Сцена с Наполеоном и Болконским в этом плане наиболее примечательна. Не секрет, что все в России были во времена Толстого увлечены всем французским, в том числе, шампанскими винами и Наполеоном Бонапартом. Любовь к шампанским винам я еще кое-как приемлю, хотя шампанское – как все французское – это много пены и мало толку. А вот любовь к Наполеону – откуда она взялась?
Разберем же, читатель, личность Наполеона и его феномен.
Путь коротышки
Наполеон был коротышкой. Он понимал, что шансов обратить на себя внимание телочек у него ноль. Потому что он жил во времена рослых красавцев-офицеров. Кому мог понравиться маленький толстенький поц? Никому. Получалось, что впереди его ждала унылая участь.
Но Наполеон был амбициозным коротышкой. Коротышки часто амбициозны. Ленин был коротышка. Это только в бронзе его потом делали с фигурой Николая Валуева. Но гляньте на его ухоженную мумию. Она коротенькая. Гитлер был коротышкой. Сталин был коротышкой. Все они – амбициозные коротышки. Которые не могли завоевать телочку обычным способом. Ну какая телочка поведется на Ленина? Маленький, лысенький выскочка, чистый придурок, картавит, все время с книжкой в руках, брата повесили. Ну кому такой нужен? Или Сталин? Маленький, усатый, говорит медленно, потому что тормоз – ну как ему выделиться на фоне других, красивых, рослых, вечно поющих грузин? Никак. Ну а Гитлер - это вообще конченый микки-маус. Маленький, худой, как нарик, весь облезлый, взгляд загнанный – ну какая немка такого полюбит, если рядом полно высоких голубоглазых блондинов с мощными яйцами? Никакая. То есть, обычными способами амбициозные коротышки добиться сношения с телкой не могли.
И они придумывали необычные. Как правило, самый действенный необычный способ - всегда был связан с насилием. Опять же, с необычным насилием. Мало обидеть ребенка, мало ударить головой в подбородок пенсионера. Мало. Нужно организовать массовое насилие, чтобы кровь лилась всюду, много крови, тонны крови, чтобы вода, в Сене или Енисее – стала красной и поднялась до сапог. Вот тогда телочки обратят внимание.
Потому что телочки любят насилие. Оно их возбуждает. Потому что телочки – ближе к природе, чем мужчины. Мужчины – дети, телочки – животные. Каждая телочка в душе мечтает, чтобы ее хоть раз извращенно изнасиловали. Правда, телочка всегда мечтает, чтобы изнасиловали ее извращенно, но в избранный ею момент, красивый мальчик, на фоне заката, а она чтоб была вся натертая маслом в босоножках на шпильках под пальмой. Ну, конечно, не всегда все проходит так гладко. В этих случаях недовольная тем, как все прошло, телочка - бежит в ментовку строчить заяву. Да.
Так вот – издревле самым лучшим способом покорения телочки была демонстрация ей насилия. Древние коротышки, а большая часть фараонов была коротышками – поступали вообще просто и хорошо: они на глазах возлюбленной мочили рабов штабелями. Возлюбленная смотрела, и говорила – шоу мне понравилось, все было круто, я твоя, раз такая ситуация.
В 19 веке, когда жил Наполеон, так уже было не принято. Поэтому он стал полководцем, чтобы мочить людей штабелями под предлогом войны. Очень быстро Наполеон стал продвинутым полководцем, потому что, пока рослые французы пороли француженок, пахнущих печеньем, Наполеон не спал не жрал, а только сидел над картой. Естественно, что скоро он хорошо знал каждый куст и придумывал хитроумные планы сражений. Стал побеждать в сражениях, ебать всю Европу, и телочки побежали в его походную палатку косяками.
Ну и естественно, впечатлительные французы жутко увлеклись таким забавным коротышкой. Все юноши бегали и кричали: о, император, о, как он красив, да, маленький, но как же он! Ебет всех нас! И Наполеон ёб всю Европу. И Гитлер ее потом ёб, ебать Европу не так уж трудно. И впечатлительные немцы бегали и кричали: о, Адик, Адик, да, пусть облезлый, но какой взгляд, какая речь, как машет клешнями! Сталин был более крутой, он ёб всю Россию, а это намного труднее, чем Европу. А уж о впечатлительности русских и говорить нечего. Русским только дай повод побегать с шашкой наголо по огороду, потом рубануть подвернувшемуся и не виноватому ни в чем соседу голову с плеч, потом вбежать в дом, с огорода, в сапогах, не разуваясь, ебнуть, не разуваясь, крынку водки и сказать жене: Дуська, я Ленина видел! Вот этой впечатлительностью коротышки и пользуются. Впечатлительность масс – вот что плодит победоносных коротышек.
Конечно, такой победоносный путь коротышки не длится бесконечно. Но - нужно время, чтобы люди опомнились от наваждения, и поняли, что перед ними – простой коротышка. Тогда Европа сама отпорола Наполеона под Ватерлоо, и нагнала шельму на остров Святой Елены подумать о принципах своей социализации. Наваждение прошло, истерия прошла. Коротышка стал всем казаться тем, кем и был все это время – простым коротышкой. И остался коротышка под конец жизни один, никому в целом свете на хуй не нужный. Так ведь можно было разобраться сразу! Но нет – не разобрались. Немцы после 45-го так и говорили лежащей в руинах Европе – извините ребята, хуйня вышла, не разобрались. А все она виновата, впечатлительность проклятая.
Интересно заметить, что у всех амбициозных коротышек усыхала клешня. У Гитлера была сухой одна клешня. У Сталина – тоже. Он поэтому ее и совал за шинель. Подражал другому коротышке – Наполеону. Внутренне соревновался с ним. Все амбициозные коротышки соревнуются друг с другом. Гитлер с сухой клешней, когда поимел всю Европу, пошел на другого коротышку с сухой клешней – Ёсю Джугашвили. Это была ошибка. Потому что, поимев всю Европу, Адик пошел дальше. Он пошел к нам. А это большая ошибка. Для европейца. Потому что европейцы не умеют спать, подложив под голову седло. Им, чтобы спать, нужна подушка и томик Канта под подушкой. А русским – седло. И степь. И песдец.
Что было дальше – известно. Ёся дунул, в трубку, и сам отъеб Адика. Победил в предложенном ему соревновании. Зря Адик полез на Ёсю. Не полез бы - спокойно бы Европу порол, и Еву Браун чеканил. Но коротышки не могут сидеть спокойно. Им все время надо соревноваться. Из-за этого и просирают. Полный просер наступает у коротышки, потому что он не умеет вовремя остановиться.
Поскольку я употребил термин «полный просер», а в первой части этого мощного повествования я говорил, что полный просер – это геройская маза, то у читателя может напрашиваться вопрос. Были ли упомянутые амбициозные коротышки – героями? Адик, Ёся, Бонапарт – были ли они героями?
Сложный вопрос. Сразу ответить – «нет!» – было бы не совсем честно и точно. Потому что выебать всю Европу и тем более, всю Россию – не рядовая движуха, не каждому по плечу. Но сказать «да» - значило бы поставить в один ряд Адика и Ван Гога, Ёсю Джугашвили и отче Серафиме, Наполеона и Вийона. Что категорически я не могу позволить – ни себе, никому. Значит, следует объяснить свою позицию читателю, объяснить четко, внятно.
Делать нечего - объясню. Все очень просто. Есть один, самый главный признак у героев, истинных героев, по которому их можно отличить от простых маньяков. Именно этот признак у коротышек-ебарей Европы - начисто отсутствовал. И важнейший признак этот тоже тесно связан с насилием.
Истинный герой, и я на этом настаиваю, тоже порой привлекает внимание телочек, используя насилие, и порой даже в извращенной форме. Но это всегда насилие над собой. Людей ему жалко. А себя – нет. Вот почему истинный герой – герой. А коротышки, амбициозные, злобные, несчастные коротышки – наоборот, себя всегда жалеют, а людей – нет. Себя такие не обидят, а людей – пожалуйста. (Адик, правда, себя по концовке замочил якобы, но я уверен, это гонево, съебался он наверняка вместе с Борманом в Южную Америку и там много лет спокойно болел за сборную Аргентины, но даже если он и шмальнул-таки себе в башню – это от испуга, это он обосрался, это не по-пацански и это не считается). И роднит всех упомянутых маньяков-коротышек не то, что они герои, ни хуя они не герои. Роднит их только то, что у них усыхала от злости клешня. Но калека – еще не значит герой.
Вот еще важный момент – читатель, вероятно, заметил, что в той части, где автор начал говорить о коротышках, он, то есть, автор, стал намного чаще употреблять ругательную, ненормативную лексику. Это не случайно. Вот до этого, когда в предыдущих главах автор рассуждал о поэзии, дружбе и прочем прекрасном – часто ли он употреблял плохие слова? Нет. Потому что прекрасное – оно на то прекрасное, что о нем можно говорить без мата. А о коротышках и полководцах – не получается. Это еще раз доказывает, что они – пидарасы. Вот на что хотелось обратить лишний раз внимание читателя.
Как Толстой просрал Болконского
Я не знаю, была ли усохшей клешня у Бонапарта. Знаю только, что у него иногда дергалась левая нога. Он всем заявлял, что когда у него икра на левой ноге дергается, как у жамбона – это к ратной победе. Все верили. Скорее всего, и усохшая рука вдобавок к дергающейся ноге у Наполеона была, не зря же он все время совал руку под мундирчик. Злобные коротышки всегда так поступают. Маскируют физический недостаток под величественный жест. Или приписывают своему нервному тику смысл победного предзнаменования.
Но зато точно известно, что у Льва Толстого клешня была усохшей – от самоутверждения на бумаге. Правда, Толстой не был коротышкой. Это был рослый крепостник. Рука у него иссохла по другой причине, упомянутой выше. Он очень хотел быть проповедником, и страдать, и поэтому, когда просыпался, вскакивал, и тут же начинал строчить. Но строчил он не косяки, а романы. Когда рука у него немела от проповедничества, он бежал в баню – пороть смазливых крепостных девок. Он так отдыхал. Это не осуждаю. Нормальная форма досуга.
Теперь вернемся к сцене, которую написал Толстой, и которую Стасик Усиевич собирался читать при поступлении в актерское училище. Итак, Наполеон на поле брани обнаружил Болконского, который лежал и был прекрасен, потому что был с флагом. Он, видите ли, в атаку шел с флагом, и так и лег