— Здесь, значит, — проигнорировал замечание полковник. — Один или со всем семейством?
— Не очень большая семья, — сдержанно отозвался Корхмазян, — легко собрать.
Сделав два неровных шага вперед, он вышел на более освещенное пространство, и Лунин заметил жмущуюся к хромому женщину. Корхмазян Наталья Сергеевна, сорок два года. Местная, родилась в Среднегорске. Илья удивленно хмыкнул. Это что же получается, она тоже на двадцать лет младше своего мужа? В списке же точно указано: Корхмазян Грачья Арамович, шестьдесят два года, уроженец Спитака, с 2010 года имеет российское гражданство. Точно, двадцать лет разницы. Почти как у Латыниных. Даже больше. Интересно, чем Грачик мог эту Наталью Сергеевну так пленить? А Латынин, чем он пленил молодую красотку, это разве не интересно? Илья незаметно вздохнул. Почему-то в случае Латыниных ответ ему казался очевидным, и эта очевидность была неприятна. Вернее, он ее стыдился. Лунину вдруг стало стыдно оттого, что он, видя этих людей впервые в жизни, примерил к ним самый распространенный из всех имеющихся стереотипов. Деньги. Конечно же, деньги. Что еще могло свести вместе двадцатилетнюю девушку и мужчину, который почти вдвое ее старше? Да, надо признать, что Латынин неплохо выглядит, даже очень неплохо. И проблем с лишним весом он явно не испытывает. И все же… Илья вспомнил себя в двадцатилетнем возрасте, тогда все, кому было около сорока, а уж тем более за сорок, казались людьми предпенсионного возраста, с которыми если что-то и можно обсудить, то исключительно прогноз погоды на следующий день. Почему-то эти люди, сорокалетние, всегда точно знали, какая завтра будет погода. Причем, как тогда заметил Лунин, с возрастом точность их прогнозов постоянно увеличивалась, достигая абсолютного максимума к моменту выхода на пенсию и дальше уже не снижалась.
— Ну хорошо, — поднявшийся с кресла Изотов прервал размышления Ильи о причинах возникновения неравных браков, — раз все в сборе, начнем. Хочу, чтобы вы все сразу же уяснили для себя следующее обстоятельство. Хотя с господином Зарецким в конечном итоге ничего страшного не произошло, это не значит, что преступления не было. Что мы сейчас имеем?
Полковник обвел взглядом присутствующих, но никто из них не изъявил желания что-либо ответить.
— Имеем мы следующее. — Изотов выставил перед собой растопыренную пятерню. — Незаконное лишение свободы, это раз! Угроза убийства, это два! И третье, самое главное!
Рука полковника с двумя зажатыми пальцами дернулась из стороны в сторону, подчеркивая значимость готового к оглашению третьего пункта.
— Статья двести пятая уголовного кодекса, — наконец громогласно оповестил Изотов.
— Чушь какая, — испортил торжественность момента Зарецкий. — Где вы здесь нашли терроризм? Заведомо ложное сообщение о взрывном устройстве? Тогда это двести седьмая статья. Там срок до пяти лет, не так уж и много.
— Много это или мало, будет для себя решать тот, кто этот срок получит, — неприязненно отозвался Изотов, — а следствие, господин Зарецкий, само разберется, как квалифицировать сегодняшние деяния. Как заведомо ложное сообщение или же как террористический акт, не доведенный до конца по не зависимым от преступника обстоятельствам.
— Каким обстоятельствам? — не пожелал прекратить дискуссию адвокат. — Никакого взрывного устройства в принципе не было.
— А вы можете быть уверены, что тот человек, который выдвигал свои требования, знал, что под вашим креслом взрывчатки не окажется? — озадачил Зарецкого своим вопросом Изотов.
Лунин уважительно взглянул на полковника. Такой вариант развития событий сам он не рассматривал.
— Ах вот как? — Зарецкий восторженно причмокнул губами. — Браво! Вы меня удивили. Должен признать, ваша версия, хотя и выглядит несколько фантастично, все же заслуживает право на существование.
— Буду рассматривать это как согласие сотрудничать со следствием, — кивнул в ответ Изотов. — Сейчас, Олег Владиславович, мы поднимемся с вами наверх, и вы мне более подробно расскажете обо всем, что случилось за последнее время.
На этот раз Зарецкий не стал спорить. Молча вскочив на ноги, он направился в сторону лестницы.
— Тем временем Илья Олегович, — Изотов величественно простер ладонь в сторону сидящего в кресле Лунина, — начнет работать с остальными. Надеюсь, все здесь понимают, что опрашивать вас он будет по очереди, так что процесс может затянуться на длительное время?
Задав вопрос, полковник отчего-то оглянулся и со значением посмотрел на Илью, словно выражая сомнение в том, что сам Лунин как следует осознает все то, что должны понять остальные.
— Думаю, после того, как я закончу с господином Зарецким, я присоединюсь к Илье Олеговичу, и тогда дело пойдет быстрее, — утешил Изотов собравшихся.
Проводив взглядом поднимающихся по лестнице полковника и Зарецкого, Илья выбрался из кресла и выпрямился во весь рост.
— Чтобы несколько облегчить ваше ожидание, я озвучу последовательность, в которой буду приглашать вас к себе. — Илья оглядел собравшихся в гостиной людей. — Сперва я побеседую с Сипягиными. Не со всеми сразу, поочередно, можете сами определиться, кто за кем будет. Затем очередь Кожемякиных, потом Латыниных. Следом за ними идут Корхмазян, ну и напоследок Михальчук.
— А вот можно полюбопытствовать, почему именно такая последовательность? — шумно заерзал в кресле Кожемякин. — Это вы для себя какую-то табель о рангах выстроили?
— Нет, — покачал головой Илья, — я лишь фиксировал, в какой последовательности вы появлялись в гостиной. Надеюсь, ничего не перепутал. Нет? В таком случае не будем терять время и начнем работать. Да, если кто-то еще не в курсе, номер моей комнаты шестнадцатый. Напротив, в пятнадцатом, расположился полковник Изотов. Возможно, эта информация тоже будет для вас полезной.
Следующие несколько часов слились для Лунина в один бесконечный хоровод вопросов и ответов. Вопросы раз за разом повторялись, менялись лишь сидящие напротив Ильи и отвечающие на эти вопросы люди. Ответы их, хоть и отличались некоторым разнообразием, полезной информации давали немного.
— В какое время заработало устройство конференцсвязи?
— Точно не помню, кажется, около восьми утра.
— Ровно в восемь. Я еще взглянула на часы, чтобы понять, надо ли вставать. Ой, какая собака у вас миленькая! Это же болонка?
— Время? Да кто ж его знает? Я, если честно, и на часы сегодня ни разу не посмотрел.
— Где вы находились в это время?
— Спал я еще. Поди, все дрыхли.
— Как где? Конечно, в номере. Вчера было столько выпито, если бы не вся эта история, можно было бы поспать еще пару часов.
— Вы сразу поняли, что Зарецкому угрожает опасность?
— Нет, вначале была мысль, что это какой-то дурацкий розыгрыш.
— Когда он закричал «Помогите!». Вот тогда я поняла, что это серьезно. Он так жалобно кричал, в это нельзя было не поверить.
— Нет, конечно. Я хотел зайти к нему в номер да отвесить пару тумаков, чтоб не будил людей чуть свет, да только дверь открыть было невозможно. Я и плечом по ней саданул, и ногой пробовал, все без толку. А в окно ведь никак не пролезешь. Уж не знаю, кто эти иллюминаторы придумал.
— Как вы в конце концов смогли выйти?
— Так ведь все вышли. Вернее, я услышала в коридоре голоса и побежала к двери. Потянула ручку, и вдруг оказалось, что дверь не заперта. Удивительно, да? А скажите, как вашу собачку зовут?
— Как? Услышал, в двери что-то щелкнуло. Я к ней сразу кинулся, а она возьми да откройся. Народу уже полный коридор был.
— Я сама, наверное, никогда не вышла бы. Я сидела на кровати и буквально не представляла, что делать. Так было жалко Олега Вячеславовича, хотя он, конечно, очень много плохого о себе рассказал. А потом дверь распахнулась, и в комнату забежала мама.
— У вас были конфликты с Зарецким?
— Нет. Что нам с ним делить? Все давно поделено. Во всяком случае, я так думал.
— Раньше бывали, и довольно частенько, а потом, знаете, мы так притерлись друг к другу, что конфликтовать было довольно затруднительно. Понимаете, трудно конфликтовать, когда в этом нет необходимости.
— Я сама с Олегом не так близко была знакома, в основном он общался с мужем. Так что.
— Может быть, у вас есть предположения, кто мог организовать нападение на Зарецкого? Или вы знаете о том, что он с кем-то конфликтовал?
— Нет.
— Нет, понятия не имею.
— С кем он мог конфликтовать? У него все общение выстроено так, чтобы избегать конфликтов.
— Я с Олегом Владиславовичем, конечно, знакома, но по большому счету мы только здоровались, когда он бывал у нас дома. А все общение у него было с родителями. В основном, с папой. А можно вашу собачку погладить?
Не успел Илья выпроводить последнего свидетеля, как в номер к нему зашел Изотов.
— Ну и что? Есть что-то интересное? — Полковник явно был готов к тому, что Лунин тут же назовет ему имя преступника.
— Что тут может быть интересного, — пожал плечами Илья, — судя по показаниям, все дружно сидели взаперти.
— Взаперти, — Изотов наморщил лоб, словно в голову ему пришла важная мысль, — а вот интересно, как это их так запереть ухитрились? Вторые замки в дверях… вот зачем они нужны? Кто это все придумал?
— Вторые замки врезали еще три года назад. — Илья быстро пролистнул несколько страниц с записями допросов. — Вот, точно. Зарецкий как раз эту историю и вспомнил. Он, я так понял, здесь частый гость. Тогда он тоже был с компанией, кто-то из гостей перебрал, не мог справиться с дверью и в итоге сломал ключ прямо в замке. Ну а тут, сам понимаешь, мастера не вызовешь, да и запасного замка у Грачика не оказалось. В итоге гость еще два дня жил с незапертой дверью, поскольку переселять его было некуда. А в следующий раз, когда Зарецкий сюда прилетел, во всех дверях были врезаны вторые замки. На всякий случай. Гости ими не пользовались, но, если бы вдруг возникла такая необходимость, достаточно было лишь получить ключ у управляющего.