Цезарь сжал кулаки.
– Нет. Я ей абсолютно доверяю.
– Ага, а мне ты не доверяешь. – Рико осенило. – Ты не хочешь признать, что Сорча стала твоим слабым местом.
Цезарь боялся признаться в этом даже себе. Но отрицать это было бессмысленно. Он скучал не только по сыну, но и по жене. Он хотел попробовать на вкус ее кожу, лечь с ней в постель, услышать ее смех. Ему хотелось смотреть, как она рассказывает что-то, выразительно жестикулируя.
Цезарь хотел знать, как обстоят дела в доме ее матери. Его тревожило, что местные могут плохо отнестись к Сорче, а его не будет рядом, чтобы защитить ее.
Ему хотелось сжать ее в объятиях и убедить, что все будет в порядке.
Но так ли это?
Он не знает, что такое любовь. Кровь из камня не потечет. Их связывает только химия.
Цезарь откинул голову назад, и вдруг все встало на свои места.
Наверное, любовь можно сравнить с энергией, обладающей необыкновенной мощью. Любовь Сорчи проникала в него, как свет, пробуждая его собственные эмоции.
Неожиданно Цезарю захотелось оказаться рядом с женой. Потребность обнять ее, вдохнуть ее аромат становилась неодолимой. Желание росло, как сверхновая звезда. А вместе с ним росло понимание, что вместе они сильнее.
И похоже, любовь обладала свойством замедлять бег времени, потому что остававшиеся два дня до возвращения казались ему вечностью.
Если Сорча не будет ждать его дома, значит, он убил ее любовь.
«Если бы ты любил меня, то понял бы, как это больно».
Цезарь осознал, от какого дара судьбы он чуть не отказался.
Взяв телефон, он отправил ей сообщение, спрашивая, когда она собирается домой.
Пришел ответ: «Том хочет встретиться с нами. Я пока остаюсь».
Сердце Цезаря разбилось на мелкие кусочки.
Один раз Сорча уже оставила его, но сейчас он не в коме. Больше он этого не допустит.
Все, начиная с того момента, когда мать обняла Сорчу и сказала: «Видишь? Влюбиться в своего босса вовсе не катастрофа», разрывало ей сердце.
Цезарь не любит ее.
Она уговаривала себя довольствоваться тем, что имеет. Они стали гораздо ближе друг к другу.
Но это все. Нужно смириться с потерей надежды.
К счастью, проблемы матери отвлекали ее.
Самой большой новостью было то, что особняк на холме был выкуплен у хозяина. Скоро он снова станет их домом.
Сестры жарко спорили, стоит ли матери переезжать туда. В конце концов они решили, что не важно, как к этому отнесутся в деревне. Они давным-давно привыкли к косым взглядам.
Мать наняла менеджера, который будет сдавать их нынешний дом туристам. Она твердила, что дохода от аренды ей вполне хватит, и она не нуждается в большем.
Сорча боялась, что, увидев Тома Шелби, очень похожего на отца, мать откажется от всех своих притязаний, включая особняк, а потому не собиралась уезжать, пока все точки над «i» не будут расставлены.
Том предложил встретиться в пабе. Все они прилично нервничали, но, оказалось, напрасно.
Том начал с искренних извинений. Он объяснил, что его мать по-прежнему жива, но она страдает деменцией. Он был маленьким, когда умер отец, и все дела семьи вел дед. Он-то и занялся мошенничеством, его подпись стоит на всех документах, подготовленных адвокатом, ныне покойным. Том хотел, чтобы все спорные вопросы были справедливо разрешены.
Он вел себя весьма достойно.
– То, что я здесь, продиктовано личным желанием. Я хотел познакомиться с вами, – продолжал он. Его – их – сестра работала в Южной Америке и не смогла приехать, но она надеялась в скором времени с ними встретиться. – Если вспомнить мое знакомство с Сорчей… Это был шок, – сказал Том, тепло, даже по-братски, накрывая ее руку своей. – Мне очень жаль. Должно быть, вы решили, Сорча, что я бездушен. До меня доходили слухи, что у отца есть дети в Ирландии, но, конечно, это никогда не обсуждалось. Когда Цезарь отозвал меня в сторону и сказал. Я хотел сразу же с вами поговорить, но он заявил, что сейчас неподходящее время. Он был так разозлен, что я был рад сбежать. Честно, – добавил Том, когда сестры Сорчи захихикали. – Но я. О, привет! Упомяни дьявола всуе.
Том убрал руку.
– Что? Ой! – Сорча повернулась и увидела мужа.
Он шел к ним. Его влажные волосы были растрепаны и взъерошены, на щеках проступила щетина, под глазами залегли темные круги.
Ее сердце взмыло в предвкушении.
Он остановился возле стола, и Сорча отметила, что в заведении стало тихо.
«Он очень сердит», – подумала она. Оттого, что она не вернулась домой? Тем не менее Сорча была счастлива видеть его.
Однако она все же не была готова к встрече. Она вышла замуж за Цезаря, надеясь, что ей каким-то образом удастся затронуть его сердце. Но как сейчас относиться к их браку, Сорча не знала. Ведь его сердце для нее закрыто.
Энрике закряхтел, и Цезарь перевел взгляд с нее на сына. Его лицо смягчилось. Он взял мальчика, подбросил его в воздух и поцеловал. Энрике дотронулся до его щеки ладошкой.
– Я тоже рад тебя видеть, парень. Но мне нужно поговорить с твоей матерью. Анджела, вы не возражаете? – Он передал Энрике матери Сорчи, которая, подмигнув зятю, согласилась присмотреть за внуком.
Цезарь протянул руку Сорче. Она встала.
Но прежде чем отойти, он сказал Тому весьма зловеще:
– Ты, конечно, знаешь, что ничто, сказанное за этим столом, не имеет законной силы?
– Да, знаю, – ответил Том с улыбкой. – Твоя жена сказала то же самое.
Цезарь взглянул на нее:
– А я всегда считал, что у тебя мягкое сердце.
– Я могу быть холодной и расчетливой, когда в этом есть необходимость, – ответила Сорча и пошутила: – У меня были хорошие учителя.
Глаза Цезаря сузились.
– Я забронировал для нас номер в отеле. Позвоните, если мы вам понадобимся, – сказал он теще и потянул Сорчу за собой, не позволив ей даже взять сумку.
Отель находился недалеко, и начать разговор по дороге не удалось. К тому же шел дождь, поэтому они торопились. За стойкой ресепшн стояла та же женщина. Она высокомерно подняла брови, когда Цезарь сказал, что он забронировал номер.
Беря ключи, он обратился к ней:
– Моего отца зовут Хавьеро Монтеро Салазар, гранд Испании. Я его старший сын. Это означает, что в будущем я и моя жена станем герцогом и герцогиней. Такого рода вещи, похоже, впечатляют ваше руководство. Вы развешиваете на стенах фотографии титулованных особ. – Он указал на фотографию актера, произведенного в рыцари. – Мне следует обсудить ваши плохие манеры с вашим работодателем?
– Нет, сэр, – едва слышно прошептала женщина, широко раскрыв глаза.
Больше Цезарь не добавил ни слова.
Когда он запер дверь номера и бросил ключ на стол, Сорча сказала:
– Могу я наконец спросить, что ты здесь делаешь?
Она дрожала и надеялась, что Цезарь спишет это на холод.
– А где я должен быть? Сидеть в пустом доме и ждать тебя? – Он снял мокрый пиджак, зашел в ванную комнату и принес два полотенца, одно из которых протянул Сорче. – Мне показалось, что ты планируешь задержаться в Ирландии.
Сорча помолчала.
– Я хотела убедиться, что с Томом все пройдет гладко, – солгала она. – И еще хотела изучить официальные документы, присланные маме, и объяснить ей их содержание, чтобы она понимала, что подписывает.
– После этого ты собиралась вернуться домой? – настаивал Цезарь.
Домой… Сердце у нее закололо. Деревня, в которой жила ее семья, была для нее домом.
Но ее домом была и вилла в Испании. Сердце Сорчи знало это.
– Сорча!
– Не сердись на меня! – сказала она, прижимая полотенце к лицу, затем принялась сушить волосы. – Я знаю, что ты был воспитан без любви. Ты не умеешь любить, но я надеялась, понятно? Три года я надеялась, что ты влюбишься в меня, а ты все не влюблялся. Более того, ты собрался жениться на другой, а я не могла это видеть. Поэтому я попыталась уйти и.
– Ты всегда любила меня, – сказал Цезарь, бросая на кресло полотенце и пиджак. – Ты сказала мне это в тот день? В Валенсии?
– Может быть, – пробормотала она. – Я могла прошептать это после того, как мы занимались любовью, когда ты задремал.
Цезарь смотрел на нее так, как смотрел всегда, как только заходила речь о Том Дне. Словно он хотел просверлить дырку в ее голове и забрать воспоминания, которые были ему недоступны.
– И ты молчала, потому что…
– Любить человека и знать, что он тебя не любит, – это мука.
Сорча отбросила полотенце и обхватила себя руками. Ей было холодно, и она чувствовала себя несчастной.
– Это может быть похоже на то чувство, которое испытал я, очнувшись в клинике и узнав, что единственный человек, которого я хочу видеть, уволился и покинул Испанию.
Она смотрела на Цезаря во все глаза.
– Ты правда чувствовал себя так? – тихо спросила Сорча. – Дайега вынудила меня уйти.
– Тогда я об этом не знал. Знал только, что тебя нет рядом.
– Прости. Я хотела быть рядом с тобой.
Цезарь пожал плечами:
– Я не предполагал тогда, что ты любишь меня. Но я ждал тебя просто потому, что ты – Сорча.
Она улыбнулась, решив, что это комплимент.
– Ты права, любовь для меня незнакомое понятие. Мои родители такие… какие они есть. Моя мать принадлежала к титулованной семье, у которой не было денег. Она должна была удачно выйти замуж. Мой отец? Я подозреваю, что он один из тех гениальных ученых, которые не испытывают чувств, свойственных среднестатистическому человеку. Единственный раз, когда я позволил чувствам овладеть мной, поверил в дружбу – в дружбу, не в любовь, – меня предали. Знаешь, когда я наконец начал понимать, на что похожа любовь?
Сорча покачала головой.
– В тот день, когда пропала твоя племянница. Ты была сама не своя. Если бы пропал Энрике. Я не могу говорить об этом спокойно. Но тогда я понял, что ты любишь эту маленькую девочку, и представил, что стало бы с тобой, если бы она не нашлась. Честно говоря, это была не самая лучшая реклама любви.
– Но ты любишь Энрике, правда? – забеспокоилась Сорча.