— Я, когда открывал, думал, аккумулятора не хватит, — эмоционально объяснял, передавая отвертку следователям, Денис Сипягин, худощавый молодой человек со скуластым лицом и спадающей на лоб прядью белесых волос, — последние два шурупа еле выкрутил.
— Это значит, вы всех из номеров выпускали? — тут же насторожился Изотов. — А сами как вышли?
— Нет, выпускал не я, — молодой человек покачал головой, — мне самому родители дверь открыли. А уже когда мы всей толпой вниз спустись, тогда я первый шуроповерт и заметил. Дверь открыл, так Грачик мне чуть на шею не запрыгнул от радости. Потом обернулся и кричит во все горло Наталье Сергеевне, мол, можно выходить, дверь открыли. А она ему отвечает, сейчас кофе закончу делать и выйду. Мне даже смешно стало, такое творится, а она кофе варит.
Денис улыбнулся еще совсем детской улыбкой человека, действительно не понимающего, как можно варить кофе, находясь взаперти.
— Ясно, шуроповерт, значит, вы залапали, отпечатки пальцев там теперь искать смысла нет, — мрачно отозвался полковник. — Ну ничего, все равно поищем, авось, что и выплывет.
И вот теперь, когда два спутниковых телефона, десяток телевизоров, музыкальный центр и аккумуляторная отвертка в сопровождении группы специального назначения улетели за перевал, Лунин и Изотов, удобно расположившись в креслах, имели возможность наблюдать за тем, как постояльцы отеля будут спускаться вниз со второго этажа. Пробежавшись взглядом по уже составленному списку находящихся в здании людей, Илья с трудом передвинул массивное кресло поближе к полковнику:
— А кто такой Памусян?
— Ной.
Изотов махнул рукой куда-то в сторону лестницы. Повернув голову, Илья удивленно нахмурился. Кроме них, в комнате никого не было, а со второго этажа еще пока никто не спускался.
— Я не понял, — честно признался Лунин.
— Картину на стене видел, — Изотов вновь махнул в сторону лестничного марша, — где мужик руки растопырил? Вот это и есть Памусян. Памусян Ной Тигранович. Ты думаешь, с чего он гостиницу так назвал?
— С чего?
Илья с любопытством повернулся к полковнику. Изотов ответил ему полным недоверия взглядом.
— Ты это сейчас серьезно или придуриваешься? Ты что, про ковчег ни разу не слышал?
— Это где каждой твари по паре? — уточнил Лунин.
— Ну слава богу, — закатил глаза под потолок Изотов. — А кто ковчег построил, не помнишь?
Еще раз взглянув на висевшее над лестницей деревянное резное панно, Лунин предположил:
— Памусян?
— Какой Памусян? — Полковник судорожно дернулся в кресле и, выпучив глаза, уставился на Лунина. — Ной! Ной его звали. Ты Библию хоть раз в руки брал?
— Брал, но не пошло как-то, — вновь проявил честность Лунин, — я больше детективы читаю.
— Детективы он читает, — фыркнул, немного успокаиваясь, Изотов. — Памусян этот в свое время первый человек был в армянской диаспоре. У нас в области точно, а может, и по всей Сибири. Ушлый товарищ, в девяностые годы, когда приватизация шла, везде подсуетиться успел. Где только не пролез в совладельцы. А потом, лет через двадцать, когда цены на все предприятия в разы подскочили, начал потихоньку от своих акций избавляться. В конце концов он почти все распродал. Уж не знаю, почему эта гостиница до сих пор нужна. Денег-то она никаких почти не приносит, больше хлопот. В свое время он ее для себя строил, говорят, любил здесь в одиночестве время проводить. На горы смотреть. Хотя и гости к нему сюда разные прилетали. Если не врут, то в десятом году даже премьер-министр тут у него ночевал.
— А кто у нас был в десятом премьер-министром? — Илья задумчиво потер переносицу. — Да неужели?
— Вот тебе и неужели, — усмехнулся Изотов. — Если честно, мне самому все это шеф рассказал, пока за тобой ехали. Но он обычно знает, что говорит.
— Это точно, — согласился Лунин. — А где сейчас этот Памусян, неизвестно? Его ведь, наверное, тоже придется допрашивать.
— Ох, Лунин, наивный ты человек, — снисходительно отозвался полковник. — Есть такие люди, которых допросить хочется, но нет никакой возможности. Вот Памусян как раз один из них.
— Он что, умер? — Илья непонимающе уставился на полковника.
— Живой. Я думаю, как его врачи лелеют, он еще нас с тобой переживет, — усмехнулся Изотов. — Руки у тебя, Лунин, коротки, чтобы Памусяна допрашивать. Уехал он. Далеко уехал.
— Это куда же? — на всякий случай спросил Лунин, заранее понимая, что командировку в «далеко» руководство точно не утвердит.
— Куда может уехать пожилой, состоятельный, вернее, очень состоятельный армянин? — ехидно ухмыльнулся Изотов. — В Израиль, конечно. Так что максимум твоих возможностей, Лунин, — это ему позвонить. По скайпу. Говорят, у тебя уже был опыт с заграничными свидетелями по видеосвязи общаться. Правда, слышал, не очень удачно все вышло.
— А вот и первые свидетели пожаловали, — уклонился от ответа Илья, которому воспоминания о видеоконференции годичной давности были не очень приятны.
— Подозреваемые, — тут же поправил его полковник, — они все пока подозреваемые.
По лестнице спускались трое. Мужчина лет шестидесяти и опирающаяся на его руку женщина, явно лет на пятнадцать моложе своего спутника. Прямо за ними следовал молодой человек, удивительно похожий на идущую перед ним женщину, только с чуть более грубыми чертами лица.
— Сипягины, — негромко прокомментировал Изотов.
Илья заглянул в список. Сипягин Артур Львович, шестьдесят два года, совладелец юридического бюро, деловой партнер Зарецкого. Его жена, Сипягина Антонина Владимировна, сорок восемь лет, совладелица строительной компании и тоже в паре с Зарецким. Денис Сипягин, их сын, двадцать восемь лет, работает заместителем директора в компании матери.
— А теперь Кожемякины, — так же тихо произнес полковник.
Кожемякиных было четверо. Первым шел глава семейства — тот самый краснолицый крепыш, получивший тычок в живот от одного из автоматчиков. Илья вновь опустил глаза в сделанные неразборчивым почерком Изотова записи. Станислав Андреевич, пятьдесят шесть лет. Совладелец строительной организации. На мгновение Илья задержал взгляд на названии компании, а потом вспомнил. Несколько гигантских баннеров именно с таким наименованием украшали выросшую совсем недавно высотку напротив его дома. Только там еще была надпись: «Квартиры от застройщика».
Отстав на несколько ступенек от своего супруга, по лестнице неторопливо спускалась Мария Александровна Кожемякина. По комплекции она немногим уступала своему мужу, но тяжеловесности в ее полноте не ощущалось. Она двигалась плавно, не касаясь руками перил и даже не глядя себе под ноги, так что со стороны могло показаться, будто она уже долгие годы изо дня в день ходит по этой лестнице, а не прилетела в гостиницу всего три дня назад.
Идущих вслед за Марией Александровной девушек Лунин идентифицировать затруднился. Изотов молчал, а понять, кто именно из двух светловолосых красавиц является шестнадцатилетней Лилией, а кто восемнадцатилетней Викторией, Илья сам так и не смог. На его взгляд, обе девушки выглядели ровесницами. Вот только одна шла, напряженно уставившись себе под ноги, а другая без всякого стеснения разглядывала сидящих в углу гостиной следователей.
Сипягины заняли три стула возле просторного обеденного стола, причем если супруги сели рядом друг с другом, то их сын предпочел выбрать один из стульев на противоположной стороне.
Важно выпятив живот, Станислав Андреевич прошествовал мимо обтянутого темной кожей дивана и плюхнулся в стоящее рядом кресло. Жена и обе дочери поспешили занять диван.
Несколько минут все собравшиеся в гостиной сидели молча, с демонстративно равнодушными лицами, не забывая при этом обмениваться изучающими взглядами, быстро перебегающими с одного человек на другого. Лишь одна из дочерей Кожемякина не обращала на присутствующих никакого внимания. Зажав ладони между коленями, она сидела, неподвижно глядя куда-то перед собой.
— Ну наконец-то, соизволили, — раздраженно пробормотал Изотов, — Латынины.
Заглядывать в список необходимости уже не было. За это время Илья успел его выучить фактически наизусть. Латынин Михаил Леонидович, сорок четыре года, партнер Кожемякина по строительному бизнесу. Как много строителей в одном месте, успел подумать Лунин, прежде чем другая мысль вытеснила все остальные из его сознания. Вернее, это была не одна мысль, а целый туго сплетенный между собой клубок, мечущийся из стороны в сторону. Так, будто им играет не на шутку разошедшийся невидимый котенок. «До чего же она хороша! Чертовски хороша! Ей ведь всего двадцать пять. Это что же, у них разница девятнадцать лет? Ничего себе».
Лунину вдруг показалось, что внимание всех присутствующих обращено именно на него, более того, все находящиеся в огромном зале имеют возможность видеть, что происходит в его голове, понимать весь творящийся в ней хаос. Уткнувшись лицом в список обитателей «Ковчега», Илья машинально нашел нужную строчку. Латынина Татьяна Николаевна. Да, двадцать пять. Не работает.
— А вот и наш терпила. — Голос Изотова вывел Илью из состояния ступора. — Вроде ничего, взбодрился.
И действительно, Зарецкий довольно быстро спустился на первый этаж. На последней ступени он на мгновение задержался, очевидно выбирая место, где ему будет комфортнее расположиться, после чего направился к обеденному столу, вокруг которого оставалось еще много свободных стульев. К этому времени Латынины успели занять еще один из стоящих в гостиной диванов. Илья заметил, как Татьяна Николаевна положила руку на колено мужу, а тот в ответ накрыл ее своею ладонью.
Последней из постояльцев отеля в гостиную спустилась Алла Михальчук. Одетая в спортивный костюм и кроссовки, помощница Зарецкого стремительно сбежала по лестнице и, смущенно пробормотав «извините, задержалась», быстро заняла стул рядом со своим шефом.
— Так, а где ара? — нахмурился Изотов. — Теперь его ждать будем?
— Я Грачик, — донеслось из противоположного, слабо освещенного конца огромного зала.