнила, сколько просидела так, сжавшись на стуле, оцепенев, отключившись от реальности. Ее привел в чувство новый звонок в дверь.
«С лестницы его спустить, этого сосунка?» – безучастно подумала она и поплелась открывать.
Зина распахнула дверь и замерла в недоумении: перед ней стояла незнакомая женщина лет сорока с небольшим, миловидная, статная, одетая броско и дорого. В лицо пахнуло ароматом французских духов.
– Здравствуйте, – поздоровалась незнакомка, – я Людмила Сергеевна. – Она прошла мимо опешившей Зины в прихожую, на ходу расстегивая длинную, светло-шоколадную дубленку.
– Простите, – пробормотала опомнившаяся Зина, глядя, как поздняя гостья поправляет прическу и одергивает красивый пушистый джемпер, – но вы кто?
– Я – врач, – спокойно и деловито произнесла женщина. – Ванна где у вас?
– Там. – Она машинально махнула рукой в сторону, и тут же ее точно током дернуло: господи, врач! Неужели та самая, про которую говорил этот…
Незнакомка тем временем уже была в ванной и, включив воду, тщательно намыливала руки.
– Куда идти? – спросила она, выходя.
– Туда. – Зина указала на комнату, в которой спал Илюша.
Ей вдруг стало спокойно, исчезла противная дрожь в руках, голова заработала ясно и четко. Она твердым шагом прошла следом за докторшей.
Та взглянула на разметавшегося на постели мальчика.
– Температуру мерили?
– Да.
– Сколько?
– Около тридцати девяти.
– Ясно. Придется его разбудить.
Зина послушно затормошила Илюшу, тихонько приговаривая что-то ласковое.
– Разденьте его, – попросила докторша, доставая из сумки фонендоскоп.
Зина сняла с сына пижамку. Тот захныкал капризно и жалобно:
– Холодно!
– Потерпи, милый, – ласково проговорила женщина, присаживаясь к кровати. – Давай-ка посмотрим твой животик. Вот так, а теперь спинку. Так, прекрасно. – Она внимательно прослушала Илюшино дыхание, заглянула в горло и протянула ей пижаму. – Можете одевать. У него обыкновенная корь.
– Корь?! – воскликнула Зина. – Но врачи говорили, что это бронхит.
– Идите сюда, – все тем же спокойным, уверенным тоном произнесла врачиха, – Подойдите, – она дождалась, пока Зина приблизится к кровати, – смотрите – видите эти пятнышки? Это коревая сыпь, она только-только появилась, и очень сглажена, незаметна. Так бывает: смазанная картина, врачам трудно определить детское инфекционное заболевание. Я выпишу вам лекарство, давайте его три раза в день. Через сутки мальчику станет лучше.
– А… больница? – растерянно проговорила Зина, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Не нужна никакая больница. Корь пройдет сама по себе, а препарат, который я вам дала, предотвратит развитие осложнений.
– Сколько я вам должна? – Она двинулась было к секретеру, где у нее лежали деньги и документы.
– Ничего. – Людмила Сергеевна удивленно подняла брови. – Вы же родственница Петра Дмитриевича, он мне уже заплатил за вас.
– Петр Дмитриевич? – Это имя Зине было хорошо знакомо.
Его часто и с уважением произносили директриса и завуч. Петр Дмитриевич Воронин, генеральный директор концерна «Ромул», главный спонсор школы. Отец Дениса.
Людмила Сергеевна вопросительно смотрела на Зину.