нарь, холодный свет неприятно ударил по глазам.
Неделю назад капитан отдал приказ о режиме экономии — «Полынь» слишком долго плутала в поисках куска камня, кем-то по ошибке названного «планетой». Кое-кто из офицеров даже этот термин подверг сомнению — мрачный и холодный космический скиталец Кафедир-21 был чуть больше Луны, одиноко дрейфовал в сторону Горизонта, больше напоминая крупный астероид. Если бы не одно «но» — у этой планеты-сироты имелся собственный спутник явно искусственного происхождения.
Гигантская лошадь, грубо вылепленная из скальной породы.
Это могло бы показаться забавным, если бы не выглядело настолько удручающим — словно детская игрушка, оставленная вечно вращаться над безжизненной планетой.
Больше ничего интересного Кафедир-21 предложить не смог, и даже дотошный бхут вился над планеткой меньше обычного. Если бы Юрия попросили описать состояние господина Грюнера, то он бы предположил, что Высший оказался чем-то разочарован.
Теперь корвет удалялся в сторону далекой Арки, оставляя позади каменного странника с его странным спутником. Несчастную планету еще можно разглядеть в отраженном свете дюз, но вскоре непроглядная тьма вновь затянет ее в свое беспросветное чрево.
А еще казалось, что вместе с планетой во мрак погружается «Полынь», повинуясь приказу капитана.
Да, они очень далеко забрались. Почти как когда-то, во время боя в Полости Глизе. Но с тех пор многое изменилось — и жить по-старому больше не получалось. Больше не было уверенности в Арках, в имперских блокпостах и станциях снабжения. А без этого маленький рейтарский корвет, плутающий по окраинам Вселенной, мог рассчитывать только на себя.
И без того узкие коридоры звездолета теперь напоминали пунктиры светлых оазисов посреди тяжелой тропической ночи. Огоньки горели лишь над рабочими панелями, на поворотах и возле лестниц. Бледно фосфоресцировали на полу аварийные указатели. В «дневное» время освещались лишь рабочие палубы, рубка и жилые кубрики, в остальных помещениях царил призрачный сумрак. Но даже в эти часы корвет казался пустынным — все члены экипажа, не занятые на марше, отдыхали в капсулах гибернации.
В числе бодрствующих оказались и «блохи». На их долю выпало заниматься тем, что внезапно объявилось на борту «Полыни».
Юрий по старой памяти называл это Изнанкой.
В коридорах отчетливо пахло химикатами, но даже сквозь эту удушливую вонь прорывалась горечь, от которой першило во рту. Свет фонарей выхватывал безобразные разводы на стенах — следы упорной и, пока что, безуспешной борьбы экипажа со странной грибовидной плесенью. Появившись на нижних палубах, она медленно, но неотвратимо проникала выше. Штатная группа биозащиты, вооружившись специальным термогелем и химическими распылителями, день и ночь сновала по корвету, выжигая заразу. Но та неизменно появлялась вновь, преображая не только вид, но и атмосферу корабля.
Возле лестницы на технический уровень их встретил Журавлев с автоматом на шее. В парне было сложно узнать того курсанта, прибывшего когда-то на «Полынь», не осталось больше ни внешней мягкости, ни студенческого лоска. Сейчас Андрей больше напоминал худого и злого волчонка, еще не опасного, но уже жилистого и дерзкого.
Интересно, Иван Гречин, узнал бы сейчас своего друга?
— Кахир сказал вас дождаться, — глаза Журавлева утопали в тенях усталости. — Все уже готовы.
— Раз нас нет — значит не все, — наставительно буркнул Рэй.
— Бек внизу? — уточнил Юрий.
— Да, — Андрей ответил словно нехотя.
Все же, он так и не принял до конца Гарина как старшего товарища. А теперь, когда командиром «блох» стал лейтенант Джаббар, видимо и вовсе считал общение с Юрием необязательным.
Вопреки ожиданиям, на нижней палубе горела полная иллюминация. Это было настолько непривычным, что Юрий словно впервые увидел эти коридоры, стены и решетчатый пол. И этих людей, внезапно контрастных, но каких-то одинаково пыльных и болезненных.
— Наконец соизволил снизойти, — беззлобно проскрежетал Бек, протягивая Юрию сухую и жесткую ладонь.
Старый мастер выглядел неважно — скособоченный, опирающийся на трость из обрезка трехгранного стального прута, с красными пятнами раздражения на лице, с перекошенным на сторону ртом. Однако, его рука оказалась крепкой, а глаза из-под кустистых бровей блестели остро и пронзительно.
Рядом с ним, возле серой колонны магистрального технического лифта, топтался угловатый матрос в промасленной технической робе и с ободом сканирующей вуали на лбу.
— Доно, ты собрался их потрошить? — подошедшая Кира, как всегда свежая и раздражающе бодрая, коснулась ноготком ножен. — Решил сожрать сердце вожака стаи?
— В свете экономии всего и вся — не самая плохая мысль, — усмехнулся Рэй.
— Вы позубоскалить сюда что ли спустились? — едко вмешался Бек. — У меня десяток парней на кранах уже полчаса сидит, вас дожидается!
— Без него просили не начинать, — кивнул в сторону Гарина Журавлев. — Приказ лейтенанта.
Бек недовольно дернул щекой, буркнул:
— Мне до приказов этого вашего…
Он поднял глаза на Юрия, спросил хмуро:
— Ты что ли в ствол полезешь?
— Я, — Гарин поправил наплечный фонарь. — У меня есть некоторый опыт.
— Некоторый? — скривился Бек.
— Доно у нас ревностный охотник, — Аоки хлопнула Юрия по плечу. — Говорит, никого не пущу, все шкуры мои. Говорит, тапочек нашью…
— Хорош трындеть! — одернул ее мастер, вновь обратился к Гарину. — Уверен? Очень уж зубастые эти крыски. Может лучше вон, эту, пластиковую послать?
Он кивнул на довольно оскалившуюся Киру.
— Уверен, Бек, — утвердительно кивнул Юрий. — Я уже встречался с такими.
В стороне Аоки развела руками, мол, я же говорила.
Бек отступил в сторону, принимая ответ Юрия, гаркнул матросу:
— Отпирай!
Технарь споро поддел панель сервисного люка, отвел в сторону, освобождая квадратный лаз, ведущий вниз. Освещение внутри не работало — стены и светоэлементы густо покрывала жирно поблескивающая плесень.
— Вот где выжигать надо, — посетовал Бек. — А не носиться со своими лейками по офицерской палубе.
— Андрей, — обратился к Журавлеву Юрий. — Скажи лейтенанту Джаббару, чтобы еще раз проверил все ли на своих местах, во всех ли отсеках, что мы обговаривали. Как подам сигнал — пусть блокируют створки и ждут.
— Лейтенант сам знает… — начал было Журавлев, но Гарин громко его прервал, не желая тратить время на объяснения:
— Просто передай мои слова, Андрей.
Молодой рейтар выдавил «Так точно» и легкой трусцой убежал по коридору.
Юрий перебросил через плечо переданный Одегардом пояс с шоковым гранатами, поставил ногу на приступок под люком.
— Бек, твои пусть закрывают трубы не раньше моего второго сигнала, — напомнил он на всякий случай. — Хоть одну упустим — работа насмарку.
— Мужики все сделают как надо, — заверил мастер. — Дураков не держим.
— Не передумал, доно? — подбоченилась Кира, забросив автомат на плечо. — Мне в этой норе удобнее будет.
— Идите на позицию, — Юрий заглянул внутрь технического лаза. — Скоро увидимся.
Суеверный Рэй недовольно крякнул, но Гарин уже протискивался в грязную и вонючую трубу, нащупывая ведущие вниз скобы. Панель над его головой медленно обрезала свет, закрывая выход.
Юрий закрыл глаза и втянул носом спертый воздух.
Тьма, вонь и звуки — такие знакомые, хотя и основательно позабытые.
Он будто вернулся на Родину.
Гарина на миг охватил холодный озноб от засевшего глубоко в подкорке страха перед влажной, дышащей смертью дорогой в Изнанку. Тогда он сделал то, что делал всегда, делая шаг вперед.
Юрий открыл глаза и положил ладонь на рукоять ножа.
И оскалился, хищно и азартно, словно зверь на охотничьей тропе.
Спустившись по короткой вертикальной лесенке, Гарин оказался в сервисном туннеле, таком узком, что пришлось идти боком, плотно прижав к себе автомат и выставив вперед ствол оружия. Ботинки с сытым чавканьем продавливали слой чего-то мясистого и липкого, от густых испарений слезились глаза.
Юрий шел вперед очень осторожно, прислушиваясь, вглядываясь в разгоняемые светом фонаря тени. Чувство дежавю не покидало его ни на секунду, а, в какой-то момент, и вовсе превратилось в четкое осознание — туннели, покрытые серой плесенью, слизью и испражнениями тварей, нападающих на экипаж «Полыни», не просто походили на мрачные палубы Изнанки, их словно перенесли прямиком с «Пилигрима-2». Эта плотная атмосфера, этот рельеф наростов, даже звук от шагов были Гарину до боли знакомы — он действительно находился во владениях мьютов — чудовищ, день и ночь атакующих его Родину. И сейчас, абсолютно точно, был рядом с логовом.
Словно в подтверждение этого впереди зашипело, зло и протяжно. Нечто белесое, гладкое, совсем незаметное на фоне слизких стен, попятилось прочь от света фонаря.
Юрий застыл на месте, оглаживая пальцем спусковой крючок. Очень хотелось пустить очередь вслед отступившему существу, но он решил не шуметь раньше времени. Если не атакуют — значит, заманивают в логово. Что ж, ему как раз это и нужно.
Под ногами захрустело, не то крошка от изгрызенных стен, не то чьи-то кости. Кто-то впечатлительный тут же представил бы себе обглоданные человеческие останки. Но Гарин знал, что все нападения мьютов на экипаж пока что оканчивались рваными ранами у матросов, несмотря на слухи о пропавших без вести технарях и ремонтниках. Твари пока что были слишком осторожны, нападали по одному и больше прятались по углам, чем целенаправленно искали добычу. Однако, Юрий прекрасно знал, что время, когда голодная стая заявит о себе по-настоящему не за горами. И тогда точно будут жертвы. И будут человеческие кости возле логова. А пока что под ногами щелкали ребра и хребты тварей, ставших едой для более сильных сородичей.
Будь Юрий разведчиком на «Пилигриме», ему бы даже в голову не пришло лезть в логово мьютов в одиночку. Сейчас же ситуация была иной — теперь не он был чужаком в Изнанке, а мьюты забрались на его территорию. А он не крался как вор, пытаясь унести побольше припасов незамеченным, а шел заявлять о своих правах. Заявлять громко и безжалостно.