Разыскивая по всему метро прячущихся и скрывающихся от расправы людей, Гончая научилась многому, но как незаметно для матери выкрасть из палатки ребенка, совершенно не представляла. «Оглушить чем-нибудь тяжелым? Но любой человек запомнит, как его ударили! И на голове, наверняка, останутся следы. Опоить дурманящим зельем, как это случилось со мной в баре на Новокузнецкой? Но и в этом случае жертва рано или поздно поймет, что выпила отраву! Значит… Значит, жена этого несчастного просто врет… Или на Киевской происходит что-то такое, что не поддается логическому объяснению».
Думаешь, твоя дочь – единственный ребенок, который у нас пропал?
Гончая поежилась. Ей вдруг стало холодно. «Что же здесь творится?»
Через какое-то время луч от фонаря Шахтера, прежде прыгавший по стенам, полу и потолку, остановился на перегораживающей трубу вертикальной решетке, сваренной из толстых арматурных прутьев. Сталкер подошел ближе, посветил между прутьев. Туннель за решеткой ничем не отличался от того, по которому они пришли, – во всяком случае, Гончая не заметила разницы – та же засохшая грязь, мусор, разнесенный по трубе потоками воды.
Шахтер подергал решетку, желая убедиться в ее прочности, даже ковырнул ножом бетон у основания прутьев. По мнению его спутницы, и то и другое было лишним. Прутья покрывал толстый слой нетронутой пыли, лучше всяких проверок доказывающий, что сквозь решетку никто не пролезал как минимум несколько дней. А то и недель.
Даже сомневающийся сталкер в конце концов пришел к такому же выводу.
– Возвращаемся, – объявил он.
– Вот и с моим сыночком так, – снова вздохнул боец из станционной охраны. – Никаких следов.
Шахтер мрачно глянул на него, но ничего не сказал и молча повернул назад.
– Ничего мы не найдем, – проговорил ему в спину солдат.
Но на этот раз он сильно ошибся.
В ответ на приближающийся топот Гончая сдернула с плеча дробовик. Шахтер недоуменно сдвинул брови, присоединившийся к ним боец приоткрыл рот, собираясь что-то спросить, – они еще ничего не слышали! Но через секунду темный туннель впереди осветился светом чужого фонаря, и оттуда донесся взволнованный голос:
– Эй! Сюда!
Командир сталкеров мгновенно подобрался.
– Нашли?! Что? Следы? Тела?
– Сам погляди, – раздалось в ответ.
Вскоре вся поисковая группа в полном составе собралась в левом туннеле. Шахтер, сидя на корточках, разглядывал валявшееся на полу снаряжение, остальные молча наблюдали за командиром. А посмотреть было на что.
Сначала сталкер поднял с земли тяжелую металлическую ракетницу, затем выковырял из грязи три сигнальных патрона. На первый взгляд, и ракетница, и патроны были в полном порядке. Их просто выбросили! Но ни один человек в здравом уме этого бы не сделал.
Рядом, в нескольких шагах, лежали разбитый электрический фонарь и втоптанная в грязь карбидная лампа. Следующей находкой стали две пары резиновых сапог – целых, нигде не порванных!
– Наших парней говноступы, зуб даю, – сказал сталкер по имени Петро – жилистый, длиннорукий белобрысый парень с звездообразным шрамом на левой щеке. – И снаряга тоже. Я еще спросил у Михи: нахрена тебе ракетница в канализации? А тот: нехай, пригодится… Не пригодилась.
– Вы ничего не трогали? – не оборачиваясь, спросил Шахтер.
– Даже не прикасались, – заверил его Петро.
– У Кунака еще «наган» был. Нашли?
Револьвер обнаружился неподалеку, в щели между камнями. У него был погнут ствол, отбит курок и сломана спусковая скоба. Все выглядело так, будто кто-то старался уничтожить оружие и преуспел в этом.
– Это что же получается, они вещи побросали, разулись, а сами куда? – шепотом спросил у Гончей отец пропавшего мальчика. Она не ответила, хотя находки, особенно разбитые фонари и оружие, пробудили затертые в памяти воспоминания.
– Это все? Больше ничего не находили? – спросил Шахтер, вертя в руках разбитый «наган» своего товарища.
– Еще решетка.
– Решетка? А что с ней? – командир поднял голову и впервые посмотрел в глаза Петро.
Тот отчего-то замялся.
– Лучше сам погляди.
– Что ж, пойдем, глянем, – Шахтер неопределенно хмыкнул. Гончая так и не поняла, о чем он в этот момент подумал.
Через пару десятков метров туннель уперся в вертикальную железную решетку, аналогичную той, что перекрывала правый коллектор. Но внешнее сходство оказалось обманчивым. Когда сталкер направил на решетку свой фонарь, Гончая заметила, что центральные прутья раздвинуты и отблескивают в луче света, словно обмазанные свиным жиром. Взрослый через такую щель не пролез бы, а вот ребенок или подросток – запросто.
Потерявший сына боец, видимо, пришел к такому же выводу, или у него просто перемкнуло мозги от всего увиденного.
– Сынок! – закричал он и, оттолкнув Шахтера, схватился обеими руками за выгнутые прутья.
Что-то зашипело, подобно тому как шкварчит на сковороде жирная отбивная. Гончей даже показалось, что она чувствует запах подгорающего мяса. А затем все звуки заглушил истошный крик. Державшийся за прутья мужчина отпрянул от решетки и, не переставая голосить, отчаянно затряс руками. Все остальные, включая Шахтера и его сталкеров, очумело уставились на вопящего дозорного, но только Гончая заметила легкий дымок, окутавший ладони несчастного.
– Держите его! Только осторожно! Не заденьте ладони! – крикнула она.
Шахтер среагировал мгновенно – не зря возглавлял сталкерский отряд: поймал правую руку вопящего мужика, зажал в своих широких лапищах и отвел в сторону. Левое запястье бедолаги перехватила Гончая. Короткая схватка заняла всего несколько секунд, но за это время кожа на ладонях безутешного отца истлела и обуглилась, а на некоторых пальцах плоть обгорела буквально до костей. Мужчина продолжал дергаться и надрываться, брызгая слюной и кровью, которая текла у него из прокушенной губы. К счастью, это продолжалось недолго, вскоре он захрипел, уронил голову на грудь и затих.
– Болевой шок, – констатировал Шахтер. – Давайте-ка, тащите его в свой госпиталь, или что там у вас есть, – приказал он присоединившимся к сталкерам местным дозорным, и когда те с потерявшим сознание товарищем убрались восвояси, веско добавил: – Видели, что может случиться, когда забывают про осторожность?
Сталкеры молча кивнули.
– Это что-то вроде яда, да? – уточнила Гончая.
Шахтер наклонился к решетке, но прикасаться к прутьям не стал, только понюхал.
– На едкую слизь похоже, которую мокрецы выделяют.
– Мокрецы?
Сталкер кивнул.
– Слизняки. Они в сырых подвалах и кое-где по берегам Москва-реки обитают. Здоровенные, чуть ли не с автомобиль размером, ну, может, чуть меньше. Когда ползут, след оставляют, вроде подтаявшего студня. Вступишь в такой «студень» – и амба! Если сапог сбросить не успел, без ступни останешься. У мокрецов слизь такая, даже металл разъедает.
Он подобрал с земли какую-то щепку и поскреб ею покрытые слизью прутья. Щепка тут же задымилась. Шахтер удовлетворенно кивнул и продемонстрировал обугливающуюся деревяшку товарищам.
– Во! Глядите.
– Ладно, какой-то слизняк прополз между прутьями туда и обратно, хрен с ним, – сказал молчавший до этого момента Василич. Он выглядел лет на пятьдесят и, несомненно, был среди сталкеров самым старшим по возрасту. – Наши-то парни куда подевались?
Шахтер нахмурился и указал взглядом на проделанную в решетке брешь. Его товарищи недоверчиво переглянулись.
– Да ну! – покачал головой Петро. – В такую дыру разве что пацан пролезет, а Миха с Кунаком здоровее будут.
Гончая усмехнулась. «Если в не имеющей выходов бетонной трубе, кроме сброшенного снаряжения, нет ни крови, ни следов борьбы, ни останков растерзанных тел, а перегораживающая трубу решетка раздвинута, то любому должно быть ясно, что пропавшие люди либо сами пробрались через эту решетку, либо им кто-то «помог». Но опытные сталкеры этого почему-то не понимали. Точнее, делали вид, что не понимают.
Пока они спорили, Гончая отыскала на дне туннеля забитый грязью обломок водопроводной трубы и, орудуя им как рычагом, без особых усилий выломала из решетки изъеденный слизью прут.
– И что дальше? – спросил у нее Петро.
Отвечать ему она не собиралась, поэтому молча посмотрела на Шахтера.
– Даже если какие-то твари Миху с Кунаком сквозь эту решетку протащили, парни уже, очевидно, мертвы. Зуб даю! – повысил голос Петро. – Ты же понимаешь, Шахтер?
– А если нет? – тихо, но отчетливо произнес сталкер. – Если они еще живы?
– Аркадий приказал за решетки не соваться, – напомнил командиру Василич.
– Он нам не указ! Мы местному начальству не подчиняемся.
Тот пожал плечами.
– Сюда-то мы спустились по его указанию. И Кунак с Мишкой, кстати, тоже.
– Так что теперь, бросить их? Бросить и даже не попытаться спасти? А если бы вы оказались на их месте? – Шахтер посмотрел в лица своим товарищам. Или уже бывшим товарищам. Но те отводили взгляды. И молчали! – У Мишки сестра младшая, у Кунака две жены, пацан недавно родился. Что вы им скажете, как объясните?
– Как-как, – передразнил командира Петро. – Чего тут много объяснять?! Ушли в туннель – и пропали. Первый раз, что ли? Вон, местных золотарей нашли, и что, их бабам или детям от этого легче?
– Значит, не пойдете? – подвел итог Шахтер.
Петро сплюнул под ноги и отвернулся.
– Напрасный риск, – сказал Василич.
– Ну и черт с вами! Один пойду!
Шахтер шагнул в проделанную в решетке дыру, а когда Гончая без раздумий последовала за ним, недоуменно обернулся.
– Моя дочь тоже пропала, – напомнила она ему. – Но я ее не брошу.
Глава 14Гномы
Злополучная решетка давно осталась позади, а Шахтер пер и пер вперед, словно хотел как можно дальше уйти от своих людей, которые не пожелали присоединиться к командиру, а проще говоря, струсили. С тех пор как они остались вдвоем, сталкер не произнес ни слова, только пыхтел и иногда сердито ворчал себе под нос. Гончая прекрасно понимала состояние спутника, хотя и не жалела его.