— Все так изменилось, — удовлетворенно вздохнула Мия. — Теперь мне больше нечего стесняться.
— Сюда нужна ваза со свежими цветами. — Дилан показал на рабочий стол. — Возможно, еще какое‑нибудь растение на кофейный столик, и комната будет идеальна.
— Так. В кухню маргаритки, на кофейный столик фиалки. Все сделаю.
— И самое главное — все это укладывается в бюджет! — улыбнулся Дилан.
Он выглядел таким довольным, что Мия невольно рассмеялась, и ее сердце забилось сильнее. То, что сегодня сделал для нее Дилан, стоило тысячи слов. Он вел себя с ней как с другом. Теперь настал ее черед.
Глава 9
— Раз уж мы уложились в бюджет и… — У Мии пересохло во рту. — Что, если в знак благодарности я приглашу тебя куда‑нибудь пообедать?
Дилан повернулся к ней, в его внимательных глазах появилась тревога… и надежда.
— По‑дружески, — добавила она.
— Когда?
Мия пожала плечами:
— Например, сегодня вечером… если ты свободен.
— Я свободен. — Он оглядел себя. На нем были шорты и хлопчатобумажная рубашка. На ней то же самое. — Мы можем пойти в какое‑нибудь место попроще, — предложил он.
— Попроще — это то, что надо. — Это просто идеально!
— Здесь рядом с пляжем есть отличная пиццерия. Они дают пиццу на вынос.
— Лицо Дилана сияло. Мия смотрела на него и удивлялась, как он научился радоваться каждому моменту жизни? — Когда ты в последний раз ела пиццу на пляже?
— Я… никогда.
— Тогда пошли. Он взял ее за руку и повел к выходу. — Это упущение должно быть исправлено немедленно.
— Видишь? Я же тебе говорил, что это отличная идея.
Дилан устроился на песке и улыбнулся ей. Мия расстелила полотенце, чтобы он мог поставить на него коробки с пиццей.
— Я подожду выносить окончательное суждение, пока не попробую пиццу.
Она выставила на полотенце две бутылки с водой. У них оставалось еще полчаса светлого времени, возможно, даже чуть больше. В воде отражались последние лучи солнца, переливавшиеся всеми оттенками розового, золотого и лилового. Легкий ветерок играл волосами Мии, мирно набегали на берег волны, раздавались крики чаек над головой, слышался смех небольшой семейной компании, расположившейся на берегу в стороне от них. Слева на вершине холма виднелся знаменитый ньюкаслский маяк. А прямо перед ними расстилался Тихий океан.
Такой простор. Мия всей грудью вдохнула морской воздух и, повернувшись к Дилану, увидела, что он за ней наблюдает. Она застенчиво пожала плечами и села рядом с ним, но так, что между ними оказались коробки с пиццей.
— Место просто замечательное. Лучше ты не мог бы выбрать.
— И вечер для пикника просто прекрасный. А теперь попробуй пиццу.
Мия взяла из коробки пиццу, откусила от нее и с трудом сдержала стон удовольствия.
— Вкусно… — пробормотала она. — Правда, очень вкусно.
Какое‑то время они молча ели. У Мии стало легко на душе. Дилан заставил ее вспомнить, сколько удовольствий существует на свете. Мия вышла из тюрьмы почти одиннадцать месяцев назад, но все еще боялась радоваться жизни.
— О чем ты думаешь? Ты только что радовалась, а теперь уже нет.
— Что? — Она повернулась к нему. — Мне очень хорошо. Честно.
Дожевав свою пиццу, она взяла бумажную салфетку.
— Хочешь знать правду? Я боюсь слишком сильно радоваться.
— Почему?
— Из осторожности. Вдруг я сделаю какую‑нибудь глупость, и снова окажусь там.
— Ты имеешь в виду тюрьму?
Она кивнула.
— У тебя есть какие‑то причины считать, что ты снова туда попадешь?
— Мне трудно считать свободу чем‑то само собой разумеющимся. Люди многое так воспринимают, пока у них это не отнимут. Одна мысль о том, что я совершу ошибку, и меня снова посадят… — Она передернулась. — Поэтому иногда в радостные моменты я вдруг вспоминаю тюрьму, и мне становится страшно…
Дилан наклонился к ней, и Мия почувствовала слабый аромат мускатного ореха. Этот аромат смешивался с запахом моря и пиццы, и она подумала, что ей никогда в жизни не было так хорошо.
— Мия, теперь ты совсем другая. Ты уже не сделаешь тех ошибок.
— Думаю, тебе надо узнать, что со мной случилось.
— Да, я очень этого хочу.
— Жалкая история, — предупредила Мия. — Ты в самом деле не пытался ничего обо мне разузнать?
— Мне хотелось услышать все от тебя, а не вычитать в так называемых фактологических отчетах, где отсутствуют многие по‑настоящему важные факты.
— Я, кажется, уже говорила, что мой отец был тяжелым человеком.
— Ты имеешь в виду, что он обижал твою мать?
Она кивнула, борясь с внезапно навалившейся усталостью.
— В шестнадцать лет я наконец взбунтовалась против него.
— И что случилось?
— Он подбил мне глаз и выгнал из дома.
Дилан сжал кулаки.
— Я оказалась во временном приюте для бездомных и начала работать официанткой.
— А школа?
— Я не могла совмещать школу с работой. — Мия выдохнула. — Есть одна действительно хорошая вещь, которую дала мне тюрьма — я завершила школьное образование. Только благодаря диплому о полном среднем образовании, я смогла поступить на учебу в «Плам пайнс».
— Понятно.
— Когда мне исполнилось восемнадцать, я познакомилась с парнем. Его звали Джонни Питерс. Ему было двадцать пять, и он казался мне ужасно опытным. До этого у меня была парочка бойфрендов, но ничего серьезного.
— До Джонни?
— До Джонни… — Она попыталась проглотить комок, вставший в горле. — Он буквально сразил меня. Я безнадежно влюбилась.
На щеках Дилана заходили желваки.
— Я не ошибусь, если скажу, что он тебя не стоил?
Мии потребовалось все ее мужество, чтобы не отвести глаза.
— Я много думала, пока сидела в тюрьме, и теперь понимаю, что существует такой тип мужчин, которые специально выбирают глупых наивных девочек. Именно такой я и была.
Дилан потянулся к руке Мии и пожал ее:
— Ты была очень молода.
— Когда что‑то кажется слишком хорошим, на поверку оно обычно оказывается совсем не таким. Джонни заставил меня почувствовать себя особенной, а мне так этого хотелось. Он нашел мне новую работу — с девяти до пяти, — и я стала администратором в офисе. Для меня это был шаг вперед. Я радовалась, хотя весь день проводила на ногах.
Потом, оказавшись в тюрьме, она с тоской вспоминала об этой работе, о своих усталых ногах и обо всем остальном. Как она могла не ценить то главное, что имела? Покой.
— Я переехала в его симпатичную квартиру, он покупал мне красивые наряды. Джонни работал биржевым брокером и, как мне казалось, мог бы выбрать любую женщину. Я считала себя самой счастливой девушкой в мире.
— Он оторвал тебя от семьи, от друзей… распоряжался твоими деньгами?
— Моя семья сама меня отвергла, а в остальном… да. — Все это Мия поняла, когда говорила со своим адвокатом. — Первые два года мне казалось, что все прекрасно. Но я не понимала, что Джонни игрок.
— Что произошло? — поторопил ее Дилан, когда она замолчала.
— Он стал просить меня размещать в банках чеки на чужое имя, чтобы потом получать наличные.
— И деньги ты отдавала ему?
— Я отдавала ему все до цента. Конечно, это не могло продолжаться долго, и вскоре по записям с видеокамер меня выследили.
— А Джонни?
— Он был гораздо умнее меня и никогда даже близко не подходил к тем банкам, где я брала деньги. Он заявил, что ничего не знает.
— Этот подонок скормил тебя волкам.
— Он оказался куда более умным, Дилан. Джонни убедил меня сделать так, что я сама отправилась к ним в пасть. Я сказала, что он ни в чем не виноват.
Его глаза вспыхнули гневом.
— Сколько тебе понадобилось времени, чтобы понять, что он собой представляет?
— Около четырех месяцев… когда он ни разу не пришел меня навестить… и перестал отвечать на мои письма.
— И тогда ты сдала его властям?
Мия отрицательно покачала головой.
— Ты позволила ему остаться безнаказанным?
Она замерла, услышав в голосе Дилана с трудом сдерживаемую ярость.
— Для этого у меня были причины. Первая — я бы не смогла ничего доказать. Тем более что после моих предыдущих показаний все обвинения могли бы списать на желание отомстить бывшему любовнику. Вторая — мне надо было подвести черту под той частью моей жизни и двигаться вперед. И третья — я заслужила наказание. И ничто не могло этого изменить.
— Он манипулировал тобой!
— А я ему позволяла. Я понимала, что поступаю плохо. Когда я в первый раз обналичила чек, Джонни сказал мне, что это для его престарелой тетушки. Во второй раз он сказал, что хочет помочь коллеге. В третий раз он попросил сделать это для него, сказав, что у него возникли проблемы. Я знала, что нарушаю закон, но все равно делала это. Он никогда не угрожал мне, я делала все сама.
— Но я могу поспорить, что за каждой его просьбой стояла молчаливая угроза бросить тебя. Верно?
Да, верно. Она даже представить не могла, что потеряет Джонни.
— Я предупреждала, что это жалкая история.
— Мне кажется, три года слишком большой срок для первого правонарушения.
Мия облизнула губы:
— Я украла кучу денег.
Дилан мрачно уставился на море, и у Мии упало сердце.
— Ты совершила ошибку и расплатилась за нее. Разве ты поступила бы так, если бы знала то, что знаешь сейчас?
— Конечно нет. Но мы не можем повернуть время вспять и прожить жизнь по‑другому. Мы должны просто найти способ жить дальше со всеми своими ошибками.
— Если ты будешь отказываться от простых удовольствий, это тебе не поможет. И разве тебя не волнует судьба других девушек, которых он выберет своими жертвами?
Сердце Мии с силой ударилось в грудь. Неужели это возможно, миллионер Дилан Феаруэзер беспокоится о беззащитных женщинах, которых он даже не знает? Она опустила глаза.
— Через четырнадцать месяцев после того, как меня посадили, Джонни совершил попытку вооруженного ограбления инкассаторской машины. Его приговорили к пятнадцати годам. Так что, думаю, в ближайшее время он не представляет угрозы для глупых молодых женщин.