Выйдя из лифта, Лунин в нерешительности остановился перед запертой дверью. Сам не зная зачем, поднес к лицу руки и внимательно их осмотрел. Руки были чистыми, с аккуратно, только вчера подстриженными ногтями. Конечно, пальцы несколько широковаты, можно даже сказать, не артистичные пальцы, но ведь игры на пианино от него сейчас никто не требовал. Впрочем, в другое время о пианино тоже никто не упоминал.
Лунин вздохнул. Все, что сейчас от него требовалось, — это короткое, простое движение. Собрав волю в кулак, он вытянул правую руку и надавил указательным пальцем на кнопку звонка. В это же мгновение еще стоявший на этаже лифт вновь загудел, придя в движение. Оставалась еще дверь, ведущая на лестницу. Представив, сколько времени у него займет путь вниз с девятого этажа, Илья вновь вздохнул.
Сперва щелкнул замок, а полсекунды спустя дверь приоткрылась.
— Ты?
Он не ожидал, что Ирина бросится ему на шею, но все же где-то под сердцем беспокойно кольнуло, когда она, вместо того чтобы распахнуть дверь и дать ему возможность войти, выскользнула в коридор, прикрывая створку у себя за спиной.
— Какими судьбами?
Из квартиры пахло чем-то необыкновенно вкусным, скорее всего, жареной с овощами свининой, подумал Лунин и даже хотел было спросить, не забыла ли Ирина выключить плиту, перед тем как выйти к нему, но затем решил, что ему потребуется совсем немного времени, чтобы сказать все то, что он запланировал. А после того, как он все скажет, они либо вдвоем пойдут на кухню и выключат плиту, либо Ирина это сможет сделать сама.
— Я, конечно, должен был сперва позвонить.
Илья попытался вспомнить первую из заготовленных им фраз, но с ужасом понял, что и предложения и даже слова рассыпались на множество не связанных между собой отдельных букв, которые сейчас тряслись и ударялись между собой у него в голове, словно шары в лотерейном барабане.
— Но подумал, можно так зайти. — Он кое-как смог сосредоточиться и усилием воли постепенно стал вытаскивать из барабана одно сложившееся слово за другим, правда, пока не очень представляя, как именно закончится уже начатая фраза. — Дай, думаю, скажу, что я думаю, а ты скажешь, что ты об этом думаешь. — Он смущенно улыбнулся. — Слово «думаю» слишком часто повторяется, да?
— Думаю, да, — напряженно кивнула Ирина.
— Тогда я без «думаю», просто скажу, — заторопился Лунин. — Я думаю, я не думаю, в общем, будет правильно, если мы будем вместе. Как семья. Если поженимся. Если ты выйдешь за меня замуж.
От изумления Ирина замерла, не в силах произнести и слова, а Лунин, уже начавший выбрасывать шары из барабана со скоростью опытного жонглера, успел выпалить:
— Только я тебе еще хочу предложить, жить втроем. В смысле, с Пашкой. В смысле, Пашку забрать из интерната и усыновить. Я, правда, с ним еще не разговаривал, но думаю, что он против не будет. Опять это дурацкое «думаю», так само на язык и лезет,
— Ирочка, у меня все готово.
Дверь вновь распахнулась. Появившийся за спиной у Ирины мужчина с улыбкой смотрел на Лунина. Илье даже отчего-то показалось, что мужчина действительно рад появлению незваного (уж им-то точно незваного) гостя. Во всяком случае, его белозубая улыбка выглядела совершенно искренней, ко всему прочему обладатель этой шикарной улыбки торопливо вытер правую руку о фартук с вышитой яркими буквами надписью «Моя кухня — мои правила!» и протянул ее Илье для рукопожатия.
— Игорь!
— Лунин, — отчего-то представился по фамилии Илья.
— Ах, Лунин. — Улыбка на лице мужчины на мгновение дрогнула, но затем вновь вернулась на свое место. — Так вы, наверное, хотите зайти, поговорить?
— Нет, — Илья отступил на шаг назад, — мы уже все, поговорили. — Он вновь попятился. — Я уже ухожу. Всего доброго.
Илья выскочил на лестничную площадку и, оглушительно топая ботинками по ступеням, устремился вниз. Восьмой этаж. Седьмой. Глупо все получилось. Надо было все же сперва позвонить. Шестой. Тогда бы и ехать не пришлось. А так, поставил Иришу в неудобное положение. Пятый. До чего все же длинная лестница. А что было делать? Вызвать лифт и стоять под пристальными взглядами Ириши и этого хозяина кухни с его правилами? Четвертый. Конечно, вниз бежать легче, но колени все равно уже побаливают. Третий. А какой смысл, собственно, так спешить? Вполне можно пойти помедленнее. Можно даже постоять. Хотя нет, постоять лучше на улице. Второй. Первый.
Илья распахнул показавшуюся вдруг необыкновенно тяжелой подъездную дверь и, сделав всего один шаг, покачнулся, не то от ударившего в лицо пронзительного мартовского ветра, не то от усталости, разом сковавшей все мышцы. Причина этой усталости была Лунину непонятна. В конце концов, не может вполне здоровый, пусть и с небольшой склонностью к полноте, мужчина средних лет обессилеть, всего лишь пробежавшись вниз по лестнице. Конечно же, нет. Скорее всего, все дело в том взгляде, который, как показалось, бросила Ирина, выслушав его идиотское (а сейчас Лунин уже не сомневался, что оно было идиотским) признание. В этом коротком взгляде было удивление, можно даже сказать, изумление, были даже, как показалось Лунину, какой-то испуг и замешательство. Еще бы, ведь ей что-то надо было сказать в ответ, произнести какие-то слова, которые она так и не произнесла, потому что из квартиры появился другой мужчина. Мужчина с белозубой улыбкой и крепким рукопожатием. Хотя… может быть, этот мужчина совсем ни при чем, а во всем виноват он сам, Лунин. Можно же было не убегать так быстро, а сперва выслушать. Впрочем, зачем выслушивать то, что и так очевидно?
Огромная снежинка, метко спикировав, приземлилась Илье прямо на кончик носа, а спустя несколько секунд нескончаемый снежный хоровод закружился в воздухе. Выставив перед собой руку, Лунин наблюдал за тем, как маленькие белые звездочки падают ему на ладонь, а затем медленно гаснут, превращаясь даже не в капли, а всего лишь в некое подобие влаги, тут же впитанное кожей. В ничто, о котором никто никогда и не скажет, что оно чем-то было.
— Странный он какой-то, — прошептал Виталик на ухо Пашке, спрятавшемуся за огромным черным внедорожником. — Не в себе как будто.
— Переживает, — буркнул в ответ Пашка, которому и самому поведение Лунина казалось несколько необычным.
— Он их там походу грохнул обоих, вот и переживает, — высказал предположение Шурик. — Небось, думает, все ли следы затер.
— Только зря он у подъезда так долго отсвечивает, так его точно опознать смогут, — подхватил Виталик.
— Вы дебилы. Оба, — не очень уверенно отозвался Пашка.
— А чего мы-то? — обиделся Шурик. — Мы ведь никому слова не скажем, а мало ли кто еще мимо пройдет. Валить ему надо.
Словно услышав высказанный Шуриком совет, Илья сунул руки в карманы и сперва неторопливо, но затем все быстрее и быстрее зашагал прочь от подъезда Шестаковой. Пашка хотел было броситься за ним, но Шурик с Виталькой повисли на нем с двух сторон.
— Куда? — пронзительно зашипел Карасик. — Ему сейчас свидетели точно не нужны.
— И не вздумай когда-нибудь сказать, что ты здесь его видел. — Шурик утешающе хлопнул товарища по плечу. — Вам так лучше будет. Обоим.
Дверь подъезда вновь распахнулась, и на улицу выбежала Ирина. Оглядевшись по сторонам, она кинулась догонять уже отошедшего метров на пятьдесят Лунина.
— Это что, она, что ли? — уточнил Виталик.
Пашка, не понимая, что происходит, молча кивнул.
— Симпотная. — Карасик одобрительно цокнул языком.
— Это что ж, получается, он только мужика завалил? — несколько разочарованно пробормотал Шурик. — И что теперь?
Пашка и сам не знал, что теперь. Какое-то время он стоял в задумчивом оцепенении, затем, воспользовавшись тем, что бдительность обоих его друзей ослабела, ужом вывернулся из их рук и помчался догонять уже ушедшего довольно далеко Лунина.
— Лунин!
Вздрогнув, Илья немного замедлил шаг.
— Лунин же!
Через мгновение запыхавшаяся Ирина догнала его и, подхватив под руку, пошла рядом. Шагов двадцать они прошли молча, затем Лунин покосился в ее сторону и не слишком довольным тоном пробормотал:
— Не застегнулась, простынешь.
— Стой, Лунин! — дернув его за рукав, Ирина резко остановилась и повернулась к Илье лицом. — Я согласна, — произнесла она, и в то же мгновение Илья увидел в ее глазах, блестевших из-под усыпанных снегом ресниц, все то, что так хотел, но не успел увидеть там, на площадке перед дверью, откуда он столь поспешно сбежал. — Только, по поводу жить вместе, я имею в виду вместе с Пашкой.
Лунин замер, понимая — что бы ни сказала сейчас эта женщина, он не сможет ей возразить, и страшась того, что она сейчас скажет такое, чего он потом себе, а может быть, и ей никогда не сможет простить.
— Надо сперва спросить у него. Вдруг, мы нравимся ему меньше, чем он нам.
— Спросить, — глупо улыбаясь, повторил Лунин, — у Пашки?
— Что надо у меня спросить?
Илья и Ирина одновременно повернулись к появившемуся откуда ни возьмись Пашке.
Шурик и Виталька молча наблюдали за тем, как три человеческие фигурки, побольше, поменьше и совсем маленькая между ними, постепенно растворяются в бесконечных потоках сыплющегося на землю снега. Возможно, другие мальчишки, немного постарше и пообразованнее, могли бы подумать о том, что кто-то, прячущийся за облаками, высоко в небе и хорошо осведомленный о скором наступлении настоящей, а не календарной весны, решил избавиться от всех накопленных у него запасов старого лежалого снега и потому сбрасывает их вниз, на землю, туда, где самое место всему ненужному и уже бесполезному. Но Шурик и Виталька в эти секунды думали совсем о другом. Толкнув товарища локтем, Виталька произнес дрожащим от волнения голосом:
— Знаешь, Сашка, похоже, мы скоро вдвоем останемся.
— Бить будут, — печально констатировал Шурик.
— Еще как, — вздохнул Виталик.
Будто подтверждая их опасения, чьи-то крепкие руки ухватили обоих мальчишек за воротники курток.