Майке показалось, что дяде Шерифу совсем не хочется этого делать. Тогда почему он задал свой вопрос?
– Наши документы находятся у старшего цирковой труппы, которая гастролирует по всему Кольцу. А он сам остался на Белорусской вместе с другими артистами, которым не хватило места на дрезине, – ответила женщина-кошка.
– Вы не похожи на циркачку, – вздохнул Шериф.
– Могу пройтись на руках, постоять на голове, сделать сальто.
– Вот я и говорю: не похожи, – снова вздохнул Шериф.
Женщина-кошка ничего не ответила, дядя Шериф тоже молчал, но тут вдалеке послышался перестук колес и скрип рычагов приближающейся дрезины, и он снова заговорил, но уже совсем другим, энергичным и напористым голосом.
– Сейчас вы пойдете на станцию. Здесь недалеко, если будете быстро идти, быстро и дойдете. Запомните: документы и все остальные вещи вы потеряли во время обвала. Вашего машиниста я задержу здесь настолько, насколько смогу, второй брамин так спешил в Полис, что, скорее всего, уже покинул Краснопресненскую, поэтому на станции никто не сможет опровергнуть ваши слова. Но я не советую вам там задерживаться. Все ясно?
– Да, – быстро кивнула женщина-кошка. – Спасибо.
Шериф отрицательно покачал головой.
– За что? Я ничего не сделал. И я виноват…
– Нет! – перебила его женщина-кошка. – Ты ни в чем не виноват! Прощай.
Она схватила Майку за руку, да так сильно, что Майка едва не вскрикнула от боли, и не повела, а скорее потащила за собой.
– Сколько лет твоей дочери? – крикнул ей в спину дядя Шериф.
– Пять, – ответила женщина-кошка.
Она ошиблась на год, но Майка не стала ее поправлять.
– А где отец?
– Мой папа умер, – обернулась к Шерифу Майка, опередив женщину-кошку с ответом.
Тот снова посмотрел на нее долгим и пристальным взглядом, словно старался запомнить или вспомнить что-то очень важное для себя. А Майка вдруг увидела его в окружении незнакомых людей. Дядя Шериф стоял в центре залитой светом тесной комнаты, за его спиной стояли двое высоких широкоплечих незнакомцев с хмурыми лицами, а третий, сидящий за столом напротив, не такой широкоплечий, но еще более хмурый и рассерженный задавал ему какие-то вопросы. Майка не слышала слов, но почему-то была уверена, что вопросы сидящего за столом сердитого человека касаются ее и женщины-кошки. А сердится человек потому, что дядя Шериф отпустил Майку и женщину-кошку, позволив им уйти.
Это было очень странно, Майка даже растерялась. А потом женщина-кошка снова потянула ее за руку, и возникшая перед глазами комната вместе с находящимися в ней людьми и бьющим в глаза ярким светом растаяла, растворилась во тьме. Через какое-то время Майка снова увидела перед собой пятно света, хотя уже не такого яркого, как в исчезнувшей комнате, где сердитый человек задавал свои вопросы. Присмотревшись, она поняла, что это просто фонарь, подвешенный впереди приближающейся дрезины.
На дрезине стоял уже знакомый Майке машинист и с натугой качал тяжелые рычаги. Увидев перед собой женщину-кошку, он бросил свое занятие, вытер рукавом вспотевший лоб и завистливо пробормотал:
– Отпустили? А меня, видишь, обратно отправили на расчистку! Будто это мое дело пути разгребать! Даже стакан засадить не дали! Это после такого-то!
Майка живо представила бар, где машинист стакан за стаканом вливает в себя мутную, дурно пахнущую жидкость, рассказывая обступившим его людям о произошедшем обвале. Но в следующее мгновение эту картину сменило другое видение, от которого у Майки мурашки поползли по коже – грязный, забрызганный кровью пол, и на нем белеют выбитые зубы.
– Дядя машинист, не пейте сегодня. Не надо.
Гончая первой повернулась к Майке, опешивший машинист опоздал на пару секунд. Девочка не отличалась болтливостью и не встревала в беседу взрослых. Пока Майка не заговорила, Гончая была уверена, что она даже не прислушивается.
– Чего? – Машинист вперился в Майку презрительным взглядом. – Мамку свою поучай, а меня не надо.
– Пожалуйста, не пейте. Я вас очень прошу, – повторила Майка.
– Да пошла ты, мелочь! – разъярился машинист. – От горшка два вершка, а туда же!
Если отбросить грубость, мужик был прав на все сто. Гончая дернула Майку за руку, чтобы та замолчала, но тут девчонка выдала такое, отчего Гончая просто окаменела.
– И главное – не показывайте никому пистолет, который получили от мамы!
Про трофейный револьвер, которым Гончая расплатилась с машинистом за поездку, она Майке не говорила. Откуда же та узнала?!
– Да ну тебя, – сердито пробурчал машинист и снова налег на рычаги. Тронувшись с места, дрезина укатила вперед.
– Он не поверил, – всхлипнула Майка, когда удаляющаяся дрезина скрылась в темноте.
Но Гончую сейчас интересовало другое. Она присела на корточки, развернула к себе девочку и заглянула ей в глаза.
– Откуда тебе известно, что я отдала пистолет машинисту?
Майка снова всхлипнула.
– Я видела, как злые люди били его в темном подвале. Там был забрызганный кровью пол, и на нем валялись выбитые зубы. А перед этим дядя машинист сильно напился в баре и хвастался там большим пистолетом, который он получил от тебя.
– Где ты это видела?
– Нигде. Просто видела.
Закрываю глаза и вижу.
– А еще что ты видела?
– Человека, который бил дядю машиниста, – неохотно призналась Майка.
– Как он выглядел?
– Высокий, сутулый, страшный.
«Высокий, сутулый, страшный… Подручный Калгана!» – вспомнила Гончая.
– Он что-нибудь спрашивал?
Майка кивнула.
– Да. Про нас.
– И машинист ему все рассказал?
Молчание. И новый кивок.
Гончая стиснула зубы. Она так и не поняла, откуда берутся странные видения, а девчонка, похоже, и сама этого не знала, но не сомневалась, что Майка говорит правду.
Она действительно видит будущее! И в этом будущем, судя по ее словам, совсем недалеком, избитый калгановским костоломом машинист выложит всем, куда он отвез женщину с маленькой девочкой. Женщину, расплатившуюся с ним крупнокалиберным револьвером – оружием, которое она забрала у зарезанного громилы!
Что произойдет потом, Гончая знала и без Майкиных пророчеств. Как только ремонтники Ганзы расчистят обрушившийся туннель, науськанные Калганом отморозки ринутся по ее следу. Да они и не будут ждать, ведь Белорусскую и Краснопресненскую связывают два туннеля! Получив наводку, эти шакалы сразу бросятся в погоню!
Единственный способ избежать преследования – это вернуться сейчас назад, разыскать в туннеле машиниста, свернуть ему шею и забрать револьвер. Все! Ни Калган, ни его громилы не узнают, куда делась с Белорусской разыскиваемая женщина с маленькой девчонкой. Во всяком случае, не узнают до тех пор, пока они с Майкой не будут уже в безопасности. Но этот вариант имеет один недостаток – благодаря своим способностям про него может узнать Майка! И тогда… Что тогда произойдет и как это повлияет на их отношения, Гончей даже думать не хотелось.
Охваченная внезапным порывом, она снова взглянула девочке в глаза.
– Что нам делать? Ты знаешь?
Майка только помотала головой. Вопрос остался без ответа, но Гончая облегченно выдохнула. Мимолетное наваждение прошло, она снова ощущала себя в привычной среде, где выживание зависело от силы и ловкости, скорости реакции и точности выстрела. Чтобы выпутываться из смертельно опасных ситуаций, мало видеть картинки будущего, для этого надо быть Гончей.
– Помнишь, что сказал Шериф? – спросила она у Майки. Еще хотела потрепать девочку по голове, но вовремя вспомнив про свои грязные руки, остановилась. – Если пойдем быстрее, быстрее доберемся до Краснопресненской.
– А как же дядя машинист? – растерялась девочка.
– Ты его предупредила. Теперь ему решать, как себя вести.
– Но он мне не поверил! – воскликнула Майка.
«Я и сама с трудом верю».
Гончая вздохнула и взяла Майку за руку.
– Тогда это будет ему уроком.
– А если эти злые люди убьют его?
– Убьют? – Гончая задумалась. – Вряд ли. Если бы он упорствовал, тогда могли бы. Но я думаю, он сдаст нас сразу, как только лишится пары зубов.
– Тогда ладно, – улыбнулась Майка. После объяснения Гончей она сразу повеселела.
Вот и пойми эту девчонку!
Глава 5Пешком
Поначалу Майка шагала бодро, но постепенно начала уставать. Непривычные к хождению по туннелям детские ножки то и дело цеплялись за шпалы. Несколько раз она оступалась и не свалилась на рельсы только потому, что Гончая всякий раз успевала подхватить ее. Девочка не жаловалась, но Гончая слышала, как с каждым шагом дыхание ее маленькой спутницы становится все натужнее и тяжелее.
– Присядь, передохни, – предложила она, и девочка сейчас же плюхнулась на рельсы.
– Я не устала, – с трудом ворочая языком, выговорила Майка и тут же поправилась: – Не очень устала.
Гончая улыбнулась.
– И все же лучше передохнуть. Время есть.
Минуту или больше Майка просто тяжело дышала, потом решила заговорить.
– Скажи, а та станция, куда мы идем, она какая?
– Краснопресненская? – Гончая задумчиво пожала плечами. – Обыкновенная. Как и прочие станции Ганзы. Сытая и… равнодушная.
– Сытая, – повторила за ней Майка и спросила с надеждой в голосе: – А мы сможем там поесть?
– Ты хочешь есть?
Девочка робко кивнула.
Гончей стало нестерпимо стыдно перед ней. Если бы не темнота туннеля, Майка наверняка заметила бы, как она покраснела. Обещала заботиться о девочке, а сама забыла о таких элементарных вещах.
С того момента, как они перекусили в баре на Белорусской, откуда пришлось быстро уносить ноги, прошли уже сутки! Неудивительно, что девчонка проголодалась. Еще Баян угостил ее перед выступлением из своих припасов, но что это за еда? Гончая и сама не отказалась бы от свиного шашлыка или грибной похлебки, но голод не был главной ее проблемой, и она попросту выбросила это из головы, заставив себя не думать о еде. В ее жизни не раз возникали ситуации, когда приходилось по нескольку дней не есть. Но в отличие от нее пятилетняя девочка на такое была еще не способна.