Русувия в эти годы почти постоянно испытывала финансовые трудности, связанные с экономическим кризисом. Поэтому она остро нуждалась в зарубежных займах, но не могла надежно гарантировать обслуживание долга. Первые рейтинги русувийских долговых бумаг, полученные после размещения облигационных государственных займов, имели категорию, означающую способность к исполнению обязательств в краткосрочной перспективе, но риск неплатежа в долгосрочной. Для Русувии тогда был важен сам факт присвоения рейтинга (а не его величина), поскольку это поднимало престиж страны как заемщика и открывало ее неосвоенный фондовый рынок для иностранных инвесторов. Следствием больших внешних и внутренних займов, осуществлявшихся правительствами радикальных реформаторов, явился огромный государственный долг, возросший до заоблачных высот: более 150 миллиардов доляров - внешний и 200 миллиардов доляров - внутренний, что всё вместе составляло примерно 50% ВВП Русувии. Ситуацию усугубляли снижение мировых цен на сырье (прежде всего, на нефть, газ, металлы) и начавшийся весной мировой финансовый кризис в Мусульмании. Из-за этих событий валютные доходы правительства уменьшились, а частные иностранные кредиторы стали крайне опасаться давать займы странам с нестабильной экономикой. Уже тогда эксперты предлагали приостановить выплаты по государственным краткосрочным обязательствам и плавно девальвировать русувийские деньги, снижая курс по отношению к твердым валютам. Однако русувийское правительство, поддерживаемое Межгосударственным Денежным Фондом, по политическим соображениям категорически возражало и против ликвидации долговой «пирамиды», и против девальвации русувийской валюты. Для экстренной помощи был получен еще один – стабилизационный кредит от Межгосударственного Денежного Фонда на 17,1 миллиардов доляров, и даже получен в начале июля его первый транш в 4,8 миллиарда доляров. Казалось, страна получила передышку хотя бы на 3–4 месяца, которую можно использовать для осмысления ситуации и наведения порядка в делах. Но уже в августе начался резкий «обвал» курса русувийской валюты, и русувийское правительство объявило технический дефолт. (Возможность технического дефолта, то есть временного замораживания долгов, обычно включается в соглашения стран с Межгосударственным Денежным Фондом и не является чем-нибудь сверхъестественным. Девальвация – тоже мера обыденная: ее регулярно проводят для повышения конкурентоспособности экспорта даже самые развитые страны. Но все же, как правило, технический дефолт объявляют, чтобы избежать девальвации, а валюту девальвируют, чтобы избежать дефолта. При этом главное – это не напугать финансовые рынки непредсказуемостью, предотвратить панику. В Русувии же одновременно грянули и дефолт, и девальвация). Никаких официальных разъяснений не было, зато все вложения пропали, русувийская валюта обесценилась и стала годна только на оклеивание нужников. Внезапная отставка правительства тоже не прибавила оптимизма. Инвесторы испугались, что грядет полное и тотальное «государственное банкротство» и начали любой ценой выводить из Русувии свои капиталы. В результате русувийские деньги обесценились окончательно. В кризисном году все агентства понизили русувийский рейтинг до уровня несостоятельности. Главной причиной русувийского дефолта считается неудачная политика правительства и Центрального банка Русувии, которые в борьбе за стабильность валютного доляра прибегали к безудержным заимствованиям за рубежом.
Но всего этого не знал, вернее он слышал и про дефолт и про девальвацию, но не понимал, Егор Егорушкин, ему просто стало намного хуже жить, все его деньги «вылетели в трубу», и он перестал задумываться о женитьбе, а стал думать только о том, как бы выжить самому и поддержать стареющих родителей. Вскоре завод выкупили иностранцы и уволили всех рабочих, а Егор, имея «золотые руки», стал зарабатывать на жизнь подработками и шабашками. Но люди потихоньку беднели, а те, кто успел нахапать денег и прихватизировать имущество в его услугах как-то не нуждались. Так что Егор опять остался без средств к существованию. Но вскоре он встретил своего товарища по предприятию Иванова Виктора, который давно уже состоял в партии «Наша Русувия». Виктор рассказал Егору о партии, её политической платформе, и Егор, по обыкновению, чтобы не расстраивать товарища, согласился вступить в партию, тем более что дел у него никаких не было. Егорушкин пытался активно работать в организации, но в силу своего характера, это у него получалось не очень хорошо, зато он стал более «подкован» политически. Ему, всё равно, было скучно, поэтому, когда появилась возможность, он сразу же ушёл в лесной лагерь чтобы хоть как-то разнообразить жизнь. Но и здесь ему стало скучно, и он маялся от безделья…
Заступая на дежурство, Егорушкин думал о своей безрадостной жизни и о безысходности бытия. Он не знал, что ему надо от жизни, не знал, что ему надо сделать, чтобы жить лучше. Стоя на посту, Егор обдумывал свои дальнейшие действия и в этом лагере и, вообще, в будущем – ничего в голову не приходило.
---------------
Посидев на складе, Рудик немного успокоился. «Опять пронесло - подумал он, - нет, всё-таки кто-то ТАМ есть, и он меня любит»… Раздался звонок телефона. Рудик снял трубку.
- Милый, где ты пропадаешь? Сколько тебя можно ждать? – раздался в ней голос капитана.
- Сэр, я на складе, сэр…, - начал было сержант.
- На складе, ага. А где ты должен быть сейчас?
- Не могу знать, сэр.
- Ты опять за своё, давно у полковника не был?
- Господин капитан, извините, я не понял… - пытался объяснить начальник склада.
- Бегом ко мне, - не выдержал главный оружейник, - тебя майор Обтекаемый заждался.
- Есть, сэр, - воскликнул сержант, и даже не положив трубку на телефон, а просто бросив её на стол, «вылетел» из помещения склада.
Вбегая в штаб, Рудик нос к носу столкнулся со Стукачёвым, тот неуклюже отпрыгнул в сторону и вжался в стену. Сержант мельком взглянул на него и побежал дальше. Возле двери капитана Рудольф остановился, поправил форму, немного отдышался и не постучав, вошёл в кабинет начальника службы АТВ. У порога он остановился и доложил:
- Господин капитан, сержант Бореев по Вашему приказанию прибыл.
- Проходи, раз прибыл, – вместо капитана ответил Обтекаемый, сидящий за приставным столиком, сбоку от рабочего стола начальника службы.
Рудик остался стоять у двери.
- Рассказывай, милый, где ты был и почему сразу не пошёл к господину майору, как того потребовал командир части?
- Я не знал где его искать, - ляпнул сержант и испугано уставился на обоих офицеров.
Обтекаемый и капитан рассмеялись.
- Ну вот что с ним делать, опять он ничего не знает, - сквозь смех выдавил шеф Рудика.
- Короче, сержант, всё равно с тебя сегодня уже ничего не возьмёшь, кроме «Не могу знать», поэтому слушай приказ. Сейчас ты идёшь домой, приходишь в себя, можешь даже напиться как свинья, а завтра к девяти утра свежий как огурец, ты должен быть на складе и ждать меня для дальнейших указаний. Тебе всё ясно? – отсмеявшись, распорядился майор.
- Так точно, сэр! Есть, сэр! – просиял Рудик.
- Да и ещё. Не забудь прихватить с собой полевую форму и смену нижнего белья. Понятно?
- Так точно, сэр! Понятно, сэр! А для чего?
- Догадайся с трёх раз, для чего военнослужащему полевая форма и смена белья, - предложил Рудику капитан.
- Мы выйдем в полевые условия и не на один день? – замявшись спросил начальник склада.
- Вот ведь можешь думать, когда захочешь. Всё, иди – достал ты уже сегодня всех, - выпроваживая жестом сержанта, ответил капитан.
Рудик развернулся кругом и вышел. Проходя мимо комнаты дежурного по части, сержант, за стеклом, увидел грустного и зелёного Стукачёва, который сидел на стуле и потирал вывихнутую ногу.
- Ну как здоровье? Ножка бо-бо? – заглядывая в дежурку, с издёвкой спросил начальник склада у помдежа.
- Выйдите из помещения дежурного по части, - завизжал Стукачёв.
- А я и не заходил. Пойди лучше, обратись к офтальмологу, раз слепой, - посоветовал Рудик, прикрыл дверь и вышел из штаба.
Стукачёв поменял цвет лица с зелёного на красный…
--------------
Обстановка в квартире Измеровых была напряженной. Все присутствующие, поверили Фёдору, и теперь каждый для себя решал, что с ним делать, и что из сказанного Свиридовым и Измеровым тот мог слышать и как отреагирует на услышанную информацию. Положение попытался исправить сам Фёдор.
- Я вижу, что вы боитесь меня - не надо. Я прекрасно понимаю, что мой отец не ангел и под руководством Аморальских политиканов ведёт Русувию к гибели. Но он - мой отец… Конечно, я слаб и не смогу противостоятьвам всем. Поэтому я предлагаю обойтись без переворота. Я постараюсь образумить его.
- Ничего из этого не получится, Феденька, - скорбно произнёс Виталий Всеволодович, - он слишком увяз в этом, и слишком многим он обязан Королю Аморалики. Плюс твой отец боится его.
- Поживём, увидим. Вика, скажите, пожалуйста, когда мне можно будет покинуть ваш дом?
- Когда захотите. Я так понимаю, что Вам мои рекомендации не нужны – Вы сами решаете, когда вставать, куда идти, - произнесла Виктория.
- Пожалуйста, не обижайтесь. Знаете, как надоело лежать. Тем более, я себя чувствую прекрасно, правда, иногда колет в груди, но это пройдёт. Если Вы и Виталий Всеволодович не возражаете, то денька через два я вас покину. И не переживайте, всё останется между нами, ситуацию разрулим – даю слово.
Андрей недоверчиво посмотрел на Фёдора, ухмыльнулся, но ничего не сказал. Его ухмылки естественно никто не заметил, кроме сына Президента, но он промолчал. В квартире опять повисла тишина.
Глава 33
Глава 33
Бореев приехал домой, перекусил, достал из холодильника бутылку хмеля и завалился на кровать. Время приближалось к 17 часам. Потягивая хмель прямо из горлышка бутылки, развалившись на своём спальном ложе, Рудик в голове прокручивал последние события, произошедшие с ним. Он уже успокоился и пришёл в свое обычное расположение духа. Ну что ж, завтра будет завтра, а сегодня он проведёт приятный вечер с этой ткачихой. Надо было только решить, где её встретить - у проходной или зайти к ней домой. Плюсы и минусы были у обоих вариантов. Встреча у проходной была сержанту больше по душе, но тогда необходимо было поторапливаться, так как рабочий день подходил к концу. Рудик надел гражданскую одежду и поехал на ткацкую фабрику встречать Инну. Когда он подъехал к фабрике, рабочий день уже закончился, и работники предприятия плотным потоком «вытекали» из ворот проходной. В такой массе людей Рудик боялся не увидеть девушку, он вылез из машины, чтобы лучше обозревать всё происходящее вокруг, но объект своих вожделений так и не увидел… Откуда-то сбоку и сзади Бореев услышал голос