— Нет! — Она резко повернулась к нему и тряхнула головой. — Даже не думайте. Такие заоблачные деньги за какую‑то фотографию.
— Я же вижу, вы не хотите, чтобы этот снимок появился на публичной выставке. Так позвольте мне его купить, — не отступал Дилан.
Мия сложила руки на груди, чтобы он не заметил, как они дрожат.
— Но я точно также не хочу, чтобы она висела у вас на стене.
— Фелипе, продай мне это фото, — настаивал Дилан.
Мия грозно уставилась на фотографа:
— Вы этого не сделаете.
Повернувшись к Дилану, Фелипе развел руками:
— Ты же слышал, что сказала дама, дорогой.
Дилан бросил яростный взгляд сначала на нее, потом на фотографа.
— О’кей, тогда позволь мне объяснить, чтобы у тебя не возникло никаких иллюзий. Если когда‑нибудь эта фотография появится на публике, тебя ждет самый дорогой и громкий судебный процесс в твоей жизни.
Фелипе только усмехнулся:
— Я уже предвкушаю, какой это будет грандиозный пиар!
Схватив Дилана за локоть, Мия с силой тряхнула его, но ее старания остались практически незамеченными, — не та у нее весовая категория.
— Вы не сделаете ничего подобного! — сказала она.
Его брови сползли вниз на самые глаза, все лицо помрачнело.
— Почему?
— Потому что я не ваша собственность. Вы не имеете права решать за меня. — Она повернулась к Фелипе: — И вы тоже. Если вы порядочный человек, то тоже не станете этого делать.
На мгновение все замолчали.
— Мия, дорогая…
Отвернувшись от них, Мия направилась к машине.
— Я думала, искусство существует для того, чтобы делать мир лучше, а не хуже. Нам пора возвращаться назад.
— Дорогая!
Посмотрев на него, она увидела, что Фелипе вытаскивает из фотоаппарата карту памяти. Он подошел к Мии, взял ее руку и положил карту ей на ладонь.
— Она ваша. Простите меня.
— Спасибо, — шепнула она и, сунув карту в карман, закрыла его на кнопку. Ей захотелось хоть немного снять повисшее в воздухе напряжение. — Я думаю, у такого artiste, как вы, таких фотографий пруд пруди.
— Нет, дорогая, увы, — возразил Фелипе, садясь в машину.
Все это время Мия ощущала на себе хмурый задумчивый взгляд Дилана.
— Эта фотография действительно уникальна, но без вашего благословения я не смогу ее выставлять. Я не хочу, чтобы мое искусство доставляло кому‑то неприятности.
Мия кивнула. Фелипе — хороший человек. Так же, как и Дилан. Ее окружали люди, которых она не стоила.
— Но если вы вдруг измените свое отношение… если вы когда‑нибудь передумаете… — Он протянул ей свою визитную карточку.
Она кивнула:
— Вы узнаете об этом первым.
Бросив взгляд в зеркало заднего вида, она увидела, что Дилан по‑прежнему смотрит на нее с мрачной задумчивостью.
Ей совсем не хотелось, чтобы он стал относиться к ней плохо.
В тот же вечер Дилан появился на пороге ее коттеджа.
Не говоря ни слова, Мия пропустила его в дом. Она сама не знала почему, но его появление совсем ее не удивило.
— Я хочу поговорить о том, что случилось сегодня в парке, — без предисловий заявил он.
— Не понимаю, о чем тут говорить. — Мия направилась на кухню. — Хотите чаю или кофе? Могу предложить легкое пиво.
— Спасибо, нет.
Она налила себе немного воды и, жестом предложив ему сесть на диван, сама устроилась за столом.
Но Дилан встал посреди комнаты и, сложив руки на груди, уставился на нее.
Мия вздохнула:
— Дилан, мне очень жаль, но я не умею читать мысли. Что вы хотите обсудить?
— Мне не понравилось ваше обвинение в том, что я пытаюсь решать за вас. Я просто почувствовал себя виноватым из‑за того, что поставил вас в ситуацию, в которой вы явно чувствовали себя неловко. Мне захотелось это исправить, и я не понимаю, почему вы решили, что я пытаюсь вами командовать.
— Я ценю ваши добрые намерения, но это не меняет того факта, что вы даже не спросили моего мнения.
— Я не успел! — Дилан взмахнул рукой. — Когда имеешь дело с такими людьми, как Фелипе, лучше всего действовать жестко и быстро.
— Но что, если я скажу, что ваше решение испугало меня еще больше, чем сама проблема?
— А это действительно так?
— Да.
— Почему?
Мия встала, прижав руки к груди.
— С того дня, когда я вышла из тюрьмы, у меня одна задача — быть незаметной, избегать любых проблем. Судебный процесс вызвал бы гораздо больше шума, чем фотография неизвестной девушки на какой‑нибудь выставке.
Дилан выпрямился во весь рост.
— Вас беспокоит, что какой‑то человек из вашей прошлой жизни может снова доставить вам неприятности?
— Нет. — Это ее не волновало. С этим Мия давно покончила.
— Послушайте, я понимаю вашу тревогу при мысли о публичности, но, ради бога, почему вы испугались, что я куплю эту фотографию?
— Я уже и так достаточно многим вам обязана!
— Но это мои деньги. Я могу делать с ними все, что хочу.
— Только не у меня на глазах. Вы не можете тратить деньги на то, что нужно только мне одной.
Дилан впился в нее немигающим взглядом.
— Вы предпочитаете, чтобы эту фотографию выставили на публике, лишь бы не чувствовать себя обязанной мне?
Она посмотрела ему в глаза:
— Да.
На мгновение он отвернулся, а когда повернулся к ней, его глаза сверкали огнем.
Не дожидаясь, когда он обрушит на нее упреки в упрямстве и неблагодарности, Мия поспешила выпалить:
— Если бы Фелипе продал вам эту фотографию, вы согласились бы отдать ее мне?
Дилан замер. Его подбородок чуть опустился вниз.
— Я бы пообещал, что надежно сохраню ее.
Они оба понимали, что это не одно и то же. Мия почувствовала, как ее губы скривились сами собой.
— Значит, в конце концов Фелипе сделал именно то, что я хотела.
— И это ваша благодарность за то, что я пытался вам помочь?
Она не стала отводить взгляд.
— Вы не пытались помочь мне. На самом деле вас бесит, что вы упустили шанс купить эту фотографию.
Он шагнул ближе к ней.
— А вас это до смерти пугает, верно?
— Вам уже известно мое отношение к флирту и прочей романтике. Не знаю, как объяснить это еще яснее. Но, когда вы предлагаете такие бешеные деньги за мою фотографию, у меня складывается впечатление, что вы меня не услышали.
— Многие женщины не нашли бы в моей попытке ничего романтического.
— Но только не я.
Не вынимая рук из карманов, Дилан прошелся по комнате. Мия изо всех сил старалась не замечать, как двигались мышцы его плеч под тонким хлопком деловой рубашки и какой маленькой казалась ее гостиная, когда он мерил ее своими стремительными шагами.
Мия знала, стоит ей подойти и прижаться к нему, обхватить руками за шею, и он обнимет ее. Тогда они забудут обо всем на свете, утопая в наслаждении, которое подарят друг другу.
Ей казалось, что сердце сейчас вырвется из груди. Она сжала руки. Это не помогло. Возможно, не стоило так усложнять, если иметь в виду короткую интрижку, но Мия не хотела рисковать.
Если бы только все эти мысли могли остудить ее разгоряченную кровь!
Дилан резко повернулся к ней:
— Мия, вы можете сколько угодно прятать свое сердце за семью печатями, но у вас нет права распоряжаться моим.
Мия почувствовала, как жаркая пелена застилает глаза. Дилан не собирался обещать ей ничего серьезного. Только просто переспать. И они оба это понимали.
— Вы забыли о нашей договоренности. Мы дали обещание!
— То, что мне захотелось получить эту фотографию, еще не означает, что я хочу вас.
Но он хотел ее, и оба знали, что она тоже хочет его. Они балансировали на самом краю обрыва, и Мия не могла позволить им сорваться вниз.
Дилан наклонился так близко, что она почувствовала на щеке его дыхание.
— Вы уничтожите этот снимок?
Ей захотелось ответить «да», но она не смогла.
— Нет.
— Вы отдадите его мне.
Она покачала головой:
— Мне не нужны ваши деньги.
Он провел костяшками пальцев по ее щеке, и ее бросило в дрожь.
— Я не говорил, что собираюсь купить его у вас, Мия. Я имел в виду, что рано или поздно вы все равно отдадите его мне. В подарок.
Его рука вдруг обхватила ее затылок, а губы оказались совсем рядом с ее ртом. Слова замерли у нее в горле.
— На той фотографии девушка, которой вы должны быть. Я это знаю, и вы это знаете.
Нет, он ошибался! Она не заслуживала того, чтобы быть той девушкой. Она заслуживала только одного — прожить свою жизнь мирно.
Он тронул поцелуем уголок ее рта. Ее глаза закрылись, она повернулась к нему…
И тут Дилан ее отпустил.
— Вы хотите меня не меньше, чем я вас.
Кровь застучала у нее в ушах. Ей пришлось протянуть руку и опереться на стул.
— Я не понимаю, почему вас пугает мысль о том, чтобы быть счастливой.
Разочарование и смущение боролось в ней со здравым смыслом, и Мия не сразу смогла понять, что сказал Дилан. Она расправила плечи.
— Я и так счастлива.
Отстранившись от него, Мия взяла свой стакан с водой и сделала несколько шагов в сторону.
— Лгунья.
Дилан произнес это слово почти ласково. Но как он не мог понять, что ей нужно просто не сбиться с пути? Мия повернулась к нему спиной.
— Дилан, не хочу показаться грубой, но мое счастье никак не связано с тем, буду я с вами спать или не буду.
— Я сейчас говорю не о себе, Мия, не о том, могу ли я сделать вас счастливой. Я вычеркнул себя из этого уравнения.
— И очень кстати.
— Просто мне кажется, что сейчас вы так же несвободны, как если бы сидели в тюрьме.
На его слова она так резко повернулась, что из стакана выплеснулась вода.
— Если вы так считаете, то это лишь показывает, насколько вы наивны.
Дилан смущенно моргнул, а потом кивнул:
— Простите, я сболтнул глупость. Это действительно было так ужасно? — тихо спросил он.
Мия закрыла глаза.
— Да. — Она с усилием открыла их снова. — Я больше никогда туда не вернусь. И счастье — совсем не большая цена за это. Думаю, вам пора уйти, Дилан.