— Еще скажите, что знание числа ступенек на лестнице помогло вам вычислить преступника, — язвительно перебила его Латынина.
— В какой-то мере, Антонина Владимировна, в какой-то мере, — благодушно отозвался Лунин. — Не могу сказать, что все дело именно в ступенях, но все же, общение с вами, я имею в виду со всеми вами, — Илья обвел взглядом присутствующих, — навело меня на некоторые размышления. Размышления эти касаются человеческой памяти и человеческой наблюдательности, хотя правильнее будет сказать, их почти полного отсутствия у большинства присутствующих.
— Вот уж спасибо на добром слове, — пробасил Кожемякин, — уважили.
— Я ни в коем случае не хотел вас обидеть, Станислав Андреевич, — торопливо отозвался Лунин, — ни вас, ни кого-либо из присутствующих. Уверен, будь на вашем месте другие люди, они дали бы примерно те же ответы, что и вы. Если хотите, давайте с вами вместе убедимся на примере Виктора Борисовича. Спросите его о чем-нибудь, не стесняйтесь!
— Это о чем же вы собрались спрашивать? — моментально насторожился Изотов. — Весь теоретический материал я раскрыл в ходе лекции. Добавить мне нечего.
— А вот скажите, господин полковник, — изящно вскинув руку, Виктория указала в сторону лестницы, — сколько ступеней на лестнице, по которой вы каждый день ходите?
— Э-э-э… и-и-и… — Полковник бросил быстрый взгляд в сторону уходящих наверх ступеней.
— Не подглядывайте! — прикрикнула на него Вика.
— И-и-и… и к чему эти глупости? — покраснел Изотов. — Это что, проверка какая-то? К чему она мне? Я и так, знаете ли, со всех сторон и проверен, и аттестован. Да и вообще, несерьезно такой ерундой заниматься. Честное слово, не серьезно!
— Вот видите, — Илья печально вздохнул, — порой профессионалы самой высокой квалификации не могут ответить на, казалось бы, такие простые вопросы. Но это и неудивительно. Людям свойственно проводить предварительную оценку любой готовой поступить в мозг информации, и если ей присваивается статус бесполезной, то мы данную информацию игнорируем, отказываемся запоминать, пусть даже каждый день спускаемся и поднимаемся по одним и тем же ступенькам или видим орнамент на ковре в своей комнате. Тем приятнее мне было все же получить от вас некоторые ответы на мои, так сказать, несерьезные вопросы. Самым наблюдательным человеком из всех присутствующих оказалась Лилия. — Илья кивнул равнодушно сидевшей за столом девушке. — Прекрасная память и наблюдательность. Я думаю, вашим родителям стоит серьезно задуматься над тем, какую пользу они могут принести семейному бизнесу.
Удовлетворенно отметив проявившийся на лице Кожемякина напряженный мыслительный процесс, Илья продолжил:
— А вот последнее место в нашем своеобразном конкурсе я с некоторым разочарованием вынужден присудить представителю мужской части коллектива. Сейчас я говорю о Денисе Сипягине.
— Ну как же так? — громогласно возмутилась Антонина Владимировна. — Денис, у тебя ведь всегда была хорошая память.
— Не было у меня ничего, — сквозь зубы процедил Сипягин-младший. — Да и отвечать было не на что, один вопрос чудней другого.
— Но все же на некоторые вопросы вы смогли мне ответить, во всяком случае, попытались, — возразил Лунин. — А вот с одним вы справились хуже всех остальных.
— Да? — На лице Сипягиной появилось искреннее удивление. — И что же это за вопрос?
— Вопрос самый обыкновенный, — Илья положил папку с бумагами на стол, — я его задавал каждому из вас. Точнее, я просил описать фигурку Ноя, находящуюся в вашей комнате. Все, кроме Дениса, вполне успешно справились с этим заданием. Ко всему прочему, большинство из вас сказали, что это довольно тяжелая железяка. Я так понимаю, после гибели господина Зарецкого каждый из вас в своем номере провел небольшой эксперимент.
— А я, наоборот, смотреть на нее даже не могла, не то что руками трогать, — всплеснула руками Латынина, — я даже попросила Мишу на шкаф ее переставить, чтобы она перед глазами не мельтешила.
— И тем не менее, — виновато развел руками Лунин, — можно считать фактом, что почти все из вас держали фигурку Ноя в руках, поэтому смогли дать довольно точное ее описание. Между прочим, у обитателей каждого номера это описание различается, поскольку и фигурки в номерах стоят разные.
— Неужели? Никогда бы не подумала, — на этот раз первой выразила удивление Латынина, — хотя, точно, у нас ведь Ной этот стоит в балахоне с длинным рукавом, а у вас, Антонина Владимировна, — она повернулась к Сипягиной, — у него рукава закатаны.
— Точно, — радостно подхватила Латынина, — теперь я вспомнила. А у тебя, Денис, господи, я же в первый день после прилета заходила к тебе в комнату и зачем-то вертела в руках эту статуэтку. Вот память, уже и не вспомнить ничего. А ведь что-то в ней было такое интересное.
— Мне кажется, нет ничего интересного в том, чтобы обсуждать бронзовые фигурки, — с хмурым видом оборвал рассуждения жены Артур Львович, — совершенно прав был Виктор Борисович, когда сказал, что это совершенно несерьезная тема для разговора.
— Но он же говорил про лестницу, — пролепетала Антонина Владимировна, явно не ожидавшая от мужа подобной резкости.
— Лестницы, статуэтки, ковры. — Голос Сипягина зазвучал еще агрессивнее. — Мы что, пытаемся угадать преступника по узору на ковре? Почему не по кофейной гуще?
— Ох, Артур Львович, вы опять нервничаете, но, поверьте, сейчас в этом уже нет никакого смысла. — Илья расстроенно покачал головой. — Что касается кофе, то о нем речь пойдет чуть позже. А вот вы, Антонина Владимировна, совершенно правы. Фигурка из комнаты вашего сына имеет одну отличительную особенность. Вы, как женщина, а значит, ценительница разного рода сумочек, должны были обратить внимание…
— Точно, — вскочила с места Сипягина, — у него на поясе что-то висело. Не то сумка, не то большой кошелек, точно не разберешь.
— Что за ерунду ты несешь? — Артур Львович нервно ухватил жену за руку и потянул к стулу. — Не было там никакого кошелька. Ты наверняка видела его в каком-то другом номере. Я даже, кажется, припоминаю.
— А вы? — Илья повернулся к Денису, казалось, не обращавшему никакого внимания на перепалку родителей. — Вы про кошелек ничего припомнить не можете?
— По-моему, нет, — молодой человек задумчиво покачал головой, — я ведь говорил вам, что меня это монументальное творчество не очень заинтересовало. Хотя, подождите. — Сипягин-младший дважды щелкнул пальцами, затем, выждав секунду, щелкнул еще раз особенно громко. — Нет. Точно, нет. Не было никакого кошелька.
Илья перевел взгляд на застывшую с открытым ртом Сипягину и живо представил, как яростно сжимает Артур Львович ее скрытое под столом запястье.
— Не было. — Илья растерянно огляделся по сторонам, словно ища поддержки присутствующих. — Не было. Вы точно в этом уверены?
— Если вам так хочется, — вновь щелкнув пальцами, Денис доброжелательно взглянул на Лунина, — мы можем подняться в мой номер и вместе убедиться, что никакого кошелька на этом дурацком Ное нет и в помине.
— Нет и в помине? — становясь еще более смущенным, переспросил Лунин. — Какое интересное выражение. Я правильно понимаю его смысл? Это то, чего давно уже нет, так давно, что уже никто и не вспоминает, верно?
— Именно так, — тут же отозвалась Латынина, — это фразеологизм, и смысл вы довольно точно подметили, Илья Олегович. Чаще всего смысл фразеологизмов не определяется значением входящих в него слов, но в данном случае мы имеем дело с исключением.
Михаил Леонидович иронично зааплодировал супруге, отчего Латынина моментально покраснела и смущенно произнесла:
— Я ведь на филологическом училась, — после чего замолчала, уставившись в стол прямо перед собой.
— Спасибо, Татьяна Николаевна, — поблагодарил ее Лунин, — а то я несколько сомневался в своих познаниях. Так вот, Денис, — повернувшись к Сипягину, Илья, копируя жест молодого человека, громко щелкнул пальцами, — вы очень хорошо сказали. Нет и в помине! Но ведь это ваше «в помине» означает, что когда-то было, хотя уверен, вы этот смысл в свои слова отнюдь не вкладывали.
— Я вообще ничего никуда не вкладывал. — Доброжелательность на лице Дениса моментально рассеялась. — Я никакого кошелька не видел. А раз так, значит, никакого кошелька и не было. Просто не было. Никогда. Так я выразился доступно вашему пониманию?
— Доступно, — вновь печально вздохнув, Илья расстегнул лежащую на столе папку, — доступно и это, и кое-что еще.
Достав из папки два листа бумаги, Илья продемонстрировал их присутствующим.
— Это описи. Инвентаризационные описи гостиничных номеров, а именно второго номера, который занимает Денис, и восьмого, в котором останавливался убитый Зарецкий. Обычно подобные описи вешают в рамочках, где-нибудь в прихожей, но в свое время господин Памусян, построивший «Ковчег», посчитал, что этого делать не стоит, поскольку отель изначально строился для приема лиц определенного круга, которые вряд ли стали бы воровать банные халаты или посуду из номера. Но все же, порядок есть порядок, и описи были изготовлены, но хранились не в номерах, а в бухгалтерии, вместе со всеми остальными документами. Если мы с вами ознакомимся с этими бумагами, то увидим, что в обоих списках под шестым пунктом значится «фигура бронзовая Ной», вот только имеется небольшое уточнение. Во втором номере находится фигура бронзовая Ной номер два, а в восьмом, соответственно, и Ной под тем же, восьмым, номером. Конечно же, для нас эти цифры совершенно ничего не говорят, но если еще немного покопаться в бумагах, — Илья достал из папки еще один лист, — то можно найти что-нибудь, что окажется для нас полезным. Например, акт приема-передачи и прочие сопроводительные документы, в которых весьма подробно описана каждая из стоящих в номерах фигурок. Вот, например, номер два. Фигура бронзовая, высота сорок пять сантиметров, вес два килограмма двести тридцать граммов. Ной-сеятель. Ной подпоясан, левая рука на поясе, в правой горсть семян. С левой стороны на поясе висит мешок с семенами.