– Хорошо. Допустим, он собирается нас убить. Хотелось бы услышать какие-то конструктивные предложения. Или закроем эту тему, пока не появится новая информация к размышлению.
– Слушай, Кэрон, раз ты уже бросила Джеймса, не возражаешь, если я тоже попытаю счастья? Мне нужен запасной вариант. А то с Генри еще не понятно, получится у меня или нет.
– Да, пожалуйста. Я, конечно, не могу им распоряжаться, но тебе действительно стоит попробовать.
Эвелин вскочила с места и завопила:
– Да ты что! Я же пошутила! Вот дуреха! Просто когда пришла домой, ты выглядела такой печальной и расстроенной, что мне захотелось тебя развеселить. Ты сейчас такая бледная, волосы всклокочены, рубашка выбилась из джинсов… Не удивлюсь, если тебя вот-вот стошнит.
– Очень интересно. Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос: что ты говоришь людям, если тебе хочется их не развеселить, а расстроить или, скажем, довести до самоубийства?
– Иди сюда, Кэрон. Выпей вина и успокойся: мы не будем тебя ни о чем спрашивать.
Действительно, укладываться спать было рано. Да и вообще, мне уже надоело предаваться унынию. Так что я присоединилась к своим подругам. Сейчас дружба с женщинами казалась мне гораздо более ценной, чем дружба с мужчинами.
– В общем, выходные мы провели чудесно. Только в конце все пошло сикось-накось. Вот и все. Давайте не будем отступать от намеченной программы.
– Ты просто рассказываешь новости, – заметила Эвелин. – Люди мрут как мухи. А этот парнишка еще жив?
Мы дружно рассмеялись.
– Да, он по-прежнему с нами. Точнее, он по-прежнему с вами и с Плитой, но не со мной.
– Вы что же, расстались? – встревоженно спросила Флора. – Вы что, уже не друзья?
– Даже не знаю. Сначала наши отношения можно было сравнить с острой итальянской лазаньей.
Но еще чуть-чуть – и они превратились в тарелку холодных клейких спагетти. Даже такие искусные кулинары, как ты, Флора, или миссис Стоун, не в состоянии превратить остывшие макароны в черную икру. Ладно, неважно. Когда я познакомилась с Джеймсом, мужчины меня не интересовали. Теперь они меня опять не интересуют. Я собираюсь сосредоточиться на своей карьере. По крайней мере, в таком случае неприятных сюрпризов будет меньше.
– Зато в постели и приятных сюрпризов больше! – заметила Эвелин.
– Разумеется, я не собираюсь придерживаться этой точки зрения всю жизнь. Не надо воспринимать все буквально. Но когда я окажусь наверху, мне будут чаще встречаться интересные мужчины.
– Да, с твоим везением все они будут похожи на Джеймса. Или тебе придется общаться с жиголо, – сказала Эвелин.
– А ты… э-э… когда-нибудь имела дело с жиголо? – встрепенулась Флора.
– К сожалению, не могу себе этого позволить. Брачному агентству слишком много платить приходится. А было бы интересно: они бы все выстроились в ряд, а я бы их выбирала. Можно проводить настоящие кастинги, как для моделей.
– Ты, видимо, шутишь, Эвелин, – ужаснулась Флора.
– А вот и нет. Еще я решила выйти замуж за Генри, если он все-таки мне позвонит.
– А как же карьера манекенщицы? – спросила я.
– Врачи и студенты столько работают, что он наверняка не заметит, даже если я стану содержательницей притона.
Мы засмеялись.
– Тебя разве не пугает мысль о том, что ты станешь женой человека, у которого нет на тебя времени?
– Ну, лучше такой, чем безработный, или какой-нибудь дохляк, или девяностолетний старик. Жизнь вообще очень сложная штука, Флора.
Ладно. Пусть они говорят о жизни, вселенной и, конечно, мужчинах. А мне, пожалуй, пора ложиться спать. Все-таки им удалось поднять мне настроение. Особенно в этом преуспела Эвелин. Хорошо, когда у тебя есть друзья. Жизнь уже не казалась мне такой печальной. Она действительно очень сложная штука, а вот горячая ванна – штука очень приятная. Я наслаждалась теплой водой некоторое время, а потом легла в постель все обдумать.
Сложно что-то планировать, когда жизнь становится похожей на цирк: все время что-то происходит. Что ж, теперь Бас должен сделать ход. А как называется игра, в которой участвует Джеймс? Головоломка «Чемберс». Ума не приложу. Определенно, я переживаю очень интересное время. А может быть, и опасное.
Прежде всего мне нужно определиться, что делать с Басом. Нет, с Джеймсом. Нет, в первую очередь мне нужно попытаться разобраться в том, что происходит в компании «Чемберс Эмпориум». Пока я не приду к каким-то выводам, мне нельзя двигаться дальше. По крайней мере, я знаю, что Джеймс имеет какое-то отношение к ситуации в нашем магазине. А Бас – это совершенно другое дело. А может, и нет. И вдруг меня поразила ужасная мысль. Мама говорила, что Бас собирается осуществить слияние своей компании с какой-то крупной корпорацией: а не связано ли это со слухами о том, что «Чемберс Эмпориум» кто-то собирается перекупить? Ведь слияние, в котором выигрывает только одна компания, вполне можно назвать проделками конкурентов! Я решила позвонить маме. Все сходится. Так и есть: Бас, видимо, собирается присоединить свою компанию к фирме, которая является конкурентом нашего универмага и хочет завладеть им.
– Мама, это опять я. Постарайся вспомнить, как называется компания, с которой сотрудничает Бас. Можешь посмотреть в газете?
– К сожалению, названия я не помню, я тебе говорила. А газету мы уже давно выбросили. Как-то она нелепо называлась… Что-то вроде «Смит-Смит» или «Джонс-Джонс». Я сразу подумала о двойных турнирах в бридже.
Когда мы закончили разговаривать, я решила, что Бас все-таки не имеет отношения к тому, что происходит в нашей компании. Потому что фирма, которая хочет наложить лапу на крупный универмаг в Лондоне, должна быть достаточно большой и известной. Я хотя бы должна знать ее название, проработав с Басом столько времени. Ведь все, чем мы занимались, – это покупка и продажа компаний. И все-таки что-то не давало мне покоя. И тут я вспомнила: «Банк-Банк»!
Я сползла с кровати и вытащила из-под нее свой чемодан, в котором лежала та самая дискета, на которой находился мой отчет об этой фирме. Я еще собиралась предъявить этот проект вместо рекомендаций. «Банк-Банк» был сравнительно небольшой корпорацией. В ее состав входили несколько компаний. Они занимались всем чем угодно, кроме розничной торговли. Я была немного разочарована. Но когда я засовывала эту дискету обратно в чемодан, у меня в голове словно зажглась лампочка в двести ватт. Схватив дискету, я поднялась с колен и завопила:
– Флора!
Она примчалась в ту же минуту. Я даже не успела взяться за ручку двери. Потом мы услышали, как Эвелин кричит:
– Я еще не легла, так что позови меня, если Кэрон умирает или еще что-нибудь в этом роде.
– Флора, я поняла, за чем охотится Бас! – Я изобразила дикий танец, размахивая дискетой. – Мне нужно немедленно с ним переговорить!
Когда я все ей объяснила, Флора с облегчением выдохнула:
– Какое счастье! Ну, в каком-то смысле… Значит, он действительно находится в безвыходном положении, и тогда все еще хуже, чем мы думали. Ты будешь ему звонить?
– Нет, наверное, нам лучше встретиться. Он не захочет обсуждать это по телефону. Так что позвоню ему только для того, чтобы договориться о свидании.
– А что, если он притаился где-нибудь поблизости? – встревожилась Флора. – Вдруг он взломает дверь, чтобы украсть эту дискету, а потом пристрелит всех свидетелей?
– Да нет, он же наверняка думает, что она находится в банковском сейфе, – засмеялась я.
Флора захихикала:
– Смешно получается. «Банк-банк» спрятан в банке.
Мне потребовался час, чтобы наконец найти Баса. В нью-йоркской квартире его не было, и мне пришлось позвонить в специальную службу, где у меня приняли сообщение и пообещали связаться с ним в течение часа. Я указала телефонный номер Флоры, чтобы мы могли использовать громкую связь. Когда девушка спросила, как меня зовут, я сказала, что это Янки Дудль.
– Мисс или миссис? – заинтересовалась она. Флора сидела рядом с телефоном, внимательно глядя на него. Она словно хотела удостовериться, что у него не вырастут крылья и что он не вылетит в окно. Мы пошли на кухню за вином. У Эвелин был такой прекрасный слух, что она могла услышать, как хлопнула, вылетая, пробка лежащей в гробу бутылки на глубине двух метров. Я имею в виду, если бы она там лежала. Налив ей бокал, я сказала:
– Полагаю, что Бас вскоре оставит нас в покое. Ему была нужна дискета, которая находилась у меня под кроватью.
– Хочешь сказать, что она была там все это время? Ну, ты даешь! Первое, что бы я проверила, если бы речь шла о мужчине, – это кровать.
Раздался звонок.
– Ничего не говори, Кэрон, – зашипел Бас. Я молчала. – Я в Вене. Готов вылететь в Лондон первым рейсом. Скажи, когда и где мы встретимся, И не забудь прихватить ее с собой.
– А ты что мне принесешь?
– Думаю, это и так ясно, – робко промямлил Бас (сейчас он был похож на цыпленка, который решил перейти через улицу на красный свет). – Я принесу свою чековую книжку.
– О господи, мне так противно, что плеваться хочется! Не все такие, как ты, понятно?
– Извини, милая. Помни, что это не телефонный разговор. Подделки и музыкальная шкатулка находятся в гостиничном сейфе, в котором они хранят драгоценности своих клиентов. Там же – дарственная на Пикассо. Я знал, что в конце концов ты станешь действовать как разумный человек. Так что встретимся в «Рице».
Еще одно оскорбление.
– Ничего подобного. Встретимся в «Макбургере». – Мне было трудно выдумать более неприятное для Баса место встречи. Будем надеяться, что какое-нибудь милое дитя прольет кетчуп на его костюм. – Это заведение находится у Мраморной арки на Оксфорд-стрит. Приходи к часу дня.
– Черт побери! Кэрон, мне не до шуток!
– Я лично приду туда. Так что ты тоже будь там. – Я положила трубку, и мы с Флорой радостно захихикали.
– Пообедаешь завтра со мной?
– Естественно! Я бы пришла, даже если бы для этого мне пришлось отказаться от аудиенции у королевы. Хотя зря ты не стала настаивать на обеде из двенадцати блюд в «Савое»!