— Делом? — переспросил Элиот.
— Да. Оно могло бы заинтересовать и вас, особенно в свете вашей благотворительной деятельности. Вам не приходилось слышать о человеке, который именует себя Королем нищих?
Всем своим видом Святой показывал, что его совершенно не интересует реакция собеседников.
Стефан Элиот скорчил недовольную гримасу, а миссис Уингейт повела себя так, как будто ее положение в обществе было поставлено под сомнение.
— Это невозможно, просто невероятно. Какие-то слухи до меня доходили, но, мистер Темплер, вы должны понять, что такие вещи просто… ну просто…
— Невозможны? — подсказал Саймон.
— А по-моему, наоборот, — ответил за нее филантроп. — Наверняка какие-нибудь негодяи терроризируют нищих в Чикаго. Я не особенно в курсе, но насколько далеко зашло это дело?
Саймон пожал плечами. Было видно, что Стефан Элиот чувствует себя неуютно.
— Это грязный рэкет, даже если дело ограничивается одним-двумя районами. Он должен быть уничтожен в зародыше. Вы говорите, что занялись этим вопросом? — наконец нашелся он.
— Да, но у меня пока слишком мало данных. Не могли бы вы мне помочь?
Элиот облизнул пересохшие губы.
— Вряд ли я смогу вам помочь. Можно, конечно, попробовать, но боюсь, что это ничего не даст.
— Вы предпочитаете оставить все, как есть? — вмешалась Моника.
— Это дело полиции. Каждый должен заниматься своим делом… Конечно, если я смогу быть полезен…
— Вспомнила! Вы — тот слепой нищий, — взорвалась миссис Уингейт.
Святой заметил удивление и испуг в глазах Стефана Элиота.
— Не понимаю… Ошибки быть не может. Я никогда не забываю лиц. У меня… — затараторила Лаура Уингейт.
— Что ты хочешь сказать, Лаура?
— Это глупо звучит, но ведь у меня фотографическая память. Я думаю, мы с тобой вчера… мистера Темплера…
«Жребий брошен, карты на стол и к черту все уловки», — подумал Темплер и бесхитростно, обезоруживающе улыбнулся.
— Она не ошиблась. Я часто работаю инкогнито. На этот раз мне нужно было получить информацию о той организации, которую мы только что вспоминали. Пришлось прикинуться нищим. Надеюсь, — это останется между нами.
— О, Господи. — У Лауры Уингейт перехватило дыхание. — Как романтично!
Стефан Элиот слегка поморщился.
— Наша беседа коснулась такой области, что проявлять излишнее любопытство просто неуместно. Если мистер Темплер действительно включился в борьбу, и его противник узнает об этом, это может стать крайне опасным. Я бы даже сказал, — здесь он окинул Святого испытующим взглядом, — роковым.
— Ни одна живая душа не узнает, — торопливо заверила миссис Уингейт. — Мне уже неловко за мое любопытство.
Элиот не обратил внимания на ее тираду.
— По правде говоря, — заметил он, — ваше вмешательство вряд ли разумно. Насколько мне известно, Король нищих безжалостно подавляет любое неповиновение или вмешательство в свои дела, как и положено деспоту. Мои симпатии целиком на вашей стороне, но будет жаль, если с вами что-нибудь случится.
— Благодарю вас, — ответил Саймон, — Мои симпатии тоже полностью на вашей стороне.
Стефан Элиот в нерешительности замялся.
— Вряд ли я заслужил…
— Я имел в виду вашу благотворительную деятельность. «Элиот-отель», например.
Филантроп облегченно кивнул.
— Я просто стараюсь выполнить предначертанное мне. — В его глазах появился фанатический блеск. — Конечно, эти приюты для бедных и обездоленных не могут сравниться с Паимер-хаус, но страждущих так много, что я могу им дать только кров и хлеб.
— Это так же верно, — заметил Святой, глядя ему прямо в глаза, — как то, что дающий хлеб не должен равнодушно смотреть, как кучка негодяев обирает обездоленных за право этот хлеб получить.
— Я могу действовать только в пределах своей компетенции.
— На этом пути встречаются не только шипы, но и розы, — неожиданно произнесла миссис Уингейт.
Все с удивлением уставились на нее.
— Не хлебом единым жив человек. Стефан поддерживает их тело, в то время как я забочусь о душе. У каждого человека есть бессмертная душа, и я пытаюсь хоть как-то скрасить беспросветное существование этих бедняг. Вы должны понять… Стефан, как вы считаете…
— Что, Лаура?
— Я уверена, мистер Темплер, что вы очень хотите нам помочь. Вы — в своем роде знаменитость.
— Пожалуй, «знаменитость» — здесь не то слово, к тому же у мистера Темплера несколько иные понятия о милосердии.
Миссис Уингейт продолжила, как будто ничего не слыша.
— И вы, и мисс Веринг, конечно, понимаете, что мы пытаемся облегчить страдания несчастных, взывая к их душам, пытаемся пробудить в них тягу к прекрасному, как-то развлечь… Вот завтра мы организуем вечер в «Элиот-отеле»…
— В котельной. — Мистер Элиот криво ухмыльнулся.
— Зато там очень просторно, — нимало не смущаясь, продолжала миссис Уингейт. — Будут молебен, чаепитие, кто-нибудь выступит. Было бы просто замечательно, если вы сможете принять участие, хоть ненадолго. Вы бы, мисс Веринг, могли что-нибудь продекламировать, а мистер Темплер…
— Что бы я такое смог? — задумчиво произнес Саймон. — Лекция по методике вскрытия сейфов вряд ли будет уместна.
— Может быть, о том, что преступление не окупается? — предложил Элиот с виду искренне, хотя Саймон не был в этом вполне уверен.
Миссис Уингейт сложила руки на своем необъятном бюсте.
— Скажем, в восемь тридцать? Мы будем рады вас принять!
— Боюсь, в это время я буду на сцене, — с сожалением отозвалась Моника, — а иначе непременно приняла бы приглашение.
Миссис Уингейт подслеповато сощурилась.
— Ах, да, конечно. Извините меня за эту оплошность. — Повернулась к Святому, и тут же забыла о ее существовании. — А как вы на это смотрите, мистер Темплер?
Саймон на мгновение задумался.
— Прекрасно. Сделаю все, что в моих силах. Вот увидите.
— Нам пора идти, — напомнил Стефан Элиот.
— Да-да, — задумчиво отозвалась миссис Уингейт. — Еще коктейль?
X
Саймон проводил Монику до театра и вернулся в отель, чтобы выслушать отчет вконец обескураженного Хоппи. Тот за день прочесал все злачные места, где мог появиться Колченогий Сэмми или его приятели. И все впустую. И хуже того, обойдя множество пивных и баров, Юниац так и не смог утолить должным образом свою хроническую жажду, которую вот уже долгие годы безуспешно пыталась утолить мировая винокуренная промышленность.
Сэмми исчез, и ни Юниац, ни его приятели последнее время его не видели. Он не умер, не заболел, не залег на дно, не уехал из города. Колченогий Сэмми просто испарился, не оставив ни следа, ни намека, где его искать.
— Ничего не могу понять, — подытожил Хоппи.
Саймон отобрал бутылку виски, содержимым которого тот пытался заполнить некий вакуум в своем организме, и налил немного себе.
— Значит, появилась еще одна проблема.
— Это точно, шеф, — с энтузиазмом согласился Юниац, с надеждой глядя на Святого, обширный опыт ему подсказывал, что строить догадки бесполезно, лучше подождать ответа, не утруждая зря свои мозговые извилины — крайне нежный и чувствительный орган в прочной костяной оболочке.
— Все дело в том, кому, что и о чем известно? — начал Святой. — Если на приеме присутствовал кто-нибудь из свиты Короля, то проявлять интерес к «Элиот-отелю» — что гулять болоту. В то же время, если я не появлюсь, как обещал, значит, у меня на то есть веские причины, — а это афишировать преждевременно.
— Ну, да, — согласился Хоппи, и на его лице появились первые признаки приближающейся головной боли.
— С другой стороны, — рассуждал вслух Темплер, — если эта нечисть ждет меня завтра, то мое появление сегодня вечером выведет их из равновесия. Они могут сделать необдуманный шаг.
— Ничего не понимаю, — огорченно развел руками Юниац.
Саймон мерил комнату широкими шагами. И более тонкого психолога, чем Хоппи, могли сбить с толку эти блуждания в лабиринте «но» и «если»… Чтобы успокоиться, Юниац бросил себе в рот очередную дробинку, и через мгновение уже раздался знакомый звон.
— Я так навострился в этом деле, шеф, — уточнил Хоппи в свое оправдание, — что сегодня в баре устроил небольшую хохму. Танцовщица там такое дерьмо, ей давно уже пора торчать дома с внуками, я и начал обстреливать ее дробью, а она так и не поняла, откуда они летят. Короче, номер ей закончить так и не удалось…
Святой резко остановился и удивленно посмотрел на Хоппи.
— Ну, не ожидал, что ты сумеешь развязать этот гордиев узел.
— Чудненько, — буквально расцвел Юниац. — И что я такого сделал?
— Ты подал мне идею, — пояснил Саймон. — Ведь если невозможно определить, откуда исходит угроза, это может сорвать любые планы противника.
— Будь уверен, шеф, — мудро согласился Хоппи. — Только объясни, что за фрукт этот Гордий. Не могу припомнить, чтобы я был с ним знаком.
Саймон Темплер всегда действовал по вдохновению, часто целиком полагаясь на свою интуицию, но он никогда не пренебрегал опасностью. Наоборот, никогда так тщательно не выверял каждый свой шаг, как в лихорадочные минуты игры с судьбой в орлянку, тщательно просчитывал возможный результат.
«Будет очень неплохо, если все получится», — продолжал размышлять по дороге к «Элиот-отелю» пару часов спустя Саймон, поглядывая сквозь темные очки.
Он с интересом рассмотрел громадное, но ветхое строение, которое, несмотря на следы недавнего ремонта, вряд ли радовало взгляд его несчастных обитателей. Здание было построено сразу после знаменитого Чикагского пожара и чем-то напоминало измученного одышкой дряхлого старика, пытающегося распевать рождественские песни.
С резким скрипом открылась входная дверь. Саймон сделал умоляющий жест в сторону случайного прохожего.
— Извините за беспокойство, сэр. Я ищу «Элиот-отель». Не могли бы вы…
— Вот он, прямо перед вами, — ответил тот. — Хотите войти?
Взяв под локоть, незнакомец помог ему подняться по ступенькам.