У Святого брови от удивления полезли на лоб. Веринг в театральных кругах была, пожалуй, не менее известной, чем он у определенной части нашего общества. Дрю, Бэрримор, Терри, Веринг — эти имена пестрели на афишах многих столиц мира. Уже десяток лет Моника была не только звездой театральных подмостков, но и продолжательницей традиций шекспировского «Глобуса» и греческих амфитеатров. И, более того, признанной красавицей среди звезд ее величины.
— Я не знаю, стоит ли что-нибудь говорить в его присутствии. — Моника кивнула в сторону человека, сидящего на ковре.
— Боитесь нежелательной огласки, если ему удастся улизнуть? — Саймон усмехнулся. — Вам не стоит беспокоиться. С этого момента Малыш будет очень осторожен в высказываниях. Мы можем гарантировать это, Хоппи?
— Ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь проболтался после того как его утопили в озере с булыжником на шее, — задумчиво произнес мистер Юниац.
— Послушайте, — завопил незнакомец, — вы не можете со мной так поступать!
— Почему же? — спросил Святой, и, раздавленный его железной логикой, Малыш умолк.
— Никогда не думала, что может так получиться. Я устроила западню… — начала было Моника.
— Начните с самого начала, — прервал ее Саймон. — Скажем, с вашего предшественника. Что с ним случилось?
— Джон Ирвин? Он ослеп. Раньше он был режиссером, ставил мюзиклы. Многие из нас у него начинали. Джон ослеп лет десять назад. Я всегда старалась ему помочь, когда приходилось бывать в Чикаго. Но не только это. Он узнавал меня даже по шагам и всегда желал успеха. В день премьеры я всегда давала ему сотенную и была в этом не одинока. Многие из нашей труппы хорошо его знали и помогали, чем могли.
— В прошлую среду, — продолжил за нее Саймон, — бедняга по имени Джон Ирвин был обнаружен мертвым в том самом переулке, где мы встретились. Его застрелили, на теле были обнаружены многочисленные следы побоев… Бедолага оставил жену и ребятишек, если я не ошибаюсь.
— У него было трое детей, — уточнила Моника.
Святой повернулся к Малышу, и его взгляд трудно было назвать дружелюбным. — За последнее время в Чикаго избили нескольких нищих. Некоторые из них упоминали о каком-то загадочном типе по кличке Король нищих.
— Все, живущие на подаяние, должны платить значительную часть своей выручки Его высочеству, — добавила Моника с горечью. — Или их ждет жестокое наказание. Из Ирвина сделали козла отпущения, чтобы запугать остальных. То, что произошло с ним, могло случиться с любым нищим этого города. Полиция не стала глубоко копать — кому они нужны?
— А вы-то здесь причем? — спросил Темплер.
Взгляды их встретились, Моника смотрела на него с вызовом.
— Вы можете считать меня ненормальной, но для меня это значит слишком много. Конечно, это дело полицейских, но я-то знаю, что они и пальцем не шевельнут. Этот случай не попал на первые полосы газет; никто не поднимет шумихи, когда его тихо закроют… Я неплохая актриса, грим для меня — не проблема, и мне гораздо больше хочется поймать этого Короля, чем получить очередную главную роль на Бродвее.
— И мне тоже, — заметил Саймон. — Хотя, если по-честному, главных ролей на Бродвее мне пока не предлагали.
Слухи о новом рэкете уже давно носились в воздухе. На бедах несчастных и беззащитных людей строился большой, уродливый и грязный бизнес, бизнес по мелочам, но когда их собиралось много…
— Послушай, парень, ты собираешься просить здесь милостыню? Тебе придется платить за это, приятель, а мы будем тебя защищать. Проследим, чтобы у тебя не было конкурентов поблизости, понял? Ты станешь членом нашей организации и будешь выполнять свои обязанности. А иначе придется убираться отсюда, и тебе могут сделать больно. Мы все за тебя, дружище, но платить все равно придется…
Где-то наверху этой пирамиды отвратительный паук жиреет на подношения от нищих, отдающих ему эту плату за страх.
Святой оживился.
— Именно поэтому я безвылазно сидел в номере и наблюдал за вами до того, как Малыш затащил вас в переулок. Мне захотелось разобраться…
— Я тоже собиралась выяснить… — начала было Моника.
— Вы мужественная женщина, — прервал ее Саймон. — Но для такого дела этого недостаточно. Скажем так, нужно еще обладать искусством заставить людей доверить вам свои тайны. — Здесь он повернулся к бандиту. — Так кто же все-таки этот Король нищих?
В ответ Малыш грязно выругался.
— Ну вот, видите! Атмосфера пока неподходящая. Но если проявить немного терпения, то вы увидите, как он откроет нам свою душу. Даже если его для этого придется сводить к дантисту и поработать бормашиной, без наркоза, конечно. Наш приятель, очевидно, не в состоянии правильно пережевывать пищу, а отсюда плохое пищеварение отрицательно влияет на его темперамент. Это уж точно. Так что, если вы мне позвоните завтра утром, то…
К концу этой тирады Моника Веринг неожиданно для себя оказалась у входной двери.
— Минуточку! — попыталась было протестовать она. — Я начала это дело…
— Свою роль вы выполнили прекрасно, — искренне заверил ее Святой. — Но словарный запас Малыша может шокировать вас, особенно, когда мы займемся им вплотную. Тем более, вы можете опоздать к началу спектакля. А я, со своей стороны, обязуюсь держать вас постоянно в курсе событий. Скажем, за ленчем?
Он закрыл за ней дверь и задумчиво склонился над Малышом.
— Ну и дела, — протянул Хоппи. — Кто бы мог подумать, что эта старая карга — знаменитая актриса.
— При следующей встрече ты удивишься еще сильнее, — заметил Саймон. — Правда, она подсказала мне одну идею…
Лицо мистера Юниаца приняло озадаченное выражение, но прежде, чем он смог переварить полученную информацию, Святой продолжил монолог.
— Я собираюсь стать актером и сыграть роль нищего. В конце концов могу я стать такой же приманкой, как Моника Веринг?.. Правда, сначала надо изолировать Малыша.
— Это будет трудно, шеф, — усомнился Хоппи. — Где мы сейчас достанем приличный булыжник?
— Тогда придется придумать что-нибудь еще, — дружелюбно успокоил его Саймон. — Может быть, ты знаешь, где его можно спрятать, пока мы не подберем подходящий камень?
Хоппи Юниац надолго задумался.
— Придумал! Когда-то я знавал парня по кличке Голенастый Сэмми.
— Тогда тебе надо только снять телефонную трубку, позвонить этому Самуэлю и поинтересоваться, не примет ли он гостей на некоторое время.
— Послушайте! — взорвался бандит. — Я понятия не имею об этом рэкете! Эта чертова баба затащила меня в переулок…
— А в это время ты держал её на мушке, — согласился Темплер. — Я же видел. Поэтому тебя нужно защитить. Чтобы она снова не затащила тебя в переулок, мы тебя спрячем понадежнее.
Пока он произносил этот монолог, Хоппи уже заканчивал общение с бутылкой и телефонной трубкой одновременно.
— Всё уладится, шеф, — объявил он наконец. — Мы можем отправиться туда хоть сейчас.
— Я с места не сдвинусь! — заверещал Малыш.
— Посмотрим, — протянул Святой.
IV
Парой миль севернее Уитона Саймон Темпл ер свернул на указанную Хоппи Юниацем дорогу. По обе ее стороны высился бесконечный забор.
Даже у такого невозмутимого человека, как Святой, перехватило дух при виде огромного, исковерканного нагромождением разномастных пристроек дома, окруженного великолепным газоном. Хотя Саймон слабо разбирался в архитектуре, но сразу понял, что создателя этого монстра следовало пристрелить еще в колыбели. Когда-то это был особняк с каретным сараем, ныне служившим гаражом, и флигелем для прислуги позади, весь облепленный балкончиками, перильцами, куполами, какими-то золотушными наростами и прочей дребеденью. Одним словом, прекрасный образчик плодотворного периода чистою искусства.
— Вот он, — гордо произнес Хоппи. — Этими хоромами владел еще сам Каноне.
Саймон остановил машину и ободряюще улыбнулся их насмерть перепуганному пассажиру.
— Не позволяй этим архитектурным излишествам так пугать тебя, Малыш, — заметил он. — Внешность всегда обманчива. Мне приходилось встречать мертвецкие, больше похожие на ночные клубы… Развяжи его, Хоппи.
Мистер Юниац служил второй половиной сэндвича, начинкой которого был Малыш. Он проворно освободил того от пут.
— Давай, — подтолкнул он бандита. — Здесь бывали люди не чета тебе, а все равно их выносили вперед ногами.
Рахитичное крыльцо отозвалось скрипом половиц. Хоппи позвонил, и почти мгновенно появилось нечто весьма напоминающее пивную бочку, завернутую в черную свалявшуюся шкуру. Посыпался град ругательств, тычков и подначек. Саймон с удивлением наблюдал разыгравшуюся сцену. Наконец незнакомец увлек Юниаца в дом, и из-за закрытой двери еще долго доносился приглушенный грохот борьбы.
— Не пытайся улизнуть, — с этими словами Святой тряхнул Малыша за ворот. — От нас не спрячешься.
Втащив свою ношу в прихожую, он обнаружил, что до завершения батальной сцены еще далеко.
— Продолжение последует согласно правилам маркиза Квинеберри, или джентльмены предпочитают ножи? — заинтересовался Саймон.
Пивная бочка удивленно уставилась на него.
— Сдохнуть мне на месте, если это не Святой собственной персоной, — заревела бочка. — А кого еще ты притащил с собой, Юниац? Черт меня возьми, все друзья Хоппи — мои друзья!
— Познакомься, колченогий Сэмми, — представил его Хоппи.
— Ну и клещи, — завопил Сэмми, растирая руку после рукопожатия. — Пошли, ребята. Хлебнем пивка.
С дикими воплями они с Юниацем исчезли в соседней комнате. Саймон, подталкивая перед собой Малыша, держался на почтительном расстоянии.
В одном из углов старомодной гостиной возвышался огромный холодильник, из чрева которого Сэмми извлек дюжину бутылок и распределял среди присутствующих. Перед Малышом он замялся.
— Так вы этого парня хотели припрятать на несколько дней? Тогда он ничего не получит. Сиди и сопи в две дырочки, и чтоб ни звука, — с этим пожеланием Колченогий рывком усадил его на стул, скорчив жуткую гримасу.