Карина поднялась с кресла, молча отстранила ее, сама вынула одеяла, подушки, постелила простыню.
Леля стояла рядом и виновато шмыгала носом.
– Нельзя быть такой несдержанной, – укорила ее Карина. – Ты как вулкан, вокруг тебя земля дрожит.
– Знаю, – Леля горестно вздохнула, – но ничего не могу с собой поделать.
Назавтра утром Карина видела, как она изо всех сил пытается владеть собой, деревянно улыбается, нарочито старается не глядеть на телефонный аппарат, то и дело заводит какой-нибудь никчемный, пустой разговор.
Часа в три пополудни Леля вдруг начала одеваться.
Натянула сапоги, шапочку, достала с вешалки пальто.
– Ты куда?
– Пойду пройдусь. Куплю йогурт.
– У нас же есть.
– Банановый. А я хочу клубничный.
– Погоди, сходим вместе.
– Да не надо. Я быстро, туда-обратно.
– Ну как знаешь. – Карине на самом деле не хотелось выходить на улицу.
Она недавно вымыла голову, и волосы еще не совсем просохли.
Леля взяла с комода сумку, тщательно накрасила губы и ушла.
Едва за ней захлопнулась дверь, зазвонил телефон.
«Межгород», – мелькнуло у Карины. Звонок был длинный и заливистый, явно не московский.
Она заметалась по прихожей, выскочила на лестницу, но Леля уже успела спуститься.
Карина вернулась в квартиру и схватила трубку.
– Да, слушаю!
– Леля? – Голос Олега был таким близким и отчетливым, будто он находился в соседней комнате.
– Нет, это не Леля. – Карина почувствовала, как к щекам мгновенно приливает жар.
– Карин, ты? Лелька где, далеко?
– Ее нет, она вышла погулять. Как ты?
– Нормально. А ты?
– Я тоже.
Олег секунду помолчал. Потом произнес обыденным, ровным тоном:
– Ты передай ей, что я звонил, у нас все в порядке, скоро вернемся домой.
– Хорошо, я передам. – Она старалась говорить точь-в-точь как он, так же отстраненно и сдержанно, а внутри все надрывалось от нестерпимой, жгучей боли.
– Ладно. Я еще завтра позвоню. Ты за Лелькой следи, пожалуйста. Договорились?
– Да.
Ей показалось, он уже вешает трубку – в ухо ударила мертвая пустота. Она зажмурилась и отчаянно, сдавленно позвала:
– Олег!
– Что?
– Ничего. – Карина вытерла ладонью слезинку, выползшую на щеку. – Просто хотела узнать, ты еще тут?
– Да. Но мне пора. Мы поговорим обо всем, когда я вернусь в Москву. Обязательно. Ты слышишь?
– Хорошо.
– Ну все тогда. Пока.
– Пока. – Она медленно опустила руку, в которой была зажата телефонная трубка.
Потом так же медленно нажала на рычаг. Послышались частые беспокойные гудки.
Все. Ждать больше нельзя. Надо звонить Верке.
Карина, не кладя трубку, набрала номер.
– Але, – сказал детский голос на том конце провода.
– Позови маму.
Через минуту подошла Верка.
– Это я, – проговорила Карина. – Хочу навестить тебя. Как насчет завтра?
– Отлично, – весело произнесла та. – Давай к обеду.
– Даже раньше. К двенадцати.
– О'кей. Ты не передумаешь?
– Ни за что.
Они простились.
Когда через полчаса вернулась Леля, Карина сосредоточенно чистила картошку на кухне.
– Привет. – Та поставила на стол белую пластиковую бутылочку с цветной наклейкой. – Вот такой я хотела. – Она помялась немного, потом спросила делано-безразличным тоном: – Никто не звонил?
– Звонил. Олег. Просил передать, что у него все в порядке. – Карина упорно смотрела на свешивающуюся в раковину спираль картофельной кожуры.
– Вот черт, – Леля с досадой стукнула кулаком по столу, – так и знала! Не нужно было уходить.
– Брось. Он завтра позвонит. Не сидеть же тебе у телефона как привязанной. – Карина с удивлением слушала свой ровный, совершенно бесстрастный голос. – Кстати, – она бросила очередную картофелину в миску с водой, – завтра я должна уйти.
– Куда? – встревоженно произнесла Леля и тут же, опомнившись, закивала. – Конечно, иди. Только скажи, тебя… долго не будет?
– Несколько часов. Мне нужно съездить к подруге. Это довольно далеко отсюда.
– Поезжай. – Леля вздохнула и принялась отвинчивать крышечку с бутылки.
50
Карина не переставала изумляться самой себе. Никаких больше сомнений и терзаний – весь остаток дня и ночь она провела абсолютно спокойно, не колеблясь, твердо зная, что утром поступит так, как решила.
Назавтра ровно в полдень она уже подходила к Веркиному дому на Чистых прудах.
Мелодично пропел звонок, за дверью послышались скорые веселые шаги.
– Ну наконец-то! – Верка схватила Карину за плечи, втащила в огромную, просторную прихожую. – Давай, давай, заходи!
Живот у нее был куда меньше Лелиного, почти незаметный под свободным шелковым халатиком. А вот выглядела Верка значительно хуже – на лице желтоватые пятна, под глазами густая синева, щеки ввалились.
Однако, несмотря на это, взгляд ее сиял. Она в два счета подхватила Каринино пальто, закинула его в здоровенный зеркальный шкаф-купе.
– Ой, подруга дорогая, знаешь ли, до последней минуты не верила, что ты сподобишься и придешь!
– Пришла же. – Карина неловко улыбнулась, опасаясь поскользнуться на блестящем, как каток, паркете.
– Молодчина. – Верка обняла ее, повлекла за собой по извилистому коридору.
Справа приоткрылась дверь, оттуда высунулась детская мордашка.
– Мам, я математику сделал.
– А где твое «здрасте»? – сурово вопросила Верка. – Не видишь, тетя Карина к нам в гости пришла!
– Здравствуйте, – опустив белобрысую голову, сказал мальчик.
– Привет, Егорка. – Карина улыбнулась, достала из сумки шоколадку, протянула Веркиному сыну. – На, держи.
– Спасибо. Мам, мне дальше русский делать?
– Делай сначала английский, – поразмыслив, решила та.
Мальчишка скрылся в комнате.
– Как он вырос, – проговорила Карина, – не узнать.
– Еще бы, – фыркнула Верка. – Ты сколько здесь не была? Года полтора?
– Больше, – смущенно произнесла она.
– Вот видишь. А дети растут каждый месяц.
Они наконец очутились на кухне, больше похожей на бальный зал.
– Садись. – Верка выдвинула из-под широкого, дубового стола массивный стул с высокой, резной спинкой. – Голодная? Обедать будешь?
– Нет, нет. Пожалуйста, не беспокойся. Лучше посиди со мной.
– Тогда чаю. – Верка достала с полки тонкие фарфоровые чашки. – Тебе какой?
– Любой, – усмехнулась Карина.
– Тогда гавайский. Попробуешь – вкус обалденный.
Верка налила в чашку ярко-красную заварку, добавила туда кипятку, вытащила из двухметрового холодильника торт в прозрачной упаковке.
– Вот. Специально для тебя купила.
Она отрезала пару кусков, разложила по блюдечкам и наконец уселась напротив Карины.
– Хорошо-то как, что ты здесь. – Верка смотрела на нее с теплотой и нежностью, как могут лишь друзья с юности, те, кто знали нас детьми. – Выглядишь замечательно. Красивая, ну просто до невозможности.
– Брось, перестань. – Карина грустно улыбнулась.
– Нет, ей-богу. Я же искренне. Облик такой загадочный, меланхолический. – Верка весело расхохоталась.
– Вер, – тихо проговорила она, ковыряя ложечкой красное желе на торте. – Я поживу у тебя? С полгода или побольше, помнишь, мы договаривались?
Верка перестала смеяться, ее синие глаза немножко навыкате округлились еще больше.
– Конечно, Каринка, о чем разговор. Хоть навсегда поселись. Только… прости за нескромный вопрос, это как понимать? Ты… бежишь?
– Ну… – Карина неопределенно пожала плечами. Ей вдруг захотелось высказаться, поделиться наболевшим. Кому, как не Верке, можно открыться, поплакаться в жилетку? Та ее точно поймет и не осудит. – Тебе Саша ничего не рассказывал? – спросила она.
– Рассказывал. У тебя появился любимый человек, тот самый сосед, кажется.
– Да, все правильно. – Карина на секунду задержала дыхание, как перед прыжком в холодную воду, а затем быстро проговорила: – Он женат, Верочка. Его жена ждет ребенка, почти следом за тобой.
– И ты решила… – Верка понимающе покачала головой.
– Да, я решила закончить с этим. Ты мне поможешь?
– Я-то помогу. – Тонкие, проворные пальцы затеребили хрупкую, изящную ручку чашки. Она отвела взгляд в сторону.
– Что-то не так? – заволновалась Карина.
– Все так. – Верка с досадой поморщилась. – Я готова для тебя на что угодно, ты это прекрасно знаешь, но… – Она замолчала в нерешительности. Карина тоже молчала, дожидаясь окончания фразы.
Та тяжело вздохнула:
– Ты только не обижайся, ладно? Не будешь?
– Нет. – Карина пожала плечами.
– Возможно, я снова лезу не в свое дело… но, Карин… ты опять выбираешь себе роль жертвы! Может, не стоит? Если он любит тебя…
– То должен бросить беременную жену, – жестко сказала она, – да?
– Да, – с вызовом ответила Верка. – Да! Должен! Должен кто-то и о тебе подумать, о том, сколько ты страдала, как много пережила, как…
– И это говоришь ты? – звенящим от напряжения голосом перебила Карина. – Ты, которой на днях рожать?
– Я не спорю, – сразу смягчилась Верка и осторожно коснулась ее руки. – Я просто жалею тебя. Мне хочется, чтобы ты была счастлива.
– Я была счастлива. Мне этого хватит.
– Глупышка, – нежно проговорила Верка, – почему ты считаешь, что счастливой можно быть лишь на краткий период? И в конце концов, зачем брать все на себя? Пусть он, твой красавец, сам решит, с кем ему оставаться.
– Он не может.
– А ты, значит, можешь? – В голосе зазвучали язвительные нотки.
– Да, могу, – отрезала Карина. – Мне это сделать легче. И давай не будем больше препираться. Ты берешь меня к себе?
– Беру, беру, – устало сказала Верка, – можешь даже не уезжать, оставайся прямо сейчас.
– Прямо сейчас не выйдет. Послезавтра. – Карина прикинула, как она будет действовать.
Олег вернется через три дня. Сутки Леля сможет пробыть одна. Сегодня же, придя домой, Карина скажет ей, что подруге срочно потребовалась помощь, она должна уехать. И вопрос будет исчерпан.