Корнилов потянулся к чему-то невидимому, скрытому от Ирины входной дверью.
— Ноты? — успела ехидно поинтересоваться Шестакова и замерла от восхищения.
Букет, составленный из множества белых и красных роз, был действительно великолепен. Отпустив наконец дверную ручку, Ирина обхватила огромный букет обеими руками, едва не оцарапав Игоря штопором.
— У меня здесь еще кое-что есть, — в руке Корнилова вдруг возник тоже появившийся откуда-то из-за двери пакет, — но это я бы продемонстрировал вам чуть позже и желательно на кухне, если, конечно, вы меня туда пустите.
— Ой, — Шестакова смущенно отступила на шаг назад, — проходите, конечно.
Игорь уже хотел было переступить через порог, когда из-за его спины послышался недовольный голос:
— Мужик, тебе чего здесь?
Вздрогнув от неожиданности, Игорь стремительно улыбнулся. В это же мгновение появившееся было у него напряженное выражение лица исчезло, уступив место благодушной улыбке. В двух шагах от него стоял худощавый мальчуган лет десяти, возможно, одиннадцати, сжимавший в руке несколько тюльпанов, с бутонами, перетянутыми красными резинками.
— Я так понимаю, это ваш кавалер. — Игорь весело подмигнул Ирине, прижимаясь к стене и жестом приглашая мальчишку пройти в квартиру. — Если честно, не подозревал, что у вас столь юные поклонники.
— Пашка! — Шестакова притянула к себе мальчугана. — Ты даже с цветами, ну спасибо тебе, мой хороший.
— Я гляжу, вас уже веником осчастливили, — буркнул, высвобождаясь из объятий, Пашка и хмуро обернулся на все еще стоящего в дверях Корнилова. — Ты чего замер-то на проходе? Я дверь, по-твоему, как закрывать буду?
— Ну, если ты приглашаешь. — Игорь сделал шаг вперед, входя наконец в квартиру.
— Вообще-то я думал, ты наконец свалишь отсюда, — недовольно пробормотал Пашка.
— Ну что же, мужчины, знакомьтесь. — Ирина не обратила на его бубнеж никакого внимания. — Это Павел, мой друг, — она положила ладонь мальчишке на плечо, с трудом удерживая оба букета другой рукой, — я бы даже сказала, лучший друг. А это Игорь Константинович, мой коллега по работе. Даже не просто коллега, а начальник.
— Привет. — Игорь протянул Пашке раскрытую ладонь.
Несколько мгновений мальчишка буравил Корнилова недовольным взглядом, затем дернул плечом, стряхивая руку Ирины.
— Я вижу, что не просто коллега! — гневно выкрикнул он, распахивая входную дверь. — Лунин еще улететь не успел, а здесь уже этот хлыст кобелирует!
Пашка стремительно выскочил из квартиры и устремился к лестнице. Сунув букеты в руки ничего не понимающему Корнилову, Ирина выбежала на лестничную площадку.
— Паша! Пашка! Куда улетел Лунин? — крикнула она вслед стремительно перепрыгивающему через ступени мальчишке, но ответа так и не получила.
Вернувшись в квартиру, Шестакова захлопнула дверь и шумно выдохнула, после чего взглянула на Игоря, все еще сжимающего в руках цветочные букеты.
— Везет нам с вами на неправильные ноты, Игорь Константинович. Может, не ту пьесу играем? Ладно, давайте сюда букеты, поставлю их в вазу. Хотя, ваш, похоже, придется класть в ванну.
— Его можно поделить на несколько поменьше и расставить по комнатам, — предложил Корнилов. — Вазы у вас ведь найдутся?
— Игорь, — вздохнула Шестакова, — в моей квартире одна комната и столько же ваз. Пойдемте на кухню, там, кажется, были какие-то банки. Если не найдем ничего, придется перепрофилировать мусорное ведро.
Выбежав из подъезда, Пашка с яростью пнул ногой свежеочищенный от снега асфальт, после чего крутанулся на месте, не зная, куда деть переполняющие его злобу и агрессивную энергию. Злился Пашка на себя самого. Миновав всего два лестничных пролета, он понял, что совершил глупость. Ужасную глупость! Нельзя было оставлять Ирину наедине с этим хлыстом. Или хлыщом? Пашка наморщил лоб, пытаясь вспомнить, какое же слово в данном случае будет уместным. Да какая разница. Нельзя было уходить. А теперь что, не возвращаться же обратно, стыда не оберешься. Пашка вновь топнул ногой, представив ехидное лицо Ирининого ухажера, а то, что этот «не просто коллега» был именно ухажером, сомнений у него никаких не было.
— Рожу набить, и дело с концом, — пришел к однозначному выводу Пашка. Правда, спустя пару мгновений его начали одолевать сомнения. Вряд ли он, даже напав со спины, сумеет одолеть взрослого мужчину, причем достаточно крепкого телосложения. Да чего уж там «вряд ли», тут же признался он сам себе. Никаких шансов. И что тогда?
Сжав кулаки, Пашка в растерянности оглянулся по сторонам и застыл на месте, дрожа от напряжения, словно впервые сделавший стойку молодой сеттер. Серебристый «порше» он заметил, еще приближаясь к дому Ирины, и даже обошел со всех сторон, несколько раз восхищенно цокнув языком. Действительно, такую красотку не каждый день увидишь, а уж во дворе этого дома она ему на глаза точно не попадалась. Он бы запомнил.
Пашка вновь огляделся по сторонам, на этот раз внимательно сканируя обстановку. Во дворе пусто, лишь на детской площадке какая-то тетка изо всех сил крутит на карусели одетого в синий комбинезон карапуза, но она так увлечена своим малышом, что ничего вокруг ни увидеть, ни тем более запомнить точно не в состоянии. Пашка извлек из кармана куртки складной нож, только на прошлой неделе выигранный им в карты, нажал на кнопку и удовлетворенно улыбнулся, когда прятавшееся в рукоятке лезвие раскрылось с негромким щелчком.
Полной уверенности у Пашки, конечно же, не было. В доме двенадцать этажей, и кто знает, к кому заявился в гости обладатель столь замечательного авто. Но ведь, в конце концов, он не сжигать этот «порше» собрался, всего лишь немного попортить колеса. Знать бы точно, что машина принадлежит этому заявившемуся к Ирине пижону, тогда, пожалуй, стоило бы немного пройтись острием лезвия по кузову. Конечно, страховка все покроет, но в любом случае досада будет весомее, и неприятный осадочек останется надолго. А когда визит в какое-то место ассоциируется с чем-либо неприятным, то вполне можно прийти к выводу, что в это самое место и приезжать больше не стоит. Примерно так, только в более простых и порой неблагозвучных терминах, рассуждал Пашка, присаживаясь на корточки возле правого переднего колеса серебристого автомобиля. А резину-то не так просто проткнуть, оказывается, Пашка наморщил лоб от напряжения и с первобытным восторгом ухнул, когда лезвие, наконец, проткнуло шину. Хорошо! И выходящий воздух шипит не так уж громко, на детской площадке точно ничего не слышно. Пашка еще раз воровато огляделся по сторонам и, не вставая с корточек, по-паучьи, перебрался к заднему колесу. Если уж резать, так все.
Проснулся Илья от громкого стука, на который тут же заливистым лаем отозвалась расположившаяся в кресле Рокси. Вскочив с кровати и убедившись, что диктофон со стола никуда не исчез, он подошел к двери.
— Илья Олегович, — маленькая женщина доброжелательно улыбнулась Лунину, — пойдемте ужинать. Вы ведь весь день сегодня не ели.
Рокси выскочила в коридор, всем своим видом демонстрируя готовность незамедлительно отправиться куда угодно, если только речь действительно идет о еде.
— Тебя тоже накормим, — улыбнулась Корхмазян.
Болонка завиляла хвостом и, оглянувшись на Лунина, нетерпеливо тявкнула.
— Ужин — это замечательно, — согласился Илья. — От ужина отказываться нельзя.
Когда Лунин спустился в гостиную, все уже собрались за столом. Лишь Зарецкий стоял возле разожженного камина, заложив руки за спину и глядя на пляшущие языки пламени.
— А вы что же? — Илья успел поймать за руку собирающуюся ускользнуть Корхмазян. — Пойдемте к столу.
— Ну что вы, так ведь не должно быть, — смутилась Наталья Сергеевна. — Лучше я пока вашу собачку накормлю. Она же Рокси, я правильно запомнила?
— Давай, Лунин, присоединяйся. Тебя ждем, — послышался голос Изотова. — Да и вы, Олег Владиславович, не стесняйтесь. Горячее оно ведь в холодное быстро превращается. А жаркое все же предпочтительнее употреблять в пищу горячим.
Зарецкий молча проследовал к столу и занял место рядом со своей помощницей. На какое-то время в гостиной воцарилось сосредоточенное молчание, смешанное с негромким потрескиванием дров в камине и позвякиванием вилок о тарелки.
Хоть бы радио какое включили, — тоскливо подумал Лунин, которого всеобщая мрачная сосредоточенность отчего-то начисто лишила аппетита, — радио же у них здесь должно ловить! Ах да, музыкальный центр ведь тоже изъяли, как и телевизоры».
— А не выпить ли нам граммов эдак по сто? Все же есть повод, — отложив вилку в сторону, Кожемякин обвел взглядом собравшихся за столом и усмехнулся, — чудесное спасение нашего дорогого, — он еще раз усмехнулся и демонстративно поклонился Зарецкому, — как выяснилось, очень дорогого Олега Владиславовича от неминуемой погибели. Я так даже полагаю, дамам можно предложить по этому случаю шампанское. Какое мнение у представителей власти? Мы ведь, надеюсь, еще не настолько ограничены в правах, что даже и выпить не можем.
— Почему же не можем? — после секундной паузы отозвался Изотов. — Главное — в меру, сильно не увлекаться.
— Очень правильный подход, — несмотря на массивную фигуру, Кожемякин легко вскочил на ноги и, обогнув стул, устремился к заставленной бутылками барной стойке, — меру, ее ведь во всем стоит соблюдать.
— Странно, что вы, Станислав Андреевич, только сейчас это осознали, — холодно отозвался Латынин, — когда вы, следуя советам господина Зарецкого, выводили деньги из нашей с вами компании, почему-то подобные умные мысли вас не посещали.
Достав из спрятанного под барной стойкой холодильника две бутылки шампанского, Кожемякин обернулся к столу. Казалось, что реплика партнера по бизнесу не произвела на него никакого впечатления.
— Миша, десять процентов — это разве много? Вряд ли ты можешь обвинить меня в нескромности.
— Вы безусловно правы, Станислав Андреевич, — подчеркнуто любезно отозвался Латынин. — В нескромности — нет, только в нечестности. И за эту нечестность, уверяю, вам придется заплатить. С процентами.