– Ты отказываешься? – прохрипел Кошмар, выпучивая глаза. Сейчас его мозг лихорадочно работал в поисках выхода из патовой ситуации. В Москве он себе даже на долю секунды предположить не мог, что замаранные расстрелом пленных солдат менты не поддадутся шантажу.
– Нет, ну почему же, мы не отказываемся, – возразил майор, – просто условия предстоящей операции нужно изменить.
– Как? – не понял чеченец, сейчас он сам себе казался мышью, с которой играл даже не кот, а обожравшийся тигр.
– Взять банк для настоящей группы спецов не сложно. Проблема в том, что нас всего трое, и такое дело неподъемный груз. Детали опущу, а искать исполнителей среди лихого местного люда трем ментам в лучшем случае это «дохлый номер», в худшем урки из особой любви к представителям органов сами наведут на нас наших же коллег. Комсомольск – городок маленький, все всех почти в лицо знают. Мысль мою уловил?
– Я пока лишь слышу сплошные отговорки и не улавливаю конкретного предложения, – постепенно приходя в себя от пережитого, неприязненно произнес Салман, невольно распрямляя плечи.
– Хотите песен? – усмехнулся Валерий. – Их есть у меня. Ты сказал во время нашей первой встречи, что у тебя много джигитов. Так вот, миллион оставляешь себе, а мы четко готовим вам план операции, что называется, «в ролях» устраиваем необходимое прикрытие и полное обеспечение. Когда берете свои манускрипты, отдаешь нам кассету, и мы расходимся, как в море корабли. Как тебе такой вариант? Подумай, и волки сыты, и овцы в шоколаде.
Чеченец не сразу сообразил, что ответить, он оказался «на распутье». Это Валерий Лацюк видел по его лицу, где проявились все эмоциональные терзания вайнаха. Во что бы то ни стало майору нужно было, чтобы Кошмар согласился, и вот тогда они его поведут на веревочке, как бычка на бойню. Тогда, чтобы развеять сомнения собеседника, Лоцман решил бросить чеченцу заранее приготовленную сахарную косточку.
– Макулатуры-то много? – вполне дружелюбно спросил майор.
– Что?
– Спрашиваю, твоих бесценных манускриптов в банке много?
– Зачем тебе это? – Гильядов мгновенно набычился и посмотрел на Лацюка исподлобья. Тот сделал вид, что не заметил неприкрытой угрозы, и как ни в чем не бывало продолжил:
– Если много, то как бы вы с таким грузом не пошли под заныр. Из города мы вас, конечно, вывезем без проблем, но ограбление банка – серьезное преступление, имей в виду. Это я тебе говорю как профессионал. Область тут же перекроют, закупорят вокзалы, аэропорт, по поездам пойдут усиленные патрули с проверками. А внешность у твоих джигитов наверняка приметная. Вот и попадетесь, как кур в ощип. После хорошего допроса с пристрастием через вас и о нас узнают. Такие проблемы нам не нужны.
Салман понимающе улыбнулся, он уже понял, что менты упираются не потому, что разгадали его блеф. А потому, что всеми конечностями держатся за свою сытую жизнь, за свое «праведно» нажитое барахло.
– Переживаешь за нас, да? – Чеченец с издевательским видом закивал. – Что, может, хочешь предложить отсидеться у тебя на даче до лучших времен? Или, может, есть личный самолет?
– Сильно вы мне нужны на даче, засранцы, – буркнул Лоцман. – И самолета нет, но дельный совет, как унести отсюда ноги незаметно, могу дать.
– Ну, ну, интересно послушать. – Кошмар, как Наполеон у врат покоренной Москвы, сложил руки на груди, он снова ощутил себя хозяином положения.
– Тут, в городе, есть военно-морская база, – начал издалека майор. – На самом деле это испытательный центр, и сейчас там испытывают новую незаметную подводную лодку.
– Откуда знаешь? – с загоревшимися глазами быстро спросил чеченец, силясь понять, к чему клонит мент. Одно было ясно, эти кружева плетутся явно не для того, чтобы их арестовать. Слишком уж сложно.
– Мой брат там служит рулевым, – признался Лацюк, – а он тоже измазан в твоем кровавом дерьме. Так что вроде как в доле. Возьмете свои бумаги и на той лодке за полсуток доберетесь до Грузии, а там вас уже никто не достанет.
– Ты хочешь сказать, что твой брат согласен нас вывезти из страны?
– А что, может, мне лучше в банке оставить свою визитку, чтобы следствие не затягивать? – взорвался Валерий. Его гнев выглядел вполне натурально, и поэтому чеченец еще больше запутался в своих мыслях.
– Ну хорошо, что ты за это хочешь?
– На базе испытывают две лодки, – Лоцман специально глиссеры называл мини-субмаринами для лучшего восприятия собеседником и солидности изделия. – Соответственно, два экипажа, рулевой во втором экипаже шелупонь бездомная, всю жизнь на казенных харчах и другой жизни не знает. Если создать определенные условия, скажем, предложить пару-тройку сотен тысяч из твоего миллиона, он наверняка согласится. А уже в Грузии ты сам решишь, рассчитываться с ним или как… Кстати, лодка секретная и наверняка стоит недешево.
Последнее замечание Салман пропустил мимо ушей, но вот способ выхода из сложившегося положения ему приглянулся.
– А как этому морячку создать необходимые условия? – наморщил лоб чеченец.
– Ну, это дело нехитрое, – снисходительно усмехнулся Лацюк и, протягивая Кошмару правую руку, многозначительно добавил: – Особенно когда долго работаешь в милиции…
Уже сидя на заднем сиденье «Тойоты», Салман Гильядов до умопомрачения пытался прокрутить события последнего часа и найти подвох. Но пока ничего не выходило.
Автомобиль, стремительно несущийся в сторону Новоморска, проскочил развилку, где на обочине стояла серая «Ауди» с поднятым капотом. Вокруг иномарки, как воронье возле дохлой кошки, ходили двое мужчин с озабоченными лицами. На пронесшуюся мимо «японку» они даже не взглянули.
Через пять минут в кармане Салмана зазвонил мобильник.
– Слушаю, – произнес чеченец.
– За вами чисто, – отрапортовал Испанец, которому выпала роль изображать придорожного ворона.
По всему выходило, что Лацюк не стал вешать ему «хвост», чтобы выявить лежбище чеченцев, а заодно и посчитать, сколько у Кошмара в наличии джигитов.
«Менты не проявляют ни любознательности, ни агрессивности. А это значит только одно, они не настроены на противостояние с вайнахами, мудро решив, что худой мир лучше доброй ссоры. Ай, молодца». Гильядов облегченно вздохнул, сообразив, что им больше ничего не угрожает. Но чувство страха не исчезало, оно, как коварная змея, заползло в дальний, самый темный уголок подсознания и в ожидании своего часа свернулось клубком.
Гильядов не любил, когда оставались даже крошечные сомнения, и сейчас собрался с мыслями, чтобы еще раз проанализировать разговор с ментом и понять, что его все же смущает. Очередная трель мобильного звонка снова отвлекла его от раздумий.
– Слушаю.
– Здравствуй, дорогой, – Салман сразу узнал голос своего шефа, а в ближайшем будущем компаньона Магамеда Кимбаева. – Как твои дела, как бизнес? – Коммерсант пытался говорить общими, ничего не значащими фразами, но посвященному в их совместную тайну все было ясно.
– Хорошо, дорогой, – в тон бизнесмену ответил Салман. – Пока изучаем конъюнктуру рынка, общаемся с возможными компаньонами. Думаю вскоре перейти к заключительным переговорам и подписанию контракта.
– Вай, как хорошо, – искренне обрадовался Магамед. – Я тоже только что вернулся из Германии, контракт на расширение уже составлен, осталось только поставить подписи учредителей.
А здесь и вовсе ничего не надо было выдумывать, сфера, куда было решено вложить миллионы Малочинского, была определена и подготовлена, осталось только перевести деньги, и он, Салман Гильядов, переходит из разряда боевиков и террористов в разряд преуспевающих бизнесменов.
– Но у нас одна печальная новость, – снова заговорил Кимбаев. – Вчера по телевизору передали, что в Подмосковье насмерть разбился адвокат Генрих Зинкевич. Вай, какой был хороший человек, скольким бизнесменам он помог…
«Вчера разбился убитый мною почти месяц назад стряпчий, – промелькнула в голове Кошмара мысль. – Власти скрыли убийство Зинкевича, а потом замаскировали смерть под автокатастрофу, чтобы избежать пересудов за рубежом. Ведь Генрих действительно помогал избежать тюрьмы многим влиятельным дельцам, и его хорошо знали на Западе. ДТП все-таки куда предпочтительней банального убийства. Ну а раз за это время в Комсомольске не появилось никого из московских пинкертонов, значит, никаких следов, указывающих на завещание олигарха, стряпчий не оставил».
Пожалуй, это была самая радостная, не подлежащая сомнению новость.
– Хороший был человек Генрих, – печальным голосом согласился с Магамедом Салман. – Нужно на похороны отправить от нас венок.
– Я уже распорядился, – в тон Гильядову ответил бизнесмен…
Глава 7Кровавая самоволка
Отведенные на изучение технической документации дни быстро промелькнули. Вскоре началась практическая работа, глиссеры спустили на воду и начали мокрую обкатку.
Сперва на холостых оборотах, потом плавали по бухте, выполняя элементарные фигуры «круг», «коробочку», «змейку». Все это как-то было несерьезно, как говорится, «по-детски».
Недовольно моряки роптали, хотелось большего, но инженеры упорно не замечали их стенаний, занимаясь изучением приборов и механизмов, отлаживанием оборудования глиссеров.
Каждый вечер катера поднимали на берег и над ними корпели специалисты, чтобы с утра все начать заново. Вскоре от рутины «взвыли» не только контрактники-рулевые, но и офицеры-испытатели. Назревала революционная ситуация, когда верхи заняты своими насущными проблемами, а низам все осточертело. И когда казалось, что скандала не избежать, появился как всегда с жизнерадостной улыбкой Иван Иванович. Выслушав стенания, испытатель терпеливо стал пояснять:
– А что вы хотите? Модель принципиально новая. Это же как рождение ребенка, а ребенок, что? Правильно, сперва лежит, потом ползает на четвереньках, наконец поднимается на две конечности и начинает ходить, и уж только потом учится бегать, прыгать, плавать и нырять. Вот вы и учите нашего новорожденного, а инженеры шлифуют механизмы и фиксируют работу этих самых механизмов на разных режимах. Ведь впоследствии от правильного функционирования наших «Ихтиандров» будет зависеть жизнь боевых пловцов и выполнение боевой задачи. Так что наберитесь терпения и работайте, а я вам торжественно обещаю, что до наступления Нового года мы закончим предварительные испытания и сможем себе устроить рождественские каникулы.