Сжала пальцы.
Только бы не полез на рожон!
С другой стороны, хассаби умный, не кинется с пустыми обвинениями. Он привык побеждать, только как бы, на первый взгляд, положительная черта не сыграла с ним злую шутку! Министр — отличный психолог, изучил слабости жертвы, подготовился.
Душу грыз червячок сомнения, обида выползала из глубин души.
Снова не доверяет, не посвящает в планы.
С кем он собрался говорить? С королем, Верховным прокурором? Банковскими документами не поинтересовался, хотя я старалась, выбивала. Мог бы попросить обрисовать ситуацию в двух словах, а не рассуждать о разных мелочах. Выходит, новости для него не новости. Или собственные планы намного важнее.
Тяжкие думы прогнал Габриэль Шанси. Он появился из ниоткуда и пригласил на медленный танец — как раз прозвучали первые аккорды. Помощник министра обворожительно улыбался и, кажется, тоже гадал, надето ли на мне белье. Иначе зачем ладонь невзначай соскальзывала с талии? Пришлось в шутку поинтересоваться, не слишком ли гладок шелк. Кавалер намек понял, вернул руку на место.
Шанси сумел развеселить, на время заставил забыть о министре. Его я видела мельком, когда кружилась по навощенному паркету. Абель Бернард тоже танцевал и казался безмятежным человеком с чистой совестью. Идеально черный смокинг, огни искусственных свечей отражаются в ботинках, играют на коже, как на перламутровых частичках пудры модниц.
— И давно хассаби Бернард пользуется косметикой? — шепотом поинтересовалась у кавалера.
Я много слышала о высшем свете, но чтобы мужчины пудрили скулы!
— Хассаби? — удивленно переспросил Шанси. — В первый раз слышу.
— Но вот же…
Сказала и осеклась.
Внимательнее присмотрелась к министру, благо мы сблизились в рисунке танца. Бернард нарочито не замечал, занятый дамой — умопомрачительной красоткой с двумя коттеджными домами в ушах. Ее кожа тоже светилась, как у кавалера — словно бриллиантовая россыпь припорошила. Ярче всего сиял нос, а вот министр не пожалел денег на красоту, сияли скулы и подбородок. Странное место для пудры, только это не она вовсе. Догадываюсь, если поставить парочку на яркий солнечный свет, замечу тонкие серебристые нити — следы работы мастеров красоты. Кожа после магического воздействия сверкает, мягко, приглушенно, при обычном освещении не заметишь, но на королевском приеме на иллюминацию не скупились, поэтому проступали чужие маленькие тайны. Блондинка в зеленом меняла форму носа, Бернард корректировал контуры лица, в основном нижнюю половину. Если бы не работала с мошенниками в сфере магической красоты, не знала бы таких премудростей, но судьба сталкивала. Как иначе доказать факт преступной деятельности без лицензии, если документов нет? Правильно, с помощью живых улик.
— Габриэль, — намеренно перешла на интимное обращение, чтобы втереться в доверие, — где ваш начальник подтяжку делал? Так хорошо получилось! Дорого? Хочу матери на юбилей подарить, пусть подольше останется красивой.
Специально перепутала процедуры, ведь главное сейчас выяснить имя мастера красоты, хоть какие-то подробности, которые помогут понять, зачем Абель Бернард перекроил собственное лицо. Жаль, по сиянию не скажешь, давно ли он это сделал. Корила себя за невнимательность. Вот отчего не разглядывала важных шишек в газетах, считала скучным занятием?
— Простите, ничем не могу помочь, — развел руками Шанси. — Откуда только берутся столь нелепые предположения? Сначала пудра, теперь подтяжка.
— Женщина, что с меня возьмешь! — состроила лицо очаровательной дурочки и кокетливо взмахнула ресницами. — У нас все мысли о красоте, а у хассаби Бернарда такая чудесная кожа, гладкий овал, вот и решила… Глупо, конечно.
Вроде, удалось обратить все в шутку, благо помощник министра тут же развил мысль, что красота и женщины не разделимы, только внутри образовался ледяной комок. Вдруг Шанси расскажет начальнику о неуемном любопытстве доморощенной сыщицы? Оставалось надеяться, прошедший год научил разбираться в людях, и я вновь не выбрала волка в овечьей шкуре.
Шанси явно был не прочь продолжить знакомство. Искоса поглядывая, где там Бернард, не вернулся ли Лотеску, продиктовала код диктино и в свою очередь записала номер знакомого. Министр, к счастью, не подошел, удалился под руку с блондинкой, только и начальник запропастился. В пол-уха слушала Шанси, улыбалась шуткам и мучилась от беспокойства. Хоть подходи к служителю и проси узнать. Хассаби мог хотя бы сказать, куда его понесло, все не так бы волновалась.
А еще из головы не шло изменение внешности Бернарда. Отчего-то казалось, это важно и напрямую связано с делом.
Словом, светские беседы занимали меня меньше всего на свете, только порадовалась, когда Шанси, извиняясь, откланялся:
— Тетушка не простит, если не станцую с ней тур вальса.
Пожалуйста, даже если родственнице едва исполнилось двадцать.
Вслух, разумеется, ответила иное, в лучших традициях жанра.
Не успел Шанси отойти на пару шагов, как у него запел диктино. Поставленный на вибрацию, дорогой прибор издал всего пару аккордов, но я услышала и нахмурилась. Лишь бы не Бернард! Похоже, отныне везде будет мерещиться его тень.
Приватный режим. Кто бы сомневался! И выражения лица не видно — Шанси ко мне спиной.
Ладно, надеемся не лучшее, пессимисты долго не живут. С ними возиться не надо: сами гроб сколотят, лягут и примут яд.
Один кавалер сменил другого. Словно мотылька на свет, ко мне вновь притянуло Эдгара. Он пафосно извинялся, рвался пригласить на танец, еле отделалась. Видела блеск в глазах, Габриэль Шанси волновал его больше отвергнувшей ухаживания женщины. Вот за помощником министра и ухаживай.
Новые мужчины, новые танцы. Прежние мысли, прежние тревоги. Ничего не происходило, но меня не покидало ощущение надвигающейся беды. Прошел уже час — спрашивается, чем можно заниматься столько времени на балу, если не танцуешь? Не напиваться же в буфете!
Лотеску нервничал, взял парцилен, ампулы. Хассаби в отличие от меня, не подвержен эмоциям, он упоминал о покушении. Вдруг в зале убийца, и начальник его заметил?
Под ложечкой засосало.
А ведь я следующая…
Стоп, Лена, хассаби прав, на приемах не убивают, дураков нет. Его банально перехватили по дороге, забыла, чьим секретарем работаешь? Он высокий начальник, плюс сам мог добиваться чьей-то аудиенции. Закончится танец, наберешь, выяснишь, а пока расслабься, когда еще сможешь кружиться с лучшими кавалерами королевства? Так и поступила: танцевала, пила, смеялась.
Помни о пессимистах, Лена, не уподобляйся одному из них.
Взгляд выцепил его величество. Монарх по очереди обходил гостей. Остановился он и рядом со мной, сделал комплимент платью и направился дальше. А я стояла, польщенная даже минутным вниманием. Найдется, о чем внукам рассказать.
Пропажа в виде начальника тоже нашлась. Напрасно беспокоилась, живой, беседует с дамой. Тем лучше. Пусть веселится, о Бернарде расскажу потом, заодно поведаю, кто приходил за деньгами и кому принадлежал один из счетов — не все оказались безличными, нашелся в сложной цепочке именной.
— Не скучаете?
Вздрогнула и обернулась.
Как Лотеску умудрился бесшумно подойти и куда дел даму?
Начальник улыбался, только фальшиво, вымученно, явно на публику. Пожаловаться на духоту и выйти на балкон? Заодно посекретничаем.
— Благодарю, не жалуюсь. А вы? Уладили свои дела?
— Вполне, — резко, давая понять, что обсуждать не намерен, ответил Лотеску.
Ясно, предположения верные, разговор не публичный.
Начальник нарочито беззаботно взял под руку и отвел к сервировочному столику. Там галантно предложил бокал шампанского, а сам, пользуясь случаем, осмотрел зал под прикрытием моей спины. Вроде, выдохнул, мышцы расслабились.
Подняла брови. Покачал головой. Не скажет. Может, попросить проводить в дамскую комнату? Возле всегда найдется укромный уголок, где удастся спокойно поговорить.
— Шанси вами очарован, просил отпустить, — не позволил рта открыть начальник, уподобившись провинциальной кумушке. Явно сообразил, попытаюсь выведать подробности, уведу под любым предлогом. — И король подошел — добрый знак, госпожа ишт Мазера. Такие перспективы!
Стояла и молчала. Не нравились мне его слова, ох, не нравились! И поведение тоже. Складывалось впечатление, будто хассаби собирался избавиться. По каким уж мотивам, благим или не очень, не знала, но уходить не собиралась. Опасно, не опасно, обещала помочь и помогу.
— Вы меня увольняете?
Вдруг действительно решил выставить вон? Горько, обидно, но ты категорично отказалась перевести отношения в горизонтальную плоскость, а прежние недомолвки начались именно после поцелуев. Не верится, конечно, что Лотеску на такое способен, но он гордый мужчина, факт, и жестоко мстит за уязвленное самолюбие.
Лотеску покачал головой.
— Вас вынуждают меня уволить?
— Тоже нет. Я устраиваю вашу судьбу. Кто, если не начальник, знает чаянья своих подчиненных! — он издал короткий нервный смешок. — Вы грезили маленькой руководящей должностью, я, увы, назначить начальником отдела не могу, а вот Шанси — запросто. И богатых женихов в министерстве полно, легко найдете мужа или влиятельного покровителя. Каких-то три года — дом с прислугой заведете. И не надо врать, будто деньги вам не нужны!
— Мне муж не нужен и вообще, хассаби, отчего вы занялись сводничеством?
Прищурившись, подозрительно уставилась на босса. Ощущение, что от меня хотели отделаться, только усилилось.
— По доброте душевной, — уклончиво ответил Лотеску. — Нужно помогать ближним, кому камень к шее привязать, кого замуж выдать. Вам ведь понравился Шанси, чего уперлись? Я вас под него не подкладываю, но проявите инициативу, а то увязнете в болоте.
Коварно улыбнувшись, пропела:
— Не проводите в дамскую комнату, хассаби? Нужно припудрить носик, боюсь заблудиться.
Понял, недовольно засопел… и пригласил на танец. Ладно, давайте так, хассаби.