— Иди, — сказал Сунджо отрешенно, — я пошел вниз.
— Тебе нельзя назад. Там тебя ждут китайцы.
— Я как-нибудь справлюсь.
И он, и я прекрасно понимали, что это чушь. Я посмотрел вниз. Еще две группы преодолели третью ступень и лезли по драконьему хвосту. Видимо, поздно вышли или столкнулись с трудностями на пути. Если погода не переменится, они смогут спуститься.
Никогда нельзя заранее сказать, кого гора пустит, а кого нет... Сунджо не сможет зайти на вершину без тебя...
— Пошли. — Я схватил Сунджо и поставил его на ноги. Мы пошли вверх, и с каждым шагом силы возвращались к Сунджо. Семь метров... Шесть метров... Пять метров...
Три метра...
Я остановился, посмотрел на шест у вершины, повернулся, посмотрел вниз.
— В чем дело? — спросил Сунджо.
Я еще раз посмотрел на шест, потом снял очки и посмотрел на Сунджо.
— Ты знаешь, какое сегодня число? Он покачал головой.
— Тридцатое мая, — сказал я.
— И что?
— А то, что дальше я не пойду.
— Ты чего? Вершина буквально в двух шагах. При чем здесь сегодняшнее число?
— Завтра твой день рождения. Ты пришел сюда не просто так, Сунджо. Ты пришел сюда ради будущего, своего будущего и будущего твоих сестер. А я сюда пришел просто так. Мне тут нечего делать. Я иду обратно, вниз по северной стене.
Сунджо смотрел на меня, как на сумасшедшего, и, возможно, в тот миг так оно и было, но я принял решение за пару минут до того и знал, что оно правильное. Я не хотел становиться самым молодым человеком на вершине Эвереста. Отец Сунджо умер, спасая папе жизнь. Если Сунджо выходит на вершину, он спасает жизнь себе и сестрам. Его имя будет на рекламе альпснаряжения по всей планете — этих денег хватит, чтобы они все вернулись в школу.
— Это слишком большая жертва, — сказал Сунджо.
— Что ты, ерунда.
— Да ладно, давай, спускайся с нами в Непал! Я покачал головой:
— Если я спущусь в Непал, все будут знать, что я был на вершине. Поэтому я должен спуститься вниз тем же путем, каким поднялся. Но я тебя кое о чем попрошу.
Я снял рюкзак, вынул из него блокнот. В кармашке блокнота лежал желтый флажок с синей горой. Я его вынул и протянул Сунджо.
— Зайдешь на вершину, привяжи его к шесту.
— Разумеется, но...
— Тебе пора.
Сунджо сложил руки, как делают буддийские монахи, и поклонился:
— Спасибо тебе, Пик. Я никогда этого не забуду.
— У нас вышло время. Я сниму на камеру, как ты выходишь на вершину, чтобы никто не мог оспорить рекорд. И нам в любом случае нужен видеоматериал.
Сунджо наскоро объяснил Йоги и Яшу новую ситуацию. Сначала они были в шоке, затем улыбнулись во весь рот и похлопали меня по плечу.
— Йоги поможет тебе спуститься, — сказал Сунджо.
— Я и один смогу.
— Он настаивает, — сказал Сунджо, — и я тоже.
— Лады, будь по-твоему.
Мы все пожали друг другу руки и обнялись. Я включил камеру и снял, как Сунджо и Яш делают последние шаги и заходят на вершину. Прикоснувшись к шесту на вершине самой высокой горы мира, они сняли маски, улыбнулись и помахали рукой на камеру.
Сунджо привязал к шесту мой желтый флаг, а затем он и Яш ушли вниз, на южную сторону, в Непал.
Под гору
Я ПЛОХО ПОМНЮ дорогу назад в Шестой лагерь. Мы вернулись к палаткам сильно после заката. Кажется, Йоги подключил мне свежий кислородный баллон, но после этого я не помню вообще ничего. Проблем со сном не было ни малейших. И я совершенно не жалел, что не ступил на вершину.
Проснулся я с дичайшей головной болью и весь в обледенелой слюне. Кислородный баллон был пуст. Я схватил другой, подключил, установил на шесть литров, подышал так немного. Голова почти прошла.
Мы с Йоги хотели спуститься побыстрее, чтобы застать Запу, поэтому не стали останавливаться в Пятом лагере, а пошли сразу в Четвертый. Там нас сразу же остановили китайские солдаты. Командир группы был одет как заправский альпинист, если не считать пистолета на поясе. На весьма приличном английском он поинтересовался, кто мы и что мы тут делаем.
— Меня зовут Пик Марчелло, а это Йоги Шерпа, — сказал я. — Мы носили снаряжение в Пятый лагерь, сейчас вот возвращаемся в базовый.
Он вызвал по радио капитана Шека, и они долго говорили по-китайски.
— Капитан хочет с тобой поговорить, — сказал солдат и передал мне рацию.
— Пик Марчелло, — сказал я.
— Сын Джошуа Вуд?
— Верно.
— Что делать гора?
— Я уже сказал вашему подчиненному, я транспортировал припасы в Пятый лагерь. Джош ведет группу альпинистов наверх завтра.
— Ты уехал с гора!
— О чем вы? — спросил я, наслаждаясь каждой секундой этого представления. — Я в Четвертом лагере.
— Ты отец иметь большой ссора.
— А, было дело. Он мне сказал, что не позволит подняться на вершину. Я разозлился, и еще как, но потом мы договорились, что в Пятый лагерь он мне подняться разрешит.
— А что другой мальчишка?
— Какой другой мальчишка?
— Сунджо!
— А, этот-то, — сказал я. — Он в Непале. Что на данный момент была чистая правда!
— Я не верить. Мой солдат вести тебя и шерп в базовый лагерь.
— Как угодно, — сказал я и вернул передатчик солдату.
Последовал еще один долгий разговор по-китайски; я знал, о чем он. Остальные солдаты слушали очень внимательно. Тот, у кого был передатчик, отпустил кнопку и отрешенно покачал головой.
— Вам нет никакой нужды конвоировать нас вниз, — сказал я.
— У нас приказ, — сказал он.
— Да ради бога, только зачем? Мы идем вниз, в базовый лагерь. Куда еще мы можем отсюда направиться?
Тут в приемнике раздался голос Джоша — он требовал меня. Солдат отдал мне передатчик.
— Все в порядке, Пик?
— Откуда мне знать? С моей стороны — да. А что с капитаном, вожжа под хвост попала?
— Как ты говоришь, откуда мне знать. В любом случае мы завтра идем в ПБЛ, так что встретим вас. Спасибо, что помог Йоги занести баллоны и еду в Пятый лагерь.
Ну разумеется, они в штабе слушали мой разговор с капитаном Шеком во все уши.
— Да не за что, — сказал я. — Может быть, ты все-таки разрешишь мне попробовать зайти на вершину?
— Пик, мы с тобой это уже сто раз обсудили. Ответ — «нет». Может быть, в будущем году или через год, когда ты подрастешь. Сейчас ты не готов.
— До связи.
Я вернул передатчик солдату, постаравшись изобразить на лице уныние.
Солдат пристально посмотрел на меня.
— Клянешься, что идешь в базовый лагерь? Я поднял вверх правую руку:
— Клянусь! А сейчас я очень хочу залезть в палатку и поспать.
Китаец кивнул.
Йоги и я побежали в палатку к Запе, не зная, что мы там найдем. Нашли мы следующую записку:
Пик, я покинул Четвертый лагерь вчера. Все в порядке. Увидимся на дороге.
Запа
Я был рад узнать, что с ним все хорошо, но сама записка привела меня в недюжинное возбуждение. Он обращался ко мне! А план-то был, что я спущусь с Сунджо по другой стороне в Непал. Откуда Запа мог узнать, что я намереваюсь сделать? Никак не мог! Ведь я сам не знал, как собираюсь поступить, еще в пятидесяти метрах от вершины!
МЫ С ЙОГИ ВСТАЛИ РАНО и вышли из Четвертого лагеря, пока все еще спали. Я хотел дать солдатам предлог идти наверх — они смогут доложить капитану, что мы ушли раньше, чем они сами встали.
В ПБЛ нас ждали другие солдаты. Эти были в военной форме и поминутно ежились. Мне снова пришлось говорить по радио с очень злым капитаном Шеком.
— Ты ушел Четвертый лагерь!
— Так точно.
— Без конвоя!
— Мы вышли до рассвета. И совершенно не хотели никого будить. И конвой нам ни к чему, мы и сами знаем, как идти вниз в базовый лагерь.
— Конвой вам из ПБЛ!
— Как угодно.
Он назначил в конвоиры двух солдат, которые были только счастливы покинуть ПБЛ.
С Джошем и его клиентами мы поравнялись во Втором лагере. Они вышли из базового затемно, иначе бы не поспели так рано во второй. Джош отвел меня в сторону, чтобы не слышали китайцы, и тихо спросил:
— Зашел на вершину?
— Не-а.
— Что стряслось?
— Бензин кончился.
— Нет проблем, — сказал он. — А что Запа, Сунджо и Яш?
— Запа заболел, остался в Четвертом лагере. Не знаю, где он сейчас. Я надеялся, ты его видел.
Джош покачал головой:
— Нет, но я уверен, с ним все в порядке. Он, наверное, спрятался в лагере носильщиков и носу не кажет никуда.
— И правильно делает.
— А Сунджо и Яш?
— Думаю, они давно в Непале.
— Прошу прощения?
Пришлось пересказать папе Запин план. Джош расплылся в восхищенной улыбке.
— Ай да Запа, ай да сукин сын! Капитан Шек взорвется, как триста тонн тротила, если узнает! Это же надо — перевалить через Эверест!!!
Джош покачал головой, потом снова посерьезнел:
— Докуда ты дошел?
— Выше Шестого лагеря.
— Ну, поздравляю, ты выступил лучше, чем многие, очень многие. Лучше, чем почти все. Я возьму тебя с собой на следующий год или через год. Пойдем с непальской стороны. Когда Шек узнает, какой номер нам удалось провернуть с Сунджо, он сделает все, чтобы я больше не видал пермита на эту сторону, как своих ушей. Когда Сунджо вышел на вершину?
— В тринадцать часов тридцать две минуты, тридцатого мая. За день до своего пятнадцатилетия.
Джош положил руку мне на плечо.
— Жаль, что ты не смог. Я правда очень этого хотел.
— Ничего страшного, — сказал я.
— Нам пора! — крикнул солдат.
— Уже идем! — крикнул Джош и снова повернулся ко мне: — Шек захочет тебя допросить, как ты спустишься в базовый лагерь. С тобой будет Тадеуш. В обычной жизни Тадеуш — адвокат, плюс он свободно говорит по-китайски и знает китайское право. С тобой все будет в порядке.
С мной все будет в порядке, в этом я не сомневался, но вовсе не по той причине, о которой говорил Джош. Кроме того, больше я на Эверест не пойду. Хватит с меня восьмитысячников, усеянных трупами.