Но тут вперед неожиданно выступил отец Ярослав.
– Эта женщина больна. Она не может говорить. Вчера она едва не умерла во время работы.
– Едва не умерла? – Главный сатанист с сомнением взглянул на стоящую перед ним пленницу, но один из надсмотрщиков утвердительно кивнул, подтверждая слова священника. – Не может говорить, а насмехаться над моими словами, значит, может?
– Это была не насмешка. Она сдерживала кашель, – не моргнув глазом, солгал отец Ярослав.
«Кашляй», – прочитала Гончая по его беззвучно шевелящимся губам, когда он на мгновение обернулся к ней. Внезапно ей действительно захотелось откашляться, даже притворяться не пришлось. Но даже отхаркнутая рабыней кровавая мокрота не развеяла сомнения Харона и не заставила его опустить железный посох, нацеленный девушке в лицо.
– Славь Сатану, – приказал он. – Все славьте!
– Слава Сатане… слава… – донеслось из толпы замученных оборванцев. Но предводитель сектантов смотрел только на Гончую, а она смотрела на него. Молча. В горле осталось еще достаточно кровавых соплей для хорошего плевка в лицо сатанисту, вот только плюнуть бунтарка не успела.
– Слава! – раздалось в шаге от нее. – Слава!
Кричал отец Ярослав. Гончая изумленно вытаращила глаза, но еще больше удивился сам вождь сатанистов.
– Сдулся, поп! – заорал Харон, перекрывая все прочие голоса. – Я всегда знал, что надолго тебя не хватит! Помог тебе твой бог?! Где он, на небе? Там ему и место. А здесь, под землей, обитель Сатаны! И скоро мы откроем его подземные чертоги!
– Вы хорошо потрудились! – объявил он притихшим рабам. – Но нужно работать еще усерднее! И тот, кому мы служим и поклоняемся, послал вам в помощь своих новых, только что обретенных слуг!
По знаку Харона висящая над вырытым колодцем бочка стремительно заскользила вниз. На ней, держась за трос, стояли два человека в одинаковой одежде, в которой Гончая с трудом узнала униформу штурмовиков Рейха. Еще один человек сидел в бочке, испуганно озираясь по сторонам. Через секунду бочка грохнулась на дно ямы, и пленники повалились на землю. То, что это именно пленники, было видно по заляпанной кровью и опаленной одежде новоприбывших и по цепи, сковывающей ноги двоих из них. Третий же, невысокий мужичонка с ободранной щекой и разбитыми губами, тот, что сидел в бочке, остался без кандалов только по причине того, что ему не нашлось напарника.
Главарь сатанистов обошел сбившихся в кучу рабов, которые при его приближении испуганно опускали глаза, и вывел из толпы на середину ямы напоминающую скелет тощую женщину в рваных обносках.
– Посмотрите на эту трудолюбивую работницу! – Приказал Харон. – Все посмотрите!
Он явно собирался поставить ее в пример, хотя, судя по внешнему виду, выбранному «примеру» осталось жить максимум пару дней.
– Ты хорошо поработала во благо нашему Господину и заслужила награду. Возрадуйся.
Вряд ли истощенная рабыня что-либо понимала, тем не менее она попыталась улыбнуться, обнажив редкие гнилые зубы.
– Властью, данной мне Сатаной, я освобождаю тебя!
Харон торжественно взмахнул своим посохом и, сделав не лишенное изящества движение, вонзил его в приоткрытый рот несчастной. Заточенное острие пронзило мозг бедной женщине, пробило теменную кость и вынырнуло из затылка. Новые пленники испуганно ахнули, мужичок без кандалов даже вскрикнул. Больше никто не произнес ни звука. Только отец Ярослав молча перекрестил осевшее на землю тело погибшей, когда Харон выдернул стальную пику из ее рта.
Дальнейшее являлось тайной только для новичков. Остальные рабы, включая Гончую, насмотрелись подобных сцен. Подручные вождя привычно сняли кандалы с ноги убитой и заковали в них не имеющего напарника мужичка, потом отработанными движениями забросили женский труп в опустевшую бочку и вслед за своим предводителем выбрались по лестнице из ямы. Их место тут же заняли надсмотрщики с кнутами, символизируя начало нового дня в «подземном чертоге».
– А ты горазд врать, как я погляжу, – сказала Гончая, наблюдая за роющим руками землю напарником. – Или священников специально этому учат?
Тот ответил не сразу. Сначала перекрестился, пробормотал что-то вроде: «Господи, прости мне мои грехи», – и лишь после этого обернулся к ней.
– Ты должна жить, сестра, чтобы выполнить свое предназначение.
Она рассмеялась ему в лицо. Исчезнувшая ночью боль снова вгрызлась ей в горло и теперь уже не собиралась отпускать.
– Нет у меня никакого предназначения.
Священник не стал с ней спорить, лишь вздохнул.
– Но я все равно хочу тебе помочь.
Девушка не нашла, что ему ответить, и отвернулась. «А ведь он спас меня сегодня, и уже второй раз спас! Хотя я его об этом и не просила».
Через какое-то время Гончая поймала себя на мысли, что ей совершенно не жаль убитую Хароном женщину. Не потому, что та все равно была обречена, а потому, что ей самой погибшая была безразлична. Единственный, кто пожалел несчастную, – это отец Ярослав! Вот за него, за его жизнь, она, пожалуй, поборолась бы.
– Слышь, а? Скажи, че это за место? Я у кого ни спрашиваю, все молчат.
Гончая обернулась. К ней подполз мужичонка с ободранной щекой из последнего пополнения. Девушка вспомнила своего рыжего напарника, пристававшего к пленникам с теми же вопросами. Наверное, это был удел всех новичков.
– Тебе не все ли равно? – спросила она. – Делай, что велят, или делай вид, что делаешь все, что велят, и тогда, может быть, проживешь подольше. Со временем сам все поймешь. С приятелей своих бери пример: шепчутся между собой, а к другим не лезут.
– Да какие они мне приятели?! – возмутился мужичонка. – Фашисты недобитые. Если бы Левша с бомбой не подвел, я бы весь их поганый дозор вместе с дрезиной изничтожил! А так… и меня, и их взрывом накрыло. Эти, с наколками, потом нас, бесчувственных, в тоннеле подобрали.
В сознании Гончей всколыхнулась мутная волна.
– Как ты сказал – Левша?
– Ну да, – кивнул мужичок. – Минер наш. Настоящий мастер. Вернее, был. А как с последнего задания вернулся, у него руки стали трястись. Вот и напутал что-то со взрывателем, будь он неладен!
Поднявшаяся волна взметнулась до небес, но внешне это никак не проявилось. Гончая даже не повысила голос.
– Глухой, одноглазый минер, прозвище Левша?
– Ты че, его знаешь? – удивился подрывник-неудачник.
Та неопределенно пожала плечами.
– Встречались. Давно он вернулся?
– Недели две, где-то так.
– Один?
– А я почем знаю. А ты чего интересуешься?! – насторожился мужичок. – Какое твое дело? На фашистов шпионишь?
Вместо ответа Гончая схватила его за нижнюю губу и дернула на себя.
– Где найти Левшу? Быстро.
Мужичок замычал и замахал руками, но когда у него изо рта выкатилась струйка крови, сдался.
«На Площади Революции живет. Где сейчас – не знаю», – мысленно перевела Гончая его неразборчивый лепет. Судя по слезам в глазах, подрывник не соврал. Девушка разжала пальцы, мужичок тут же отвалил в сторону. Можно было не сомневаться: к ней он больше никогда не приблизится.
Обернувшись, Гончая встретилась с осуждающим взглядом священника.
– Что ты делаешь? Ты же едва не искалечила его.
– Разве? – она взглянула на свои испачканные кровью пальцы. И переключилась на другую тему, которая была куда важнее этого горе-диверсанта. – Ты был прав насчет моего предназначения, и теперь я знаю, в чем оно состоит.
– В чем же?
Голос отца Ярослава дрожал от волнения, а Гончая, наоборот, еще никогда не чувствовала себя так спокойно.
– Покарать убийц моей дочери.
– Они живы?!
Девушка кивнула.
– Живы, но ненадолго. Я найду их. И убью.
Лицо ее напарника исказилось, словно от боли.
– Нет. Не может быть. Я не верю, что Господь хранил тебя ради мести!
– Мне плевать, во что ты веришь и во что не веришь. Я все равно сделаю это. Если хочешь мне помочь, помолись, чтобы я успела выполнить задуманное, прежде чем ожоги и облучение доконают меня окончательно.
– Я… – отец Ярослав потупился, но затем поднял голову и взглянул в глаза собеседнице. – Я буду молиться за твое здоровье. Но не проси меня, чтобы я молил Бога о помощи в задуманной тобою мести! Я бы сделал это, если бы ты защищала дочь. Но то, что ты замыслила, не вернет ее к жизни! Это будет просто убийство, которое не принесет тебе облегчения и не приблизит тебя к Богу!
– Насчет бога тебе, конечно, виднее. Но насчет меня ты ошибаешься. Мне будет спокойнее умирать, зная, что убийцы моей девочки мертвы.
– Ты и прежде так думала! Разве тебе было легче?
– А теперь будет! – отрезала Гончая. – И хватит причитать, поп. У меня осталось мало времени, а еще надо придумать, как выбраться отсюда.
– Не рассчитывай на подсказки Бога. Бог не помогает убийцам.
Бывшая охотница за головами холодно усмехнулась. Когда-то такая усмешка приводила в трепет знающих ее мужчин, потому что за этой улыбкой мог последовать выстрел в упор или молниеносный удар клинка.
– Обойдусь как-нибудь без его подсказок.
Священник много еще чего наговорил, даже пытался взывать к богу о ее вразумлении, но только заработал пару ударов кнутом за свою болтовню. Гончая больше не обращала на напарника внимания. До конца дня она мысленно перебирала различные планы побега, но ничего путного в голову не приходило. Прошлый опыт тоже ничем не мог ей помочь, так как в подобной ситуации она оказалась впервые. В плен попадала несколько раз, но в яме еще не сидела.
Изо дня в день роющие землю рабы углубили эту дыру на десяток, а может, уже и на целую дюжину метров, так что яма теперь уже напоминала шурф или вертикальную шахту. Выбраться отсюда можно было только по веревке, но каждый раз перед отбоем сатанисты поднимали трос с привязанной к нему бочкой, а до этого зорко следили за пленниками! «Попытаться прорваться с боем? Мне хватит сил максимум на одного надсмотрщика, а остальные прикончат меня прежде, чем я успею выбраться из ямы. Что же делать?»