С этими словами она решительным шагом вышла из палаты. А я так и сидела разинув рот.
Меня отпустили в мои апартаменты при условии, что на легкие вызовы я не хожу, только на общие. И что я буду носить такие специальные распорки на руках и на ногах – вроде лубков, но еще амортизирующие удар. Я на все согласилась. После Джессиной речи в голове у меня замаячила какая-то смутная догадка. Кент, вероятно, прав: есть нечто большее, скрытое от нас.
И, вероятно, кое-кто насчет этого большего может меня просветить.
Но сначала… Сначала мне предстоит сделать сенсационное признание. Пора уже раскрыть часть своих секретов.
Я уселась на постели. Рука у меня дрожала, причем вовсе не от слабости. Я набрала: «Оружейник Кент, мы не могли бы встретиться в обычном месте при первой возможности?»
Отправив сообщение, на скорый ответ я даже и не рассчитывала. Но Кент ответил через пять минут: «Через полчаса на старом месте». И я решила, не откладывая, отправиться в садик с прудом. Потому что мне же еще надо взять себя в руки и успокоиться.
Спустя полчаса в сад явился оружейник. Я тем временем крошила в пруд рыбий корм. И изо всех сил отбивалась от воспоминания, как Марк сказал про рыбок: «Не стоит подрывать в них веру». Но воспоминание брало верх. Надеюсь, рыбкам не будет никакого вреда от соленых слез, капающих в их пруд. Заметив Кента, я торопливо вытерла глаза рукавом.
– Зная тебя, Радка, я сразу решил, что вряд ли это что-то заурядное, – заявил он, запирая за собой дверь, и повернулся ко мне. – Ну что, выкладывай.
– Прошу вас, сэр, – сказала я, протягивая к нему здоровую руку, – обещайте выслушать меня до конца не перебивая. Даже если вы рассердитесь и вам захочется меня убить – все равно. Пожалуйста.
На его усталом лице мелькнуло какое-то непонятное выражение. Он сел.
– Хорошо, обещаю. Что бы ты ни говорила, послушать тебя мне всегда интересно.
Я начала с самого начала, с первой встречи с Тирсионом возле поезда. Рассказала, что, по моим ощущениям, он меня преследовал во время Охот, возникая то тут, то там. Потом была вторая встреча, когда Тирсион предупредил меня насчет Аса. Кент, кажется, хотел что-то вставить, но вспомнил о своем обещании и промолчал.
Но когда я подошла к финалу, к нашей последней встрече в Отстойнике, Кент уже еле-еле сдерживался.
Я тщательно избегала называть Тирсиона по имени, только призналась, что Житель открыл мне свое имя и разрешил призывать его. Если это была лишь хитрая уловка, чтобы я выдала путь в штаб… значит, хоть тут у меня достало ума не влипнуть.
– Ну вот, это все, – выдохнула я.
Я сидела, уставившись на коленки, и ждала, когда же оружейник начнет орать. И странно… Но меня отпустило. Наоборот, я даже испытала что-то вроде облегчения. Как будто сняла с себя тяжкий груз.
Оружейник орать не стал.
– Ты сказала, твои Гончие сочли этого… это существо… достойным доверия? – уточнил Кент после долгого молчания. Я подняла глаза. Кент смотрел так, словно настороженно что-то обдумывал.
– Да, сэр, в особенности Мирддин и Гвалхмай, – подтвердила я.
– Гончие Аса.
– Да, сэр.
Нетрудно было догадаться, к чему он клонит, но я предпочла помолчать. Пусть поразмышляет вслух и сделает собственные выводы.
– Ас и его Гончие могли спланировать долгоиграющую ловушку, – ровным бесцветным тоном заметил оружейник. – Чтобы мы открылись навстречу пришлецам.
– Но моя изначальная стая доверяет Мирддину и Гвалхмаю, – возразила я. – И Гончие Карли тоже. Вряд ли одни Гончие могут обмануть других. Если мы начнем сомневаться в Гончих, то можно смело убирать Барьеры и запускать в город пришлецов.
Кент устало провел рукой по волосам:
– Дело говоришь. И то, что… это существо… тебе сказало, тоже дьявольски интересно. На самом деле это намек на то сокрытое от нас большее, о котором я говорил. – Он тяжело вздохнул. – Итак. Как думаешь поступить?
– Если и есть нечто большее, то Лавандовый Житель к нему касательства не имеет. Хотя я уверена, он про это самое большее знает. Примерно как обитатели Озерного края знают, что творится в Пике, хотя не живут в нем и в общем-то не вовлечены в городскую политику. Я хочу выяснить: вдруг он готов рассказать… – Я скривилась, потому что прозвучало как-то жалко. Но тут ничего не попишешь. – Я хотела бы побеседовать с ним. Но с глазу на глаз. У него ведь наверняка тысяча и один способ распознать, одна я или нет.
– Мне это не нравится, – тусклым голосом отозвался Кент. – Но я уже не понимаю, что делать. Вариантов у нас в любом случае негусто. А его тема про овец и мирные пристанища… По-моему, эта часть звучит убедительно. И многое объясняет. Скажем, слухи, которые до меня доходили. Мне казалось, Жителям нравится причинять людям горе – чтобы люди теряли друзей и родных, детей. Но, возможно, дело не в этом. – Кент поднялся на ноги. – Вызывай транспод и отправляйся в Отстойник. Еще не хватало, чтобы Житель тут светился.
– Нет, мне бы такое в голову не пришло, сэр! – горячо заверила я. – Только Отстойник. И вся стая со мной. И все мои распорки на мне. И еще я бы прихватила… электрошокер. Им я смогу пользоваться, ничего себе не ломая. А Житель едва ли поймет, что это такое.
– Тогда приступай. Перском не выключай, чтобы я слышал каждое слово. Настрой на мою приватную частоту. – Кент отпер дверь. – И не заставляй меня жалеть, что я отпускаю тебя. Это приказ.
Я отослала Гончих, поклявшись, что призову их опять, как окажусь за Барьером. Я так и поступила, пройдя через башню. Ча еще не вернулся, но это было даже хорошо, что именно сейчас вожаком побудет Мирддин. В конце концов, это же он настаивал, что Тирсиону нужно верить. «Найди мне спокойное и безопасное место, – приказала я Мирддину. – Мне надо… Короче, мне надо убедиться, что Тирсион тот, за кого себя выдает».
Мирддин вскинул голову. «Думаешь все же пойти к нему на службу?» – как ни в чем не бывало поинтересовался он. Как будто пойти к Жителю на службу – это ничуть не предосудительно, а, наоборот, очень даже неплохая мысль.
«Не совсем. – Это был правдивый ответ. – Тут кое-что посложнее».
Мирддин смерил меня взглядом и кивнул: «Верно говоришь. Ты и сама сложная. Будет тебе безопасное место».
Гончие отыскали такое место довольно быстро: кирпичный остов старого дома без крыши. До того как дом окончательно рассыпался, кто-то заложил кирпичом все окна и одну из двух дверей. Скорее всего, во время Дисерея. Наверное, здешние жители так пытались укрепить дом, превратить его в твердыню и убежище. Вокруг дома плотной стеной росли высокие вечнозеленые деревья и кусты. Снаружи выглядело как довольно густая роща – желающих ломиться через заросли найдется не много. А нам ломиться и не пришлось. Потому что Душана бацнул внутрь со мной на спине.
В доме тоже росли деревья. За густыми кронами меня никто не разглядит с воздуха. Идеальное укрытие. И ловушка тоже идеальная. Хочется верить, ни мне, ни Тирсиону не придется проверять ее на практике.
И вновь, стоя в безлюдном, всеми покинутом месте, я собрала свою волю в кулак и позвала Тирсиона по имени.
Прямо передо мной, меж стволов двух молодых деревьев, возник Портал, и Тирсион шагнул мне навстречу. Одет он был по-прежнему в лавандовое, но в этот раз не так пышно. Его нынешнее облачение больше подходило для хождения среди деревьев и кустарника: рукава всего до колен, мантия всего до щиколоток, а волосы заплетены в обычную косу из множества прядей, и коса перекинута через локоть.
– Итак… – начал он. Потом пристально всмотрелся в меня и нахмурился. – Пастырь, ты ранена.
– Спасибо Лэтрениру, – сурово отозвалась я. – Это он натравил на меня банши.
Тирсион нахмурился еще сильнее:
– Мне это отнюдь не по нраву. Темные тени сгущаются вокруг тебя, пастырь. И покуда ты среди своих близких и среди людского рода, Лэтренир таится в тенях. Он не замедлит нанести удар. Память у него долгая, куда дольше твоей жизни. Он не забывает и не прощает, если кто-то встает у него на пути. Но теперь-то ты согласишься пойти ко мне на службу? Я могу защитить тебя.
– Пойти к тебе на службу – значит предать мой собственный род. Я не могу так поступить, ведь я нужна тут. Все пастыри тут нужны. – Я стояла, расправив плечи, и смотрела Тирсиону прямо в глаза. – Будет недостойно и бесчестно с моей стороны бросить паству в час беды.
Тирсион слабо улыбнулся:
– Ты высоко ставишь честь, и мне это по нраву. Но… ты спросила меня, как я докажу, что достоин твоего доверия. Твои раны дают мне возможность доказать. Ты позволишь?
Тирсион сделал незаметный жест, и за его правой рукой потянулась шлейфом золотая пыльца – след магии.
«Он спрашивает, можно ли наложить на меня какие-то чары?» – спросила я у Мирддина, который как будто лучше всех понимал этого Жителя-Князя.
«Да. И тебе следует принять его предложение», – мысленно откликнулся Мирддин. Я покосилась на алебрихе. Никто из них вроде бы не намекал всем видом, что это ужас-ужас. Я со всхлипом вобрала воздух.
А тем временем Кент сидит в штабе и силится понять, что же «это существо» пытается со мной сотворить. Ха-ха, удачи Кенту.
Ну ладно. Да будет так. Для меня – прыжок веры. Для Тирсиона – шанс доказать свою благонадежность. И если я наломаю дров… тогда и поделом мне. И я кивнула.
Тирсион вскинул руки и начертил какие-то незнакомые золотисто-зеленые Письмена. Они поплыли ко мне и окружили меня. Потом Тирсион распростер руки – Письмена обволокли меня и превратились в золотисто-зеленую оболочку, которая обтянула меня как вторая кожа.
И меня накрыло разными ощущениями. Откуда-то издалека доносилась затейливая мелодия – кажется, играли на арфе. Мои ноздри наполнил аромат роз. А во рту появился вкус меда. Меня всю окутало теплом, точно я стояла на солнцепеке и солнечные лучи грели кожу. И куда ни глянь, был этот роскошный золотисто-зеленый свет, а Письмена неспешно плыли в воздухе подобно золотым рыбкам.
И моя сломанная рука перестала болеть. Раз – и перестала.