Из головы никак не выходили события дня, спуск в логово мьютов, осознание причастности Элли к событиям на ковчеге, разговор с бхутом. Все это густо приправляли злость, обида, удивление и страх.
Не лучшие советники. Но, видимо, единственные оставшиеся на ногах.
Зрение услужливо обманывалось, рисуя на потолке лица и образы, звездные дали и исчезающий вдали «Пилигрим-2». И еще что-то огромное, словно серый дымчатый занавес, то и дело стирающий и лица, и звезды, и звездолет.
Юрий размышлял о чудовищах с нижней палубы, не оставивших на нем ни единой царапины, но так похожих на смертоносных и кровожадных мьютов Изнанки. То и дело пробовал взвесить вину Элли, ответственную за появление и тех, и этих тварей. Каждый раз стоял по разные чаши весов, насыпая то обвинений, то оправданий. Тут же смотрел на себя со стороны, яростного и громадного, наседающего на девушку. И понимал ужас внутри себя, породивший агрессию. И ощущал тугой ком в глотке от осознания утраты последнего родного человека.
Неужели он сможет простить Элли?
Неужели он сможет прогнать ее?
Гарин тяжело вздохнул, подобные размышления ворочали свинцовые шары в его груди, мешая дышать, цепляя ядовитыми боками сердце.
Еще этот Высший со своим предложением, будь он неладен! И Император, который меньше человек, чем разумный клубок пиявок. Способный уничтожить мир, хотя не является частью его.
Но разве Элли сильно отличается от Суратова? Разве она не была там же, где побывал и он?
Проекция сознания на потолке представило шевелящуюся кучу извивающихся червей, собравшихся в лицо Элли — безглазое, чужое. Юрий с трудом стер увиденное, борясь с противоречиями в душе.
Болезненно поморщился, внезапно ощутив сквозь призму собственной тоски одиночество Элли — кем бы она ни была. И вся ее космическая мощь — лишь сила отчаявшегося духа, заключенного в теле хрупкой девчонки с большими глазами.
Которую он когда-то поклялся защищать.
Юрий сжал губы, приняв решение. Пальцами снял с себя тонкую, но удивительно тяжелую руку спящей Киры, как можно тише сполз с койки. Натянул комбинезон, на пороге оглянулся на Аоки — черный силуэт на фоне серых простыней. Разблокировал гермостворку и вышел в коридор. Поежился от налетевшего холодного сквозняка, уверенно и быстро пошагал в сторону офицерской палубы.
Пока шел, представлял Элли в углу темной каюты — разбитую, несчастную, плачущую. Одну со своими страхами, с голодным мраком, ползущим из трещин чужого мира. С чувством вины и обреченности…
Свет из приоткрытой гермостворки каюты девушки перечеркнул темный коридор белой полосой. Юрий взволнованно нахмурился, ускорил шаг.
Громкий смех заставил его застыть столбом. Смех плавно перешел в оживленный диалог — Юрий сразу узнал звонкий, чуть смущенный голос Элли, которой отвечал чрезмерно жизнерадостный голос молодого парня.
Иова Маракши!
Иова что-то пошутил, Элли что-то весело ответила.
Гарин отшатнулся, попятился, не сводя взгляда со светлой полосы на стене. Опустил голову, ощущая неприятное покалывание в груди. Ссутулился, засунул руки в карманы и побрел обратно.
Вновь раздавшийся смех показался ему плевком в спину.
* * *
К очередной Арке «Полынь» добралась брошенной в холодный океан бутылкой, по горлышко наполненной раздражением и сумраком. Редкий день обходился без ругани и зуботычин — впрочем, командиры на местах пока что справлялись. Усталость экипажа ощущалась физически, некоторые уже откровенно тяготились полетом. Помимо прочего, многих пугала атмосфера на борту, пропитанная переживаниями и самыми черными фантазиями.
До этого дня Юрий старательно избегал общения с Элли, демонстративно уходил, стоило им оказаться в одном помещении. Девушка поначалу делала попытки заговорить с ним, искала встреч, посылала долгие взгляды и неловкие улыбки. Но каждый раз натыкаясь на холодную отстраненность, сдалась, а спустя время и вовсе пропала. И Гарин уже не знал, что его злило больше — ее навязчивое внимание, или то, что он больше не мог ее видеть.
Все же его внутренний зверь недовольно рычал под потоком сомнений и старых обязательств.
Но то было долгими бессонными ночами. Днем зверь то и дело являл свой оскал окружающим, дергаясь на коротком поводке.
Маракши преградил ему дорогу слишком нагло и решительно, и Юрий коротко толкнул его в грудь обеими руками. Парень полетел спиной вперед, споткнулся о порожек рейтарского кубрика и со стуком приложился локтями и головой об пол. Застонал, ругаясь сквозь зубы, перевернулся на колени, ощупывая затылок — сквозь короткие волосы пробивалась кровь. Через плечо бросил осуждающий взгляд на застывшего в проеме Гарина.
— Какого хрена, Ю? — вопросительно прогудел подошедший Рэнт.
Из глубины кубрика подтянулись еще рейтары — вылезший из своей капсулы взъерошенный Бодров, вставший из-за стола Журавлев и заинтересованный Зарыга с чашкой чего-то дымящегося в руке.
Юрий окинул их взглядом, остановился на поднимающемся Иове — тому уже помогал Андрей, разглядывающий ссадину на голове товарища.
— Юра, — требовательно повторил ауг, сложив руки на груди. — Что произошло?
— Ничего, — коротко ответил Гарин. — Не разошлись в коридоре.
— Иова, — Рэнт не удовлетворился ответом Юрия, повернулся к Маракши, вопросительно подняв бровь.
Парень с притворным оптимизмом ухмыльнулся, махнув рукой — мол, не обращайте внимание, ерунда. Ехидно проговорил:
— Пол скользкий, да я корявый.
— Коридоры узкие, рэй-мичманы широкие, — в тон Иове высказался Батор, отхлебывая свой напиток. — Действительно, довольно типичная ситуация.
— Или кто-то опять объелся говна, — тихо, но довольно слышно произнес Журавлев.
Юрий поиграл желваками, зыркая из-под насупленных бровей, засунул руки в карманы и вышел из кубрика.
Чувствовал он себя дерьмово.
Возле самой каюты его окликнули.
— Постой!
За ним вслед спешил Иова, придерживая на затылке белый «бублик» охлаждающего компресса из индивидуального медпакета.
Гарин не мог не признать, что у Маракши есть стержень — другой бы на его месте к Юрию еще долго не подошел бы.
И — главное — он понимал о ком пойдет речь. Хотел этой информации.
— Босс, — в глазах парня не было обиды, но он предусмотрительно остановился в паре метров от Гарина. — Я ничего такого не хотел, только поговорить! Ты просто выслушай, хорошо? Я же не за себя, я по поводу Элли…
Юрий усмехнулся, недобро нахмурился.
— Черт побери, босс! — торопливо затарахтел Маракши. — Девчонке реально хреново! Извелась вся…
— Это она тебя послала?
— Нет! — парень округлил глаза и затряс головой. — Она ничего не знает! Я сам! Просто сил нет смотреть… Она плачет постоянно, хотя и не показывает. Я по глазам вижу, по щекам краснющим. Я ее веселю, как могу, но вижу, что это так, на время.
Он убрал от головы компресс, помял его в пальцах.
— Тебе какое до нее дело? — угрюмо поинтересовался Гарин.
Парень замялся, сказал тихо, мягко:
— Да ну как… Жалко ее просто. Хорошая девчонка, добрая, — добавил с плохо скрываемой нежностью. — Пушистая. Босс, ты не подумай чего, но я просто таких, как Элли, раньше никогда не видел!
Гарин молчал. Боялся, что голос выдаст его непонятную гордость за девушку.
Или небольшой укол ревности.
— Она и про вашу ситуацию ничего толком не сказала, лишь, что поцапались сильно, что она очень перед тобой виновата, — Маракши посмотрел на Юрия снизу вверх. — Только я вот ума не приложу, босс, что она такого натворить могла? Она же вообще не способна на какие-то ужасные гадости!
— Ты-то откуда знаешь? — огрызнулся Юрий, но без особенно энтузиазма.
Но Иова почувствовал верный путь, даже сделал шажок вперед.
— Босс, да ты и сам не свой, ну? Все заметили, только подойти боятся. А кто подходит, те же Рэй или Ярвис, так только с запертой дверью целуется, — Маракши ткнул в сторону каюты Гарина. — Ты же серьезно на нее взъелся, босс! Тебя таким никто раньше не видел. Да и, ну его на хер, лучше и не видеть! Ходишь, как разъяренный урсулит…
— У тебя все? — холодно осведомился Юрий.
Он не собирался сейчас обсуждать свое состояние.
Маракши качнулся было назад, заявляя о конце разговора, но поморщился, словно вспомнив о чем-то важном, протянул тоном, словно не до конца решил, говорить или нет:
— Ну, не совсем, — его глаза опустились на скомканный компресс. — Она чего-то боится, очень. Мне не говорит, сколько не колол. Лишь повторяет, что времени осталось мало. И что кто-то нас почти настиг.
Он поежился, посмотрел на Юрия. Доверительно произнес:
— Босс, вот это меня прямо до мурашек пробирает, честное слово. Ты бы сходил к ней, а? Поговорил бы. Хрен с ней, с обидой — чую, за ее словами что-то пострашнее скрывается.
Гарин знал, что ответить Маракши. Как знал и то, что парень, со всей своей простотой и прямолинейностью, прав. А он, со всеми своими опытом и принципами, облажался. Потому что забыл о главном — будущее всегда важнее прошлого.
Виновата ли Элли в появлении Изнанки? Виновата. Косвенно, но виновата. Можно злиться на нее, обижаться — факт останется фактом, с ним ничего уже не поделать. А что действительно важно здесь и сейчас, так это события, способные повлиять на дальнейшую судьбу экипажа «Полыни» и лично его, Гарина.
Потому что именно в его силах сделать так, чтобы корвет не постигла судьба «Пилигрима-2». Это его обязанность, его судьба. И Юрий видел лишь два варианта как это сделать.
Первый — это быть рядом с Элли, защищать и оберегать ее, не позволяя внутреннему страху взять верх.
Второй вариант — нейтрализовать девушку, если все выйдет из-под контроля. Думать об этом не хотелось, но такова цена ответственности.
Поэтому он ничего не ответил Маракши, лишь хлопнул того по плечу и направился в сторону каюты.
Должно быть, он сейчас на самом деле напоминал урсулита — но не яростного и свирепого, а усталого и косматого.