По пути назад мы обратились в полицейский участок Вуденда и коротко рассказали дежурному офицеру что произошло у Висячей Скалы, после чего сразу поехали в Колледж. Я также забыл упомянуть, что тщательно обследовал на «Поляне для пикников» уборные (мужские и женские), что находятся между речкой и подножием Скалы, и не обнаружил там никаких следов или признаков недавнего использования.
5
Воскресенье 15 февраля стало для воспитанниц колледжа Эпплъярд днём кошмарной неопределённости: полусном и полуреальностью; в котором, в зависимости от темперамента, вспыхивали то безумные надежды, то тревожные страхи.
Директриса, которая провела всю ночь уставившись в стену спальни и бесконечно побелевшая к наступлению нового дня, в обычный час была уже у себя на посту с неизменной причёской, убранной в стиле помпадур. Её первой задачей этим утром было удостовериться, чтобы никакая информация о вчерашнем происшествии не просочилась за стены колледжа. Три экипажа, которые обычно отвозили учениц с воспитательницами в церковь, были отозваны ещё вчера перед отъездом мистера Хасси, поскольку по мнению миссис Эпплъярд, в прекрасное воскресное утро церкви являются настоящим рассадником сплетен. Слава богу Бен Хасси понимающий человек и будет держать рот на замке, за исключением того конфиденциального донесения, которое уже в руках у местной полиции. Сохранять строжайшую тишину, до появления особых указаний, стало в колледже правилом. Можно предположить, что ему следовали те работники и ученицы, которые ещё держались на ногах и были способны разговаривать после вчерашнего испытания, хотя по меньшей мере половина из них находилась у себя в комнатах, оправляясь от шока и истощения. Однако, есть подозрения, что Том и Минни, как естественные распространители новостей, и возможно кухарка, принимавшие личных посетителей в воскресенье, не придерживались подобной сознательности, и что мисс Дора Ламли могла перекинуться парой фраз у задней двери с Томом Комптоном, который привозит по воскресениям сливки.
Доктор МакКензи, за которым послали в Вуденд, прибыл на своей двуколке вскоре после завтрака: пожилой врач широкого профиля и безграничной мудрости, оценивший всю ситуацию одним проницательным взглядом в позолоченной оправе очков, прописал всем обязательный выходной в понедельник, нежирную питательную пищу и лёгкое успокаивающее.
Мадмуазель не вставала с постели из-за мигрени. Пожилой доктор похлопал изящную руку, лежавшую на покрывале, брызнул несколько капель одеколона на горячий лоб пациентки и мягко сказал:
— Надеюсь, моя дорогая юная леди не столь безумна, чтобы винить в произошедшем несчастье себя? Совсем скоро это может оказаться всего лишь небольшим происшествием.
— Mon Dieu, доктор, я молюсь чтобы это было правдой.
— Никто не может быть в ответе за выходки судьбы, — ответил он.
Эдит Хортон, впервые в жизни оказавшаяся главной героиней происходящего, по заверению доктора МакКензи прибывала в хорошей физической форме, благодаря долгим крикам, которые для девушки её возраста являются природным освобождением от истерии, — однако доктор всё же был встревожен тем, что она не помнит почему вернулась одна и что её так напугало на Скале. Доктор МакКензи нравился Эдит (а кому он не нравился?) и она, насколько позволял её не самый острый ум, старалась отвечать на его вопросы. Возможно, — думал доктор по пути домой, — малышка ударилась головой о камень, что вполне могло произойти в этой местности, и теперь у неё лёгкое сотрясение.
Большую часть воскресенья миссис Эпплъярд провела в одиночестве у себя в кабинете после разговора с констеблем Вуденда Бамфлером, взявшим с собой не особо смышлёного юного полицейского чтобы тот вёл записи относительно неважных деталей, которые Бамфер собирался прояснить к вечеру воскресенья. Городские жители часто терялись в высоком лесу и на их поиски приходилось поднимать в воскресенье добрых христиан. Однако, в случае исчезновения трёх девочек и их учительницы, сведения оказались более обычного расплывчатыми, кроме истории Бена Хасси, который мог только повторить и подтвердить уже им сказанное. Бамфлер связался с двумя молодыми людьми, которые так же были на пикнике у Висячей Скалы в субботу, — именно они в последний раз видели пропавших, когда те переходили через речку. Он попросил их быть готовыми в понедельник предоставить полиции дополнительную информацию, которая может понадобиться, если девочек к этому времени ещё не найдут. Единственным другим человеком, с которым, по возможности, хотел бы поговорить этим утром Бамфлер — была Эдит Хортон, которая провела с тремя пропавшими девочками несколько часов, до того, как в панике прибежала на «Поляну для пикников».
И вот, Эдит, с красными глазами и в кашемировом халате под цвет, привели в кабинет чтобы продемонстрировать каким нечленораздельным и полностью бесполезным источником информации она является. Ни констеблю, ни директрисе не удалось вытащить из неё ничего более конструктивного чем один или два пошмыгивания носом и несколько угрюмых отрицаний. Вероятно, молодой полицейский справился бы лучше, но ему не дали такой возможности и Эдит увели обратно в постель.
— Это так уж важно, Мэм, — сказал Бамфлер, принимая стаканчик бренди и воды. — Я лично считаю, что через несколько часов всё прояснится. Вы даже не представляете, как много людей теряются, стоит им отклониться на несколько ярдов от протоптанной тропинки.
— Хотела бы я с вами согласиться, мистер Бамфлер, — сказала миссис Эпплъярд. — Но моя старшая ученица Миранда родилась и выросла среди лесов… Что же касается воспитательницы, мисс МакКроу, то…
Было уже установлено, что никто не видел, как мисс МакКроу покидала «Поляну для пикников» после обеда. Однако, по каким-то неизвестным причинам, она скорее всего решила встать из-под дерева, под которым читала и последовала за четырьмя девочками в направлении Скалы.
— Если только у леди не было с кем-то личных договорённостей, — сказал полицейский. — Может она собиралась встретиться с другом или друзьями? Например, где-нибудь за воротами?
— Определённо нет. Насколько мне известно, мисс Грета МакКроу, которую я взяла на работу несколько лет назад, не имеет ни одного друга, или даже знакомого в этом полушарии.
Её книгу и лайковые перчатки нашла одна из старшеклассниц Розамунд, на том самом месте под деревом, где она и сидела. Миссис Эпплъярд и полицейский разделяли общее мнение, что учительница математики, какой бы «умной по части цифр», по выражению Бамфлера, она не была, могла, как и любой другой человек сбиться с пути, хотя, конечно, скорее всего сделала это более утончённо. Было высказано предположение, что даже Архимед, мог пойти не той тропой, задумавшись о более высоких вещах. Всё это, пыхтя и облизывая карандаш, записал молодой полицейский. (Позже, когда пассажирок экипажа коротко расспросили об их поездке, несколько человек, включая Мадмуазель, вспомнили как мисс Грета МакКроу достаточно резко высказывалась о треугольниках и кратчайшем пути, и даже предлагала извозчику ехать назад по другой, весьма неподходящей дороге).
Местная полиция уже начала непрерывные поиски на «Поляне для Пикников» и в той части Висячей Скалы на которую можно было взобраться и осмотреть с близкого расстояния. Одним из самых загадочных обстоятельств происшедшего, которое уже отмечал мистер Хасси, было полное отсутствие каких-либо следов кроме кое-где смятого папоротника и повреждённых листьев на нескольких кустах у нижних уступов восточной стороны скалы. К понедельнику, в случае если загадка не разрешится, для поисков вызвали на помощь туземца из Джипсиленда, и по настоянию полковника Фицхьюберта — собаку ищейку, для которой, по просьбе констебля, мисс Ламли подготовила кое-что из одежды пропавших. Ряд местных жителей, включая Майкла Фицхьюберта и Альберта Кранделла, уже помогали полиции в тщательном прочёсывании окрестных кустарников. В австралийских лесах новости разносятся так же быстро, как и в городе, и уже к вечеру воскресенья трудно было найти хоть один дом в 50 милях от Висячей Скалы, где за ужином бы не обсуждали это таинственное исчезновение. Как и всегда в вопросах чрезмерного человеческого любопытства, те кто почти ничего не знал ни с первых рук, ни даже со вторых, наиболее рьяно высказывались о происшедшем; а как известно, эти высказывания уже на следующий день превращаются в достоверные факты.
Если воскресенье пятнадцатого было для колледжа кошмаром, то понедельник шестнадцатого, пожалуй, выдался ещё хуже. В шесть утра в двери главного входа позвонил молодой репортёр из Мельбурнской газеты на велосипеде со спущенным колесом. Кухарка проводила его на кухню, накормил завтраком и отправил с пустыми руками назад на поезд до Мельбурна. Этот несчастный юноша был одним из многих, многих незваных гостей. Массивная кедровая дверь, редко используемая для торжественных случаев, открывалась и закрывалась с утра до ночи из-за многочисленных посетителей — кто-то приходил с благими намерениями, кто-то из любопытства, а было и несколько гиен, которые довольно откровенно демонстрировали, что их привлек запах крови и скандала. Никого из них не приняли. Даже визит кюре из Маседона с его доброй маленькой женой, прибывавших в большом смущении, но проникнутых искренним желанием помочь в трудный час, был отклонён на крыльце, как и все прочие, кратким «нет на месте».
Еду подавали с традиционной точностью, но лишь немногие из всегдашних любительниц вкусно поесть, садившихся к обеду, одолевали больше небольшого кусочка жареной баранины и яблочного пирога. Старшеклассницы собирались небольшими группками и перешептывались. Эдит и Бланш ходили рука об руку ссутулившись и хлюпали носами, за что им ввиду исключительного случая не делали замечания; сёстры из Новой Зеландии занятые бесконечным вышиванием, бормотали о землетрясениях и прочих ужасах, случившихся на их памяти. Сара Вейбурн, пролежавшая всю субботнюю ночь без сна, ожидая, когда с пикника вернётся Миранда и по своему обыкновению, как бы поздно ни было, поцелует её на ночь, призраком носилась из комнаты в комнату, пока мисс Ламли, у которой раскалывалась голова будто в неё били как в наковальню, не нашла для неё кое-какого белья для починки перед чаем. Сама же мисс Ламли и младшая учительница по шитью, когда не были заняты поручениями от директрисы и другими неблагодарными обязанностями, жаловались на свою «подневольную участь» — удобное выражение, охватывающее все виды отношений с вышестоящими, в том числе и Всевышним. Сочинение о Висяч