– Что-что я нарушил?
– Ах да, ты же не в курсе. Пригласил ты сюда вот этого чумазика, что меня держит. Волхва басурманского, чужого. А это – запрет.
– Вот, значит, что. Так это, стало быть, ты Докуке сообщил, что человек его здесь находится?
– Нет, не я. Другие сообщили. Из наших. Ну ладно, бывший хозяин, пока, мне пора.
– Куда ты торопишься? – спросил Филипп, не понимая, почему пленник держится так смело и дерзко. – Тебе теперь торопиться некуда и незачем. Ты сделал мне очень большую гадость, а я такое не прощаю.
– Да плевать я на тебя хотел, – нагло сказал Авессаломыч, поглядывая на печку, под которой уже было заметно какое-то движение. Он очень сильно надеялся, что это кто-то из братьев-домовых пришёл его выручать.
– Вот как? – фальшиво изумился Филипп. – Сейчас ты пожалеешь о своих словах. Песец, сделай так, чтобы он пожалел.
Хитрый Песец кивнул, прикидывая, чем бы таким пострашнее огорчить наглого домового. Пока он раздумывал, из-под печки выбрался ещё один домовой. Вернее, не совсем домовой. Это был библиотечный, Библиофил. За собой он вытащил железный молоточек. Для человека он был невелик – вроде сапожного, но домовой тащил его с трудом. Быстро подскочив к Песцу, он с размаху ударил его молотком по коленке. Не ожидавший такого коварства шаман взвыл от боли, выпустил из рук Авессаломыча и повалился на пол, воя и корчась от боли.
Получивший свободу Авессаломыч юркнул под печь, куда за мгновение до него скрылся и Библиофил, таща за собой молоток (неча добру пропадать). Ещё через миг оба домовых мчались тайным ходом, недоступным для человека, в библиотеку, где обитал Библиофил. По пути Авессаломыч изливался в благодарностях:
– Ну ты молоток! Если б не ты, этот волхв басурманский меня бы… Ну ты молоток… Запомни, Библик! Если кто ещё будет тебя очкариком дразнить – ты мне говори. Я тому живо – по сопатке… Ну ты молоток!..
В ответ Библиофил бурно восхищался геройским поведением Авессаломыча в плену и заверял, что как только кто-то обзовёт его очкариком, то он сразу же ему пожалуется. А по сопатке обидчику можно и вдвоём надавать. Так даже сподручнее будет.
А в келье в то же время побитый Песец, тихо подвывая, тёр ушибленное место, сидя посреди кельи. Филипп же, плюнув с досады, вышел во двор – дать распоряжения насчёт ремонта ворот и дверей.
Ушкуйники готовились в поход. Идти собирались на волжских булгар и дальше – вниз по Волге, на казанцев. Судовые мастера конопатили знаменитые ушкуи – большие лодки, вмещавшие по двадцать-тридцать бойцов. Для морского похода на ушкуй готовили косой парус, а спереди и сзади судна делались трюмы для лучшей устойчивости: морская волна – не речная. Сейчас же паруса ставили прямые – для речного похода. Кормовое весло делалось из крепкого морёного дуба, за его изготовлением следили специальные мастера – кормчие. Дело было важным, ведь крепость и надёжность руля в бою на воде или при проходе речных порогов может стоить жизни всех бойцов.
Гриша Рваное Ухо был весь в делах. В слободу везли из Новограда оружие: стрелы для бесшумного боя, огненное зелье – порох и свинец для пуль, а отливать их ушкуйники и сами умели. Да в походе это и сподручнее. Привезли на подводах десять пушек, а лафеты для них сейчас делают слободские умельцы. Везут и съестное: крупы и вяленое мясо, бочки с вином (какой же бой без вина? нет, без вина никак нельзя). Но много припасов не надо: отяжелеют ушкуи, подвижность потеряют, а это – смерть. Нет, съестное нужно только на первое время, пока не будет разграблен первый встречный городок или купеческий караван, а дальше – война сама себя кормит! Вместо съестного лучше взять побольше боевых припасов, ведь голод хоть и не тётка, но перетерпеть его можно, а вот смерть от вражеской стрелы или пули не перетерпишь. Так что, мешок крупы – долой, на его место – порох и свинец!
Но и это ещё не всё. В походе ведь не только оружие и еда нужны. В бою можно добыть многое, но не всё. То малое, без чего может сорваться любой, даже очень хорошо подготовленный набег, это лекарская помощь. В захваченном городе можно награбить одежду, еду, золото, оружие. А вот врача вы там найдёте вряд ли. Какой знахарь, даже самый лучший, согласится лечить людей, которые ограбили его дом и убили его близких? Он, скорее, затаится на время. А если принуждён будет силой лечить своих пленителей, то особого рвения в работе не покажет, при малейшей возможности будет стараться навредить или сбежать. С таким больше хлопот, чем пользы. А без хорошего лекаря порой бывает, что даже легко раненный боец не доживает до утра. В то время как при правильном уходе, глядь – через денёк оклемается, а через пару дней в строй встанет. Пусть на вёсла его сразу не посадишь, но стрельнуть из лука или пищали он сможет… Вот и приходится поэтому брать своих лекарей. Пусть бойцы они слабые, зато спасут после боя бойцов сильных, от которых пользы потом будет немало.
И всё это – и боевые припасы, и крупа-мясо-вино, и лекаря подыскать, да желательно не одного – всё на плечах старшего среди ушкуйников Гриши Рваное Ухо. Без помощников, конечно, не обойтись, и помощники есть, но последний спрос с него будет. И спрос будет по самому большому счёту. А на счету – жизни его товарищей. Оплошает он, недосмотрит что-то по лени или доверчивости – в походе и бою может это обернуться гибелью бойцов. Гибелью, которой можно было избежать…
Так, десять мешков перловки есть. До первой схватки хватит, а там видно будет. Пороха и свинца завезли даже более чем достаточно. А вон – мастера пушечные стволы на лафеты навешивают. Хорошо. Запас стрел уже десять дней как готов – тоже более чем… При случае можно одними стрелами даже от татар отбиться – известных мастеров лучного боя… Два лекаря есть – каждый уже не раз ходил с ушкуйниками в набеги, даже сами стали неплохими бойцами. Да ещё этот, как его там – Пашка, что ли? Бывший личный лекарь боярина Аскольда. После разграбления Аскольдова двора и гибели боярина прибился к ушкуйникам и показал себя неплохим лекарем. Посмотрим, как он себя поведёт в походе.
– Гриша, мне под припасы врачебные сундук нужен и место в ушкуе, – заглянув в начальничью избу, сказал Пашка, у ног его крутилась мохнатая дворняга, – куда мне определиться?
– Ступай на берег, – ответил ему патриарх разбойного дела Гриша, предводитель ушкуйников, мудрый атаман и просто бывалый человек, – найдёшь там Ваську Шестопёра, он за погрузкой следит. Скажешь – я велел тебя на мой ушкуй определить. Там возле кормового весла и разместишься. Ступай.
Пашка ушёл. За ним семенила дворняга. Не доходя до берега, он скрылся в ближайших кустах и нацарапал на куске бересты несколько слов. Затем свернул послание в трубочку и спрятал в маленький пенал, который прикрепил на брюхо дворняге. Густая шерсть свисала с боков, скрывая тайную депешу от постороннего взора. Дав собаке пинка (так уж она была приучена), Пашка отправил её в Докукин терем. Далековато, конечно, но к завтреву вернётся с ответом. А как же? Иначе никак. У Докуки, поди, уже немалая денежка для него скопилась (заработанное у Аскольда Пашка предусмотрительно спрятал в лесу недалеко от ушкуйной слободы). Ну ладно, пора и на берег – искать Ваську Шестопёра да укладывать свои лекарские принадлежности. Да и с иголок нельзя глаз спускать. Мало ли, что ему сам Гриша защиту обещал. Ушкуйники – ребята дерзкие. Могут и ослушаться своего атамана. Ищи-свищи потом эти иголки. Они ведь золотые всё-таки.
Предаваясь таким размышлениям, Пашка отправился грузить свои пожитки на ушкуй. А его ловкая и безымянная помощница-дворняга, ловко ускользая от лис, волков и росомах, уверенно пробиралась через лес к Новограду.
Кудлатая беспородная собачка беспрепятственно прошла городские ворота и засеменила по улицам Новограда. На неё никто не обращал внимания. Собака обладала хорошим нюхом, что не часто встретишь у дворняг. Нос вёл её по отлично знакомому пути к терему Докуки. Если в лесу она чуть было не заблудилась, вспоминая длинную дорогу через лес, по которой она прошла лишь единожды, вслед за Пашкой в ушкуйную слободу, то в городе никаких сомнений, куда идти, не было. Она быстро нашла нужный терем, и стоящий на страже Докукин боец беспрепятственно пропустил знакомую псину на двор, дав знать об этом Феде Пасть Порву. Федя привычным движением ощупал бока и живот животного и, найдя пенал с донесением, взял его в руки. Собаку отправил на кухню – пусть откормится, путь проделала немалый, а вскоре ведь возвращаться с ответом. Пенал же, не открывая, отнёс Докуке. Тот сразу же послал за Васей, который уже пришёл в себя после освобождения из плена.
– Так, значит, ушкуйники собираются на Волгу, – сказал Докука, – давай-ка обмозгуем, нам от этого выгода или совсем наоборот. И в любом случае – как мы этот их поход можем использовать для нашей пользы.
Вася уже давно освоился в Новограде, и местные дела не казались ему чем-то чужим и неведомым. Ну подумаешь – Средневековье, ну подумаешь, здесь кистенями дерутся! Ну подумаешь – лешие здесь водятся, да ещё домовые в придачу! И неизвестно, какая ещё нечисть! Тьфу! По сравнению с моими девяноста процентами коэффициента адаптации это – ошмёток от высохшего плевка! Люди-то, они ведь везде и всегда одинаковые. Ну или почти одинаковые. Во всяком случае, понять их и просчитать линию их поведения можно легко. А там – понеслась душа по кочкам!
– Нам от этого не было бы ни выгоды, ни пользы, – ответил Вася Докуке, – если бы не одно обстоятельство: предстоящие выборы посадника. Вот смотри, боярин. Ты становишься посадником. А ты станешь посадником, я уж постараюсь. Уходишь под руку московского царя. И это верно, ведь одному Новограду не выстоять, вокруг столько волков – и шведы, и поляки с литовцами, и ливонцы, да и про Булгарию волжскую забывать не надо.
Докука внимательно слушал Васю, на деле доказавшего свой ум и изворотливость.
– Сейчас ушкуйники помогают отбиваться от врагов, а потом чем они займутся? Когда придут сюда московские стрельцы? Не у дел они останутся, и придётся им или смириться, или заняться разбоем – но уже в пределах царства Московского. А это царю не понравится. Да никому не понравится, и самим новоградцам – в первую очередь. Вывод такой: после присоединения к Москве ушкуйники здесь не нужны. Но воины они добрые, такими воинами не разбрасываются. Поэтому считаю, что нужно их отправить туда, где они принесут больше пользы. А сейчас это – Волга и южные земли. Надо сделать так, чтобы в поход по Волге они ушли, да обратно не вернулись. Чтобы остались там – кто на Волге, кто на Дону. Места там много, а людей мало. Татары простым крестьянам селиться не дают, но ведь ушкуйники – не крестьяне. Они и от татар отобьются, да и сами ещё на них нападать станут. Те коней своих и попридержат, не станут так часто на русские города с грабежами ходить. Вот и польза.