– Тебе не нужно нагибаться, – сказал Цезарь Сорче, когда она подхватила конверт, который просунули под дверь.
– Все нормально, – пробормотала она.
Волосы ее разметались, лицо покраснело, но его выражение оставалось напряженным.
Пришел портье, забрал их сумки, и они спустились вниз.
Когда он направился к выходу, Сорча подошла к стойке ресепшн.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Собираюсь оплатить счет. – Она открыла свою сумочку.
– Я оплатил все своей кредитной картой. – Цезарь открыл дверь и кивком указал на их машину.
Сорча вопросительно посмотрела на женщину за стойкой, ища подтверждения.
Та подняла брови и улыбнулась, однако улыбка больше походила на насмешку.
– Спасибо за то, что провели у нас ночь, – с фальшивой приветливостью проговорила она. Ее презрительный взгляд метнулся от Сорчи к Энрике, а затем и к Цезарю.
Он ответным взглядом буквально пригвоздил женщину к полу, а сев за руль, поинтересовался:
– Что это за чертовщина была?
– Ты о чем?
– О твоем поведении у стойки ресепшн, – пояснил он.
– Я думала, ты хочешь, чтобы я заплатила за номер. Ты же оплатил поездку и свадьбу.
Цезарь бросил на нее недоверчивый взгляд:
– Ты серьезно?
Сорча вздохнула с досадой:
– Я не знаю, о чем ты думаешь. Ты все утро свирепо смотрел на меня, словно я недостаточно быстро двигаюсь. Я чувствую себя, как в первую неделю работы, когда не могла повернуться без того, чтобы на меня не накричали.
Спустя секунду Цезарь спросил:
– Я когда-нибудь повышал на тебя голос?
– Точнее, я боюсь услышать твой тон. Тот, который утверждает, что я самый глупый человек на свете. Я больше на тебя не работаю, знаешь ли. Я работаю на него. – Она указала на Энрике.
Его руки сжали руль.
– Поверь, я не забываю, что ты больше не работаешь на меня. Если бы ты могла вернуться в офис и сделать новую помощницу хотя бы наполовину такой, какой была ты, мне удастся к сорока годам сохранить волосы на голове.
Сорча уставилась на свои ногти, стараясь скрыть самодовольство оттого, что ее недоставало ему на работе.
Она вздохнула:
– Мне нравилось быть твоей помощницей. Иногда ты вел себя грубо, но мои обязанности были четко прописаны. – Сорча посмотрела на унылое серое небо. – Этим утром я осознала, что теперь все размыто. Наши отношения придется пересмотреть, и я теряюсь в догадках, что у нас получится. Меня это тревожит.
– Ситуация странная, – согласился Цезарь. – Иногда я думаю, что не должен прикасаться к тебе, потому что ты моя служащая. Затем я напоминаю себе, что ты моя жена, но все равно для меня недоступна. Мое либидо пребывает в недоумении, guapa.
– Поскольку ты на девяносто процентов состоишь из либидо, я в этом не сомневаюсь.
– И это женщина, которую я нанял на работу только после долгих раздумий, – сухо заметил Цезарь. – Запомни две вещи. Первое: ты моя жена. Я всегда плачу, а ты всегда ожидаешь этого.
– Это не…
– Всегда. Никаких споров.
– А если я хочу зарабатывать свои деньги и тратить их? – с вызовом поинтересовалась Сорча.
Фатальная ошибка ее матери заключалась в том, что она надеялась, что отец ее детей оставит им наследство. Согласно брачному договору, который подписала Сорча, Цезарь позаботился о ее обеспечении, но.
– Мы обсудим твою работу, когда придет время, – произнес он тоном, который обещал, что победа останется за ним. – Моя мать очень занята, Сорча. Быть светской дамой – это тоже работа.
Она поджала губы, соглашаясь с тем, что нет смысла спорить сейчас. Но ей нравилось работать. С другой стороны, его мать действительно постоянно организовывала благотворительные мероприятия. Пока она будет чувствовать, что занята каким-то делом, она может позволить Цезарю содержать себя.
– Ты говорил о двух вещах, – напомнила Сорча.
– Прошлым вечером ты упомянула, что не хочешь брать няню, но я прошу тебя подумать еще раз. Я постараюсь работать дома, пока ты приходишь в себя, но мне придется бывать в офисе хотя бы раз в неделю. Нам будут присылать приглашения, как только пройдет слух, что я женился…
– Значит, твоя роль не изменится?
– Что ты имеешь в виду?
– Я считала, что свадьба с Дайегой – условие того, что ты возглавишь семейную корпорацию, и тревожилась, что женитьба на мне отразится на твоем положении в бизнесе.
– Мой отец попытался это сделать, – небрежно ответил Цезарь. – Но независимо от того, оставит он меня на должности президента корпорации или нет – и женится ли мой брат на Дайеге или нет, – я по-прежнему буду наследником титула и фамильного особняка. Я высказал ему все это. Он достаточно практичен, чтобы понять разумность моих доводов. Рико предпочитает исследовательскую деятельность и не хочет заниматься бизнесом. Для моей матери скандал лишения сына наследства серьезнее, чем его женитьба против ее желания. Она сложит оружие.
– Это утешает, – фыркнула Сорча.
Цезарь пожал плечами:
– Передача управления корпорацией мне задержалась на шесть месяцев из-за аварии, так что меня ждет куча работы в ближайшие два года. Это включает постоянные разъезды. И я хочу, чтобы следующие несколько недель рядом с тобой был человек, который занимался бы Энрике и давал тебе отдохнуть.
– Я не желаю, чтобы нашего сына воспитывала посторонняя женщина, – возразила Сорча.
Она повторила то, что сказала за ужином. После этого Цезарь почти всю ночь провел на ногах, успокаивая Энрике. К тому же он решил работать дома. Конечно же они справятся.
– Если бы мы жили недалеко от твоей матери, – начал он, при этом на его лице не отражалось никаких эмоций, – и если бы я знал, что ты сможешь оставить его ей на часок, чтобы отдохнуть, все было бы иначе. Моя мать не будет возиться с ребенком.
Наверное, она должна была бы оскорбиться, но Сорче было искренне жаль Цезаря.
– Я подумаю, – пробормотала она. Затем рассеянно добавила: – У Октавии есть няня. – А Октавия была предана Лоренцо так же, как Сорча Энрике. Может, не стоит бояться, что няня нарушит связь между мамой и сыном? – Я спрошу у нее, в какое агентство они обратились.
– Октавия? – переспросил Цезарь.
– Мать второго мальчика.
Сорча отправила подруге свой снимок в свадебном платье с подписью: «Я выхожу замуж».
– Есть еще одна причина нанять няню, – сказал он. – Следующие несколько лет мы должны будем посетить множество мероприятий. – Они помолчали, затем он спросил: – Та женщина в отеле… Почему она так вела себя?
Сердце ее екнуло.
– Ты о чем?
– Когда мы покидали отель, женщина за стойкой ресепшн была очень груба. Ты ее знаешь?
– В некотором роде.
Возможно, ей стоило объяснить ему, как на семью Келли смотрят в деревне. Но она предпочитала, чтобы Цезарь женился на секретарше, а не на незаконнорожденной дочери шлюхи – так ее не раз называли люди. Это было очень болезненно, и Сорча старалась не вспоминать об этом, но Цезарь ждал.
– Я говорила тебе, что у моего отца была официальная семья в Англии. – Она потерла лоб. – Мы пользовались дурной славой после его смерти. К нам относились, как… В общем, люди считали, что мама получила по заслугам, связавшись с женатым мужчиной. Нас все презирали. Когда-то мы с этой женщиной ходили в одну школу, и она дала мне понять, что не забыла, кто я такая.
– Твоя мать очень добрая. Если ты такая же, тебе нечего стыдиться.
Сорча улыбнулась, тронутая его словами, но он упустил главное.
– Я забеременела не специально, но, по мнению деревенских, заполучила мужа именно таким способом.
Цезарь бросил на нее жгучий взгляд:
– Я отменю оплату номера.
– Пожалуйста, не надо. Разразится скандал, последствия которого придется расхлебывать маме. Я заплачу сама, если ты не хочешь. Честно говоря, мне было довольно того, что я дала ей понять, что у меня есть средства.
Его рот скривился, и он прорычал:
– Брось! Если ты настаиваешь, я оставлю все как есть, но больше не допущу ничего подобного.
Они молчали, пока не оказались в самолете.
– Поспи, – предложил ей Цезарь, когда они поднялись на борт. – Я разбужу тебя, если ты ему понадобишься. – Он кивнул на Энрике.
Еще одно доказательство того, что все изменилось.
К тому времени, когда они приземлились, возник вопрос, где они будут спать.
– Водитель знает, куда мы едем? – спросила Сорча.
Голова ее еще была тяжелой после сна, но она была уверена, что водитель повернул не туда.
– Мы едем взглянуть на дом. Ночь мы проведем в отеле, а если решим, что он нам нравится, подпишем утром бумаги.
– Дом за городом? – Ее сердце упало.
Если Цезарь хочет, чтобы она ему не мешала, она предпочла бы остаться в Ирландии.
– Ты против? Дайега отреагировала точно так же. Но я всегда хотел иметь виноградник, а это место только-только выставлено на продажу.
Сорча вздрогнула.
– Виноградник? В самом деле?
Цезарь пожал плечами:
– В юности я много общался с виноделом моего отца. Это ошеломляющий процесс. Возможно, поэтому я окончил химический факультет. Хорхе не был образован, он не мог объяснить, почему происходят те или иные реакции, однако он был непревзойденным мастером виноделия и интуитивно добивался потрясающих результатов. Он позволял мне экспериментировать. У меня кое-что получилось, правда, было несколько провалов, – сухо признался Цезарь. – Я получал удовольствие от этого. Энрике тоже может заняться этим, когда достаточно повзрослеет, чтобы испачкать руки.
Если бы Цезарь по-прежнему был ее боссом, Сорча закончила бы на этом разговор. Но теперь они женаты. Она рискнула.
– Был? У меня сложилось ощущение, что ты украл бы его у отца, если бы мог.
– Хорхе умер четыре года назад. Родители мне об этом не сообщили, не то я пошел бы на его похороны. – Цезарь отвернулся к окну, но Сорча видела, как он сжал кулаки.
О, Цезарь!
Она накрыла его руку своей рукой.