Юрий машинально кивнул. Повторил:
— Вообще никого? — и пробормотал тут же. — Это хорошо.
Хлопнул вахтенного по плечу, сказал наставительно:
— Молодец. Выполняй приказ доктора, посторонних не впускай.
И с полегчавшим сердцем пошел в сторону мостика.
Еще издали он услышал возбужденные переговоры, характерный писк сканирующего монитора, похожие на перекличку доклады офицеров управления. Миновав еще одного вахтенного в нахлобученном на глаза шлеме, перешагнул высокий порог рубки, и вытянулся, докладывая:
— Господин капитан, рэй-мичман Гарин по вашему приказанию прибыл.
Офицеры, сидящие за пультами, оглянулись. Среди них был и пилот Си Ифмари, непонятно почему улыбающийся.
На краю мостика показался Кимура, блеснув звездами на погонах. Чуть наклонился в сторону Юрия, спросил, указывая на широкую полосу обзорного окна:
— Узнаете, господин рэй-мичман?
Гарин нахмурился, бросил взгляд мимо капитана.
Ему показалось, что мир вокруг перестал существовать.
По ту сторону бронестекла тускло поблескивал гранями широких палубных надстроек древний звездолет.
— Узнаю, — выдохнул Юрий. — Это «Пилигрим».
* * *
Он медленно плыл между полом и потолком, словно во сне из забытого детства. В свете нашлемных фонарей кружились маленькие колючие снежинки, они будто пытались стыдливо прикрыть пустой заиндевевший мир.
Юрий повернул голову и вслед за его движением яркие лучи скользнули по серебристому полу, перепрыгнули на овальные ячейки спасательных капсул, убрали тени с ромбовидных башен силовых установок. Яркими сферами засияли шлемы застывших у стены людей.
Сердце Гарина на миг замерло, но это оказались лишь пустые скафандры, висящие на распорках.
На краю поля зрения мягко, но настойчиво мигал огонек коммуникатора — друзья волновались, пытались связаться. Но Юрий пока не хотел ни с кем говорить, не хотел что-то объяснять или обсуждать. Это короткое путешествие ему нужно совершить в одиночестве.
Потому что он пока не знал как совместить свое прошлое и настоящее.
Юрий выплыл в уходящий в разные стороны коридор, широкий, с высоким арочным потолком. Огляделся, выискивая указатели. Не найдя, положился на интуицию, повернувшись вправо и медленно полетев вдоль бликующих стен.
Только сейчас Гарин понял насколько устарел «Пилигрим» в сравнении даже с «Полынью». Но такое сравнение было несправедливым, ведь ковчеги были пробой пера для строителей межзвездных кораблей, настоящим вызовом для конструкторов, инженеров и дизайнеров. Они, не имеющие подобного опыта, ограниченные во времени, лишенные права на ошибку, тем не менее, смогли создать не просто транспорт, а настоящий дом для будущих колонистов. С орбитальных верфей к далеким звездам уходили не просто космические корабли, а лучшие образцы земной технической мысли, символы гордости и несгибаемости человечества.
Сейчас же, зная историю «Пилигримов», Гарин с горечью понимал, насколько эти звездолеты, как и сами идеи создателей ковчегов, стали архаичными в современном мире, превратились в окаменевшие скелеты вымерших динозавров. Никто больше ТАК не строил корабли, никто больше не ощущал на своих плечах груз ответственности за судьбу целой цивилизации.
Никто больше не считал, что рожден для подвига.
Зато конструкторы ковчегов не скупились на свободное пространство. Возможно, на сверхдорогих станциях Метрополии и были такие же огромные залы, широкие коридоры и высокие потолки, но на всех станциях и кораблях, на которых довелось побывать Гарину, в том числе и на имперском крейсере, все подчинялось тесному прагматизму и экономии.
Юрий плыл по коридору и заглядывал сквозь раскрытые шлюзы в помещения, в каждом из которых вполне комфортно мог бы расположиться весь экипаж «Полыни». Он одновременно узнавал и не узнавал эти места, читая указатели на стенах, и пытаясь вспомнить, какими видел эти отсеки в последний раз.
Биологические и генетические лаборатории, залы водяной и кислородной рециркуляции, отсеки экспериментальной флоры и фауны, каюты адаптационной психологии, хранилища субстрактов и медицинские боксы — Гарин находился на средней палубе «Пилигрима», между техническим и операционным уровнями. Когда-то Изнанка обезобразила эти места, превратив их в опасный зловонный лабиринт.
Когда-то именно здесь Элли создала Изнанку.
Луч фонаря выхватил надпись «Жилая палуба» возле очередного указателя. Гарин сжал губы и ускорился, еще издали заметив темный овал шлюзового перехода. Пролетев мимо торчащих из стен пузатых агрегатов с ворохом гофрированных трубок, Юрий поднырнул под низкий край массивного люка, и остановился, ухватившись за толстый край стальной двери. Осветил фонарем небольшую площадку с полосами по контуру.
Во время последнего похода в Изнанку здесь погибли его друзья, растерзанные мьютами. А он сам, так и не сумевший выполнить задание Родины, застрял в медицинском боксе, который отстрелили в открытый космос внезапно сработавшие механизмы.
Юрий закрыл глаза, слушая глухую тишину внутри шлема.
Дальнейший путь он мог проделать на ощупь, шаг за шагом. Но не был уверен, что хочет это сделать.
Юрий вывел на лицевую часть шлема показатели внешней среды.
Чуда не случилась, как и несколько раз тому назад — ни кислорода, ни давления, ни гравитации на «Пилигриме» не было. Ковчег был мертв, причем, довольно давно.
Гарин убрал индикаторы, несколько раз глубоко вдохнул. Сжал зубы и, оттолкнувшись от стены, полетел дальше, по направлению к жилым палубам.
Родина встретила его черным провалом распахнутого настежь шлюза. Юрий осторожно, будто боясь потревожить кого-то, вплыл в огромный, теряющийся в темноте многоуровневый зал. Остановился, не решаясь двигаться дальше.
Их было несколько сотен, висящих над замершим дендрарием, над узкими дорожками, над овальными крышами ангаров, над «сотами» жилых блоков, по одному и группами, окутанные кровяными сгустками и рвотными массами, с перекошенными землистыми лицами, с остекленевшими глазами. Мужчины, женщины, дети…
У Гарина потемнело в глазах, он подался назад. По стенам и полу забегали длинные тени, отчего задвигались мертвецы, потянулись к Юрию, словно хотели прикоснуться к нему, утащить за собой.
Гарин не заметил, как включил двигатели скафандра, как в приступе неконтролируемой паники взмыл вверх, ударился о потолочные пластины искусственного неба. Нашлемный фонарь ярко вспыхнул, и Юрий превратился в последнюю звезду этого пустого и мертвого мира.
Кира нашла его в коридоре возле внешнего шлюза — Гарин аккуратно укладывал в транспортный контейнер древнюю бумажную документацию, среди которых девушка заметила технические схемы и планы помещений.
— Их убила радиация, — тихо сказала Аоки. — Кирика сказала, что угасающий курс корабля пересекает Радугу Периколлы, там даже сейчас летать небезопасно.
— Как давно? — хрипло спросил Юрий.
— Больше ста лет назад, фон все еще высокий, — Кирика тронула его за плечо. — Это ведь не твой ковчег?
— Нет, — в голосе Гарина не чувствовалось облегчения. — Не мой. Это пропавший без вести «Пилигрим-3».
— Теперь уже не «без вести», — заметила Аоки, запоздало поняв, что уточнение не к месту.
— Да, — сухо согласился Юрий. — Не «без вести».
Он закрыл плоский контейнер, прикрепил к поясу. Завис, будто раздумывая.
— Я могу чем-то помочь? — участливо спросила Кира.
— Все хорошо, — устало ответил Гарин. — Просто накатило… Сейчас пройдет.
Он провел ладонью по стене, оставляя след на тонком ледяном покрытии.
— Ведь никто из нас не дошел, — голос Юрия прозвучал глухо и отстраненно — Понимаешь, Кира? Никто из трех ковчегов не добрался до финиша. Все погибли на полпути, погибли глупо и бессмысленно.
— Твой ковчег не погиб, — возразила Кира. — Мы еще найдем его, вот увидишь!
Юрий молча повернулся к ней и девушка увидела свое отражение в зеркальной поверхности шлема. Благодарно похлопал ее по плечу, прочистил горло, собираясь что-то сказать.
— Возвращаемся? — уточнила Аоки. — Все уже перешли на «Полынь».
— Мне нужно увидеть еще кое-что, — наконец ответил Гарин. — Я не могу уйти без этого.
— Ясно, хорошо, — не стала расспрашивать Кира. — Пойти с тобой?
— Как хочешь, — несколько грубовато ответил Юрий, но тут же поправился. — Да, идем вместе.
И добавил загадочную для Аоки фразу:
— Мне нужен тот, кто не даст провалиться в прошлое.
Он ткнул рукой в указатель «Капитанский мостик» на стене, и первым поплыл вперед, придерживая контейнер с документами. Аоки последовала за Юрием, дав себе слово вытрясти вечером из Гарина эту горькую меланхолию.
* * *
Элли звонко засмеялась и сделала глоток из одноразового стакана, бросив изучающий взгляд на Юрия. Тот заметил это, ответил девушке ободряющей улыбкой.
— А он так и не понял, что это был я! — закончил свою историю развеселившийся Маракши, хлопая себя ладонью по колену.
За длинным столом в «блошином» кубрике было много народу, но, казалось, Иова рассказывал свои байки только для Элли, жадно ловя ее реакцию. Никто не был против — над столом витала эйфория скорого возвращения домой.
Прошло два дня, как «Полынь» покинула «Пилигрим-3», оставив на нем сигнальный маяк. Большинство на корвете уже и думать забыли о древнем ковчеге — многие даже не знали о том, что это за корабль, но Юрий все еще находился под сильным впечатлением. И не только от вида мертвых колонистов, но и, не в меньшей степени, от посещения капитанского мостика.
Капитанский мостик он нашел быстро — при всей своей сложности, архитектура «Пилигрима» отличалась интуитивностью. Долгую минуту Гарин висел перед гермостворкой с простой пометкой «Рубка управления». Представлял, что бы ощутил, найдя ее на своем ковчеге. Но никак не получалось ощутить радость или восторг, на душе было слишком тяжело. Тогда он решительно протянул руку и открыл не запертый овальный люк.