— Мальчик пережил нечто ужасное, — подумал доктор. А вслух сказал: — А теперь, полковник, помните, — ему нужен полный покой: никаких посетителей и вопросов. По крайней мере, пока он сам не начнёт говорить.
— Что я действительно хочу знать, — зашипел полковник, — так это какого дьявола Майк делал всю ночь на Висячей Скале один?
После дня, проведённого в чередующихся приступах гнева и страха, он готов был взорваться.
— Чёрт бы тебя побрал, Кранделл! Что за вздор ты нёс вчера вечером о том, что Майк остался ночевать в Вуденде?
— Ну же, полковник, — прервал его доктор, — бесполезно плакать над пролитым молоком. Мальчик жив и здоров, и сейчас в своей постели, это самое главное. Что касается Кранделла, то вам повезло: он не терял времени и сразу отправился за помощью.
Альберт с каменным лицом пинал носком ботинка ножку столового буфета.
— Я расскажу, как всё было. Ваш племянник захотел поехать в пятницу на «Поляну для пикников» чтобы ещё раз поискать тех девчонок. Да, я тоже не знаю зачем. Когда пришло время возвращаться, он ещё ходил по Скале и сказал, что не поедет домой. Я сделал всё чтобы он передумал. И если вы мне не верите, то можете поискать себе другого кучера.
После паузы в несколько секунд, за которую Альберт успел попрощаться с арабским пони, кобом, протереть напоследок Лансера и уже искал новую работу в неизвестных краях, полковник протянул ему руку. С чувством похожим на жалость, Альберт увидел подрагивающую руку усталого старика.
— Вы верите мне?
— Верю, Кранделл… ты нас чертовски напугал. Пойди лучше поужинай курицей.
— Я сначала посмотрю, как там лошади, а потом перекушу перед сном.
— Может виски?
— Не надо. Я пойду. Доброй ночи, сэр. Доброй ночи, док.
— Доброй ночи, Кранделл, и спасибо за помощь сегодня.
— Вы были правы на счёт Кранделла, доктор. Он хороший мальчик, грубый как сапог, но было бы чертовски жаль его потерять, — сказал полковник, наливая себе выпить. — Это ожидание новостей, просто вывело меня из себя. Уж лучше на линии огня. Будете со мной виски?
— Нет, спасибо, никакого алкоголя пока не доберусь домой и не переоденусь в халат. Жена всегда оставляет мне ужин.
Он взял свою маленькую чёрную сумку и стал надевать кожаные перчатки для езды.
— Здесь неподалёку работает одна медсестра. Я пошлю её к вам утром, если миссис Фитцхьюберт не против? Хорошо. Я свяжусь с вами через день или два. Если понадобится, можно и раньше. А пока я дам все необходимые указания медсестре.
Полковник Фитцхьюберт постоял в прихожей, глядя как исчезает в темноте двуколка и погасил лампы. Из приоткрытой двери комнаты Майка виднелся тусклый ночной свет; в кресле, сняв туфли, дремала горничная. Полковник надел ночной колпак и направился в кабинет для исполнения ежевечернего ритуала по смене даты на календаре, стоявшем на рабочем столе. Суббота, 21 февраля. Святые небеса! Сейчас утро воскресенья! Воскресенье, 22 февраля. Прошла ровно неделя с того ужасного происшествия на Висячей скале.
После того как Альберт сходил к лошадям, он не раздеваясь упал на свою неразобранную складную кровать и заснул. Казалось, он едва положил голову на полушку как уже полностью проснувшимся, смотрел в маленький, светящийся серым квадрат окна. Вчерашние события больше не затмевала физическая усталость и все части головоломки становились на свои места. Кроме одной. Но что это за часть и куда именно она должна подойти? Лучше начать с начала, когда он нашел Майка лежащим на кочке в субботу утром. Как далеко он забрался прежде чем упал и повредил лодыжку? Может он вернулся к лавру и снова начал оттуда? Эти дурацкие бумажные флажки…! В следующую минуту Альберт уже выскочил из постели и натягивал ботинки.
В каштанах ещё спали птицы, когда он пересёк мокрую от росы лужайку и беззвучно проскользнул через боковую дверь в тёмный, с закрытыми ставнями дом. У комнаты Майкла тихонько сопела горничная. Из комнаты Фитцхьюбертов напротив — доносился ритмичный мужской и женский храп. Одурманенный лекарствами Майк лежал на спине и постанывал. Его изрядно порванные и испачканные ездовые брюки висели на спинке стула у края кровати. Альберт зажег спичку и осторожно запустил руку в карманы. Слава богу, кожаная записная книжка была всё ещё там! Он поднёс её к окну и в тусклом свете принялся страница за страницей рассматривать небрежные записи. Они начинались с марта прошлого года, со встречи где-то в Кэмбридже, затем шел рецепт от хандры, выписанный из «Загородной жизни». Заметка — не забыть позвонить ни счёт теннисной ракетки. И наконец, напротив страницы с единственной записью — «Глистогонные средства», он обнаружил то, что искал. Кривыми заглавными буквами карандашом было выведено:
АЛЬБЕРТ ФЛАЖКИ НА КУСТЕ СПЕШИ
КОЛЬЦО НАВЕРХУ ВЫШЕ
СКОРЕЕ НАЙД
На этом месте буквы обрывались. Альберт перечитал написанное несколько раз, вырвал страницу и положил записную книжку обратно в брюки Майкла. Флажки. На кусте. Спеши. Он чувствовал, как Майк смотрит ему через плечо, пытаясь сказать, что он нашел что-то очень важное там на Скале, — настолько важное, что даже написал Альберту указания, перед тем как потерять сознание рядом с ручьём. Флажки. Мысль о маленьких флажках заставила его подойти к кровати и нежно погладить мягкую покрытую голубыми венами руку на покрывале. «Грубый как сапог юный Кранделл» — так обычно описывал своего кучера полковник. В тот миг, когда он в тяжелых ботинках на цыпочках выходил из комнаты Майкла, в нём не было ничего грубого.
Убеждённый, что нельзя терять ни минуты, Альберт попросил сонную служанку разбудить полковника; мальчика из магазина «Манасса» вытащили из постели и полуспящим посадили на велосипед известить полицию Вуденда. Сам Альберт тем временем отправился на буланом кобе к дороге, ведущей к Скале, навстречу подмоге. И так как ни констебль Бамфер, ни доктор Маккензи, которые обычно помогали полиции, сейчас не могли к ним присоединиться, доктор Кулинг из Нижней Маседонии согласился сопровождать юного Джима (вооруженного записной книжкой и строгими указаниями Бамфера всё записывать и держать рот на замке) на повозке с лошадью, оборудованной носилками и всеми нужными медикаментами.
Солнце было высоко, когда они въехали в ворота «Поляны для пикников»: впереди рысцой ехали Альберт, в кармане его рубашки лежал драгоценный листок из записной книжки. Двое юношей быстро нашли следы Майкла, которые он оставил в субботу утром, удаляясь от ручья. В полуденной тишине на низеньком лавре безжизненно висели маленькие белые флажки. Альберт в сотый раз достал из кармана исписанный кусочек бумаги. На кусте.
— Вот оно что… — выдохнул впечатлённый полицейский, несмотря на свою обычную насмешливость над любителями. — Это он их сюда прицепил, да?
— Боже, ты думаешь они тут сами выросли?
В молчании они тяжело взбирались наверх, следуя за смятым и притоптанным папоротником. Доктор слегка отставал, пытаясь отыскать городской маршрут в своих слишком узких воскресных туфлях.
— С ума сойти, — сказал полицейский, — как этот приезжий вообще сюда забрался.
— Некоторые англичане отлично чувствуют себя среди буша[10], пожив здесь некоторое время, — признал доктор Кулинг.
— У этого парня больше чёртовых мозгов, чем у всех нас троих вместе взятых, — сказал Альберт.
— Не имеет значения, — ответил доктор, чьё настроение ухудшалось по мере опухания ног. — Уверен, всё это пустая затея. Очевидно, что ничего важного не могло пролежать на Скале до вчерашнего дня и остаться незамеченным.
Альберт бросился на защиту друга.
— Вы не знаете Майка, доктор. Он не стал бы это писать, не найди он чего.
Но не впечатлённый его словами доктор, уже выбрал гладкий камень чтобы присесть и принялся развязывать ботинки.
— Джим, подуй в свисток, если что-то найдёте, и я к вам присоединюсь.
Альберт и Джим рыскали по кустам, как терьеры.
— Посмотри, эти ветки обломаны? Листья ещё зелёные. Наверное, здесь Майк зашел в заросли в субботу утром.
Он не ошибся. Они вновь стали взбираться по поднимающейся тропе, громко проклиная малозаметные камни и ямы под ногами.
— Что он там говорил в записке на счёт кольца? Думаешь, бриллианты?
Альберт фыркнул.
— Думаю он имел ввиду кольцо камней.
Но Джиму больше нравилась идея с бриллиантами.
— Одна из тех девушек была богатой наследницей и не забывай об этом, Альберт. Мы, полицейские, умеем смотреть на такие истории со всех сторон.
— Ты б лучше под ноги смотрел, Джим, а то свалишься. Вон ту скалу впереди называют монолитом.
— Знаю, — ответил полицейский, спотыкаясь о камень. — А те два больших валуна наверху, к твоему сведению — Висячие валуны.
Поднимаясь вверх вместе с монолитом, Майк, судя по всему, резко срезал влево. Высоко в безоблачном небе золотом сверкал зубчатый гребень верхушки.
— Миленько, да? Как на открытке. Боже мой! Что это там на земле?
Доктор Кулинг едва задремал, как его разбудил резкий звук полицейского свистка. Натянув ботинки, он стал взбираться в его направлении. Продвигался он ужасно медленно, даже со спустившимся к нему смертельно бледным Альбертом, бессвязно бормотавшем что-то о теле, и при помощи верёвки ведшим его через кусты и жуткие камни. Когда они добрались до Висячих валунов, Джим усердно делал записи и замеры.
— Кажется, мы слишком поздно, доктор. Жаль.
— Ой, да закрой рот, — прорычал Альберт. Он дал бы фунт за то, чтобы пойти в кусты и вытошнить. Черноволосая малышка с кудрями лежала лицом вниз на выступе пологого камня прямо под нижним из двух валунов: одна рука была вскинута над головой. Она походила на маленькую девочку, прилёгшую вздремнуть в жаркий полдень. Над запачканным кровью муслиновым корсажем роилась мошкара. Часто упоминаемые в прессе локоны были покрыты пылью и кровью.
— Будет чудом, если она жива, — сказал доктор, опускаясь перед телом на колени и кладя твёрдые профессиональные пальцы на вялое запястье.