- Да я понимаю, но ведь нет других. Поэтому, по-моему, чем больше претендентов, тем качественнее отбор.
- Ладно, ладно, успокойтесь, дорогой мой человек. Давайте сделаем так: Вы перепишете всех мужчин от двадцати лет по годам и по количеству. Будет это выглядеть так: двадцать-двадцать пять лет – столько-то, двадцать шесть- тридцать лет – столько-то, и так до сорока пяти. Понятно?
- Понятно, Андрей Николаевич, - и Конев вышел, громко хлопнув дверью.
--------------
Полицейские прижали Инну к барной стойке и наперебой начали допытываться у неё, что же произошло в кафе. Она стояла, закрыв лицо руками и тихонько всхлипывала, не отвечая на их вопросы, которые сыпались на неё как из прогнившего ведра. Тут дверь снова открылась, и на пороге появился холёный, в дорогом костюме мужчина. Он сразу направился к Инне и полицейским, не обратив никакого внимания на врачей суетившихся вокруг прибитого сержанта.
- Здравствуйте, моя фамилия Дыбов Данил Денисович. Я – следователь по особо важным делам городской дознавательной службы, - сказал он, приблизившись к девушке и бесцеремонно отрывая её руки от лица. – Быстренько расскажи мне, что здесь произошло, а то будем разговаривать в другом месте и по-другому.
Когда дознаватель закончил говорить, он вперил свои рыбьи, бесцветные глаза в Инну и замер.
------------
После разговора со Свиридовым, Конев, злой как собака, вернулся к себе, налил горькой настойки в большую металлическую кружку и залпом выпил. Затем упал на кровать, уставился взглядом в потолок и задумался. Пролежав так некоторое время и ни о чём не думая, Василий Васильевич, наконец, успокоился. «Ладненько, сделаем как просит Андрей, а там видно будет», - решил он и сел составлять список находящихся на базе лиц мужского пола от двадцати до сорока пяти лет. У него получилось пятьдесят три человека.
Глава 19
Глава 19
Размышления советника прервало тактичное покашливание, он отвлёкся от своих мыслей и увидел одну из теней, бывших сегодня утром у него в кабинете. Когда и как она появилась здесь, он не заметил.
- Ну что? – с надеждой в голосе спросил Арчибальд.
- Пока ничего.
- Так какого… ты сюда припёрся? – вспылил советник, вскакивая с кресла и переливая на себя очередной, неизвестно какой по счёту, коктейль.
Тень быстро испарилась.
«Идиоты! Дебилы! С кем приходится работать! Я устал быть начальником этих дураков. Ещё и Арнольд туда же. Где я ему этого щенка найду?... А действительно, куда он мог деться? Промахнуться я не мог, значит, его труп где-то кто-то спрятал. А зачем?... Как всё не вовремя! Да и я, тоже хорош». Арчибальд с досадой хватанул пустым стаканом об пол. Легче не стало.
--------------
Фёдор открыл глаза, в комнате всё ещё было светло, но рядом никого не было. Он пошевелился, приглушенная боль не сильно кольнула грудь и заставила его закашляться. Сразу же на пороге комнаты появились давешние пожилой мужчина и молодая женщина. Женщина спросила:
- Чем Вам помочь?
Раненый, с трудом разлепляя пересохшие губы, произнёс:
- П-пить.
Вика побежала на кухню и принесла миску с водой и вату.
- Пока от питья воздержимся, а смочить губы можно, - ответила она на немой вопрос отца.
Виктория намочила ватку водой и принялась промакивать губы своего подопечного, он с жадностью стал слизывать капельки воды. После того, как Фёдор «попил», дочь Измерова сделала ещё один укол в руку сына Президента и погладила его по плечу:
- Поправляйтесь.
- Спасибо, - попытался улыбнуться раненый, но улыбка получилась вымученной.
- Постарайтесь ещё поспать, Вам нужны силы.
«Да, силы мне нужны, ох как нужны», - подумал Фёдор и закрыл глаза.
-------------
Инна взглянула на говорившего, его холёный вид и манера поведения очень ей не понравились. Она последний раз шмыгнула носом и, сделав шаг вперёд и напирая грудью на Дыбова, заговорила возмущённо и отрывисто:
- Нет…, это Вы… быстренько расскажите мне…, почему порядочные девушки не могут спокойно пообедать в нашем городе… без того, чтобы к ним не пристал какой-нибудь прощелыга? Где были ваши хвалёные полицейские…, когда ко мне и к моим подругам приставал тот хлыщ…, от которого пытался защитить нас этот доблестный воин?
Спеси у следователя по особо важным делам немного поубавилось, отступив на шаг, он теперь с некоторым интересом глядел на возмущённую особу и думал, что бы такое ей ответить. Пока Дыбов соображал, Инна продолжала закреплять свою победу в этой перепалке, которую она же и затеяла.
- Вот, посмотрите…, спросите у людей, - обвела она рукой зал, в котором по-прежнему никого не было кроме полицейских, наглого сержанта и врачей, закончивших оказывать помощь раненому и теперь внимательно слушавших Иннины возмущения.
Следователь не выдержал:
- Заткнись, дура! Я здесь спрашиваю, а ты отвечай!
Девушка вспыхнула:
- Ах, значит, так! Тогда я вообще больше ничего не скажу.
И она с оскорблённым видом повернулась лицом к барной стойке и … спиной к представителю власти.
Дыбов приказал полицейским приглядывать «за этой бестией», а сам направился к всё ещё сидящему на полу пострадавшему.
- Ну расскажи, голубчик, как тут всё было.
Инна вся обратилась в слух: «Что же этот самовлюблённый болван расскажет следователю? Если он слышал хоть часть их разговора, то ей конец; если нет, то у неё будет шанс, ради которого она и осталась в кафе. В отличие от подруг, она сразу поняла, что хотят сделать Рогоза и его товарищи, и зачем им нужны они. Она не знала всего, что происходило, но чувствовала, что скоро будет что-то неординарное, и в этом ей отводится не последняя роль».
Сержант рассказывал, Инна слушала. В общем, рассказ был правдивый за исключением тех слов, которые употреблял в обращении к Олегу этот горе-воин. У девушки отлегло от сердца, он ничего не слышал из разговора, так как, сразу после того как вошёл, направился к их столику за порцией приключений на свою голову.
-------------
В дверь постучали. Андрей встрепенулся, крикнул: «Войдите», и с удивлением увидел входящего Конева.
- Что за церемонии, Василий Васильевич? – спросил Свиридов своего заместителя.
- Вы ж – начальник, а к начальству без стука входить не положено, - ответил ему кузнец.
- Тааак, а ну садись сюда, - похлопал по кровати рядом с собой Андрей. – Обиделся? Я так понимаю. Да?
Конев остался стоять у порога.
- А чё мне обижаться, мы люди маленькие, нам сказали, мы – сделали. Вот возьмите, с превеликим уважением, всего пятьдесят три человека. Из них – три двадцатилетних. Двенадцать – двадцати двух - двадцати четырёх лет. Одиннадцать – тридцатилетних, двадцать семь от тридцати трёх лет до сорока двух годов отроду. Остальные или младше двадцати, или старше сорока пяти. Разрешите откланяться, Андрей Николаевич? – спросил Василий Васильевич и замер в угоднической позе.
- Не разрешаю! – подпрыгнул на кровати Андрей. – Что Вы тут ёрничаете?
- Как Вы сказали? Я и слова то такого не знаю, не то, чтоб это самое делать, - искренне не понял кузнец.
У Свиридова весь гнев как рукой сняло.
- Уважаемый, дорогой Василий Васильевич, присядьте, присядьте, пожалуйста, - подошёл к Коневу Андрей и насильно усадил посетителя за стол.
Тот сел и всё ещё обижено произнёс:
- Андрей Николаевич, ну ведь не велика разница между двумя выстрелами и четырьмя, а стрелять будем ещё много. Потом, когда склады захватим. Давай выбирать из всех кто в списке, а?
- Ну что с тобой поделаешь, давай. Я уж и сам решил, что свет клином не сошёлся на этой стрельбе.
-----------
Врачи решили, что здоровью сержанта ничего не угрожает, собрали свои вещички и, порекомендовав больному побыстрее отправиться домой и отдохнуть, укатили на очередной вызов.
Дыбов снова подошёл к Инне.
- Поехали со мной, красавица, в службе дознания ты не будешь такой дерзкой и расскажешь мне всё, что произошло.
Он схватил девушку за руку и потащил к выходу. Четверо полицейских пошли следом за ними. Дойдя до сержанта, который всё ещё никуда не делся, не смотря на рекомендации врачей, Инна резко дёрнулась, освободила руку и встала за спиной у потерпевшего.
- Хорошо, только из уважения к властям я буду говорить, но ни куда не поеду. У меня времени нет разъезжать со всякими хамами, вроде Вас, господин Дыбов, - кокетливо заявила она.
От слов девушки следователя перекосило, но он сдержался и как можно спокойнее произнёс:
- Рассказывай, но если я хоть на малую толику усомнюсь в твоём повествовании, ты горько пожалеешь о том, что родилась на свет.
Инна гордо подняла голову и начала говорить:
- Мы с подругами зашли в кафе пообедать, людей было немного, и мы направились к одному из свободных столиков. Но тут тот хам возле окна позвал нас и пригласил присесть к нему. Мы сначала отказывались, а потом согласились, мы же не знали, что он – хам. С виду нормальный мужчина, а мы не замужем, может, думаем, кому и повезёт, поэтому и сели. Заказали кушать, этот хам, ну то есть он сразу хамом не был, а потом стал… Ну вот этот хам…
- Да, что ты заладила хам да хам. Другого слова подобрать не можешь? – не выдержал Дыбов.
- Ну вот, эта скотина…
Следователь поморщился как от зубной боли.
- … сначала он смеялся, рассказывал разные истории, а потом начал приставать ко мне. Мне было неприятно, я попросила его прекратить, а он не прекратил. Мы с девочками хотели уже встать и уйти, но тут подошёл вот этот красавец, - Инна погладила сержанта по голове, - заступился за нас, а тот ему плесканул из кружки в лицо, а потом ударил его. Я закричала, а все убежали, даже подруги. А потом приехали врачи и Вы… Вот и всё. Честно-честно, - рассказчица приложила руку к груди и широко открытыми глазами посмотрела на Дыбова.
- Иди пока, - сказал он. – Не забудь оставить свои координаты полицейским.