Марк что-то недовольно бубнил, а я упорно тащила его в медчасть. В робкой надежде, что нам удастся каким-то образом избежать столкновения с Джесси – она ведь сама там работала. И пока я была с Марком, Джесси тоже крутилась неподалеку. Мы в медчасти были не единственные Охотники, но в основном все хлопотали над Денали. Его привезли и тотчас же обвешали капельницами и обставили мониторами.
Мне удалось-таки завладеть вниманием доктора. Он просканировал Марку бок, констатировал, что Охотник более или менее годен для службы, и вручил несколько ампул с легким болеутоляющим. Марк его точно принимать не будет, зуб даю. И лишь тогда Джесси нас заметила. Ускользнуть по-тихому было уже никак, поэтому пришлось остаться. А Джесси сурово обратилась к мужу:
– И что это с тобой стряслось?
– Да ничего, – пожал плечами Марк.
Я фыркнула:
– Минотавр его боднул. Синячище во весь бок, но кости целы. Ему доктор выписал лекарства и признал годным к службе.
– А ну-ка, дай сюда, – потребовала Джесси, протягивая руку. Марк покорно отдал ей ампулы. Джесси пристально изучила их, потом встряхнула две. – Эти принимал? – спросила она. Марк помотал головой. – Так прими, живо, – приказала Джесси. – Марк без возражений проглотил содержимое ампул. Лихо это он, даже не запивая. Я так не умею. – Если у тебя вызова не будет, я за тобой пригляжу. И через шесть часов чтоб как миленький выпил еще две.
Я притворилась, что меня тут нет. Джесси задрала на Марке тунику, чтобы посмотреть на его рану. Я сделала вид, что не заметила.
– Как Денали? – спросила я, когда она закончила изучать его бок.
Выражение ее лица сменилось с досадливого на сочувственное:
– Все еще в коме. И мы никак не поймем, чем же та тварь его отравила: а ведь дашь ему не то противоядие – и вреда будет больше, чем пользы. Мы только и можем, что поддержать его, полечить все остальное да верить, что оно само как-нибудь рассосется.
Я понимающе покивала. Перед тем как Денали погрузили в винтокрыл, я его хорошо разглядела. Я примерно то и ожидала услышать, что сказала Джесси. Вот бы отловить мантикору живьем и подоить ее, чтобы получить образец яда. Тогда бы мы сумели изготовить противоядие. А без этого что тут сделаешь?
Я хотела было потихоньку извиниться и уйти: пусть Джесси спокойно отчитывает супруга. Но тут в медчасть широким шагом вошел Тобер:
– Радка, Паладин, вы слышали, что в новостях передавали?
Мы как вернулись в штаб, еще ничего не видели и не слышали, поэтому дружно покачали головой. Тобер навел свой перском на ближайший монитор, прокрутил немного назад и нажал пуск. И мы увидели самую середину новостного эфира.
На видэкране возникли какие-то люди в доспехах – они выстроились приблизительно в ста ярдах друг от друга вдоль Прайм-Барьера по нашу сторону.
– Это еще что за… – начал было Марк, но Тобер шикнул на него и прибавил звук.
«…Старший Псаймон Абигайл Дрейф предлагает новый порядок боевого развертывания для псайкорпуса, – бодро вещал ведущий. – Все эти Псаймоны покинули свои привычные посты, чтобы занять место в Барьер-патруле. – Камера выхватила из строя одну фигуру – молчаливую, неподвижную. Псаймоны в строю были как на подбор: высоченные – ростом футов семь, не меньше, и вдобавок накачанные. – Каждый Псаймон снабжен защитным доспехом и последним достижением науки – псионическим усилителем. С подобным усилителем один Псаймон может делать работу двадцати, – продолжал ведущий. Камера дала передний план. Псаймоны и правда были в очень крепких доспехах из углеродного волокна. На головах у них торчали безликие шлемы, которым каким-то образом умудрились придать дружелюбное выражение. – Каждый Псаймон отныне будет нести восьмичасовую вахту возле Барьера и не только отслеживать пришлецов, но и сдерживать их натиск. Вот что сказала Старший Псаймон Абигайл Дрейф по поводу боевого развертывания Псаймонов у Барьера».
На видэкране появилась хорьковая физиономия Дрейф, а потом и вся она в полный рост. Она стояла на ступенях штаба псайкорпуса.
«Сегодня знаменательный день в истории защиты нашего города, – провозгласила она. – Благодаря неустанным трудам ученых и инженеров из псайкорпуса мы открыли способ сделать дарования Псаймонов воистину смертоносными для пришлецов. Псайкорпус всегда был для цивов из Пика несокрушимым оплотом. Однако сейчас псайкорпус являет собой нечто большее. В действительности отныне Псаймоны могут делать то, чего не могут военные. Теперь Псаймоны гарантируют, что пришлецы получат свое, – причем без всяких потерь со стороны гражданского населения. Мои Псаймоны сорвут и сведут на нет любую попытку штурмовать Барьер и заставят пришлецов убивать друг друга. Гражданам Пик-Цивитаса больше не нужно полагаться на распознавание противника и пассивные оборонительные действия. Им больше не нужно ждать, пока военные и Охотники наконец соизволят дать отпор пришлецам. Псайкорпус переходит в наступление! Отныне Псаймоны на страже двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю!»
Мы с Марком скептически переглянулись.
– Думаешь, она открыла способ подзаряжать Псаймонов, не убивая их? – спросил Марк.
– Да кто ее знает… – начала было я, но тут на видэкране возникла заставка: эмблемы псайкорпуса и Пик-Цивитаса рядом, а по бокам от них двое Псаймонов в доспехах. Третий преклонил колени на переднем плане. Все трое Псаймонов – подчеркнуто безоружные.
«Псайкорпус! – возвестил ведущий за кадром. – День и ночь на страже вашего города».
Ага, новый слоган. Нарочито созвучный прежнему «Охотники на страже! Пик и Территории могут спать спокойно!».
Потом картинка сменилась: ведущий перешел к деловым новостям. Тобер выключил видэкран:
– Ну и что мы с этим будем делать?
– Спроси чего полегче, – хмыкнула я, не дав Марку и рта раскрыть. – Дрейф как бы в своем законном праве. Если она и впрямь нашла способ подзарядить Псаймонов, не убивая их, то она, выходит, даже обязана это делать. Мы-то не можем круглые сутки торчать возле Барьера.
– Ну… типа того, – признал Тобер.
– А по мне, так нам от этого только лучше, – вмешался Марк. – Видели, как она расставила своих ребят? Если между ними сделать пятьсот или даже тысячу ярдов, Дрейф надо будет собрать всех своих нюхачей поголовно, выдать им доспехи и держать у Барьера днем и ночью. Ну и пускай они там торчат, нам-то какая печаль?
– В общем-то никакой, – согласился Тобер. – Но как же…
– Псаймоны-то нам не враги, Тобер, – рассудительно заметил Марк. – А Дрейф… ну, она держит зуб на Чарма и все на свете отдаст, лишь бы потеснить нас. Но префект в курсе, и он тоже бдительности не теряет. А что до нас… Псаймоны ведь не могут и у Барьера стоять, и на вызовы бегать. На вызовы будем бегать мы. И в дозоры ходить. Внутри Барьера – укладывать, кого сами найдем, а снаружи – укладывать, кого скажут.
– Да, но…
– Поэтому лучший ответ Дрейф – продолжать делать что делали. И делать по высшему разряду, – заключил Марк. Джесси согласно кивнула. И я, подумав, тоже кивнула. – Не забывайте: Псаймоны наши шкуры спасли во время Первой Битвы. Если они и дальше будут продолжать в том же духе, нам станет в разы легче. Чем больше пришлецов они тормознут у Барьера, тем меньше останется на нашу долю в городе. А значит, мы сможем больше заниматься тем, что по ту сторону.
Мы с Тобером переглянулись, и я пожала плечами:
– А что, он прав. На самом деле вопрос в том, не смертельны ли эти фокусы для самих Псаймонов. А то, может, они, как и раньше, будут сгорать и гибнуть. Если так, то толк от их подвигов невеликий. И если Псаймоны не сдюжат – мы должны быть к этому готовы.
Лицо Тобера просветлело:
– Это да. И если они не сдюжат – что тогда нам делать?
– Первым делом оповестить обо всем оружейника, когда он вернется в штаб, – ответила я. – Я скажу Молоту и Мей. Ты поговори с Пожаром. Марк уже знает. Нас уже шестеро. Поэтому, когда Кент вернется, в любом случае кто-то из нас не будет на вызове и все ему расскажет.
Марк с Тобером кивнули. А Джесси окинула нас хитрым взглядом.
– Марк никуда не денется, – объявила она. – Синяк этот полечить бы надо, вот я и займусь. А Марк туточки пока побудет.
Я покосилась на Марка, а он пожал плечами. Вернее, одним плечом. Наверное, бок все-таки у него болит. Ну, нет худа без добра: зато хоть кто-то дождется Кента. Чтобы до оружейника гарантированно дошла вся нужная информация.
– Договорились, – сказала я.
– Ну ладно, – проворчал Марк и набрал сообщение в перскоме. Видимо, он писал Кенту, просил связаться с ним по прибытии в штаб. – Я тебя наберу, Радка, если будешь в штабе. – С этими словами Марк улегся на кушетку, и его жена склонилась над ним. – Хотя, конечно, лучше бы, Радка, тебе с Кентом разговаривать, – добавил Марк.
Я со вздохом кивнула.
Как выяснилось, переживала я зря. Кент уже полюбовался на цепочку Псаймонов в доспехах. И в своем обычном стиле без промедления связался с кем-то из штаба, чтобы узнать все подробности. Только потом, поняв что к чему, он ответил на сообщение Марка. В это время он уже направлялся на встречу с моим дядей и с бригадным генералом, который командовал всей обороной Пика. Генерал, как я слышала, тоже был не в восторге от всего происходящего: Дрейф запустила когти и в армию – она без особых церемоний затребовала всех военных Псаймонов со словами «Извините, но они нужны мне».
Ну, все эти начальственные разговоры уже не по моей части. Надо им будет что-то мне сообщить – думаю, они меня найдут. А у меня между тем случился еще один вызов – на этот раз легкий, всего на четверых. И после вызова я решила, что пора провернуть одно дело.
Правда, для этого мне требовалось попасть на ту сторону Барьера. И чтобы никто не знал.
Ночью.
Когда закончилась моя смена, я ушла к себе и призвала Ча с Мирддином. Я приглашающе похлопала по кровати, и оба вожака, вспрыгнув на нее, улеглись рядом. А я уселась напротив них на одеяле.
«Ребята, – сказала я, – мне надо поговорить с Тирсионом. То есть мне надо на ту сторону Барьера».