— Представь, Брамма в своего двойника так и не смог выстрелить, — услышал он голос Маракши, когда собирался уходить.
Они с Журавлевым стояли возле утилизатора и спихивали с подносов в зев приемника остатки еды и грязную посуду.
— Если бы не технарь, что с ним в паре стоял, обоих бы положили, — продолжил Иова.
— Ему вообще здесь не место, — заметил Андрей. — Оружия не любит, стрелять боится. Я у него спрашиваю: «Брамма, ты зачем в контракторы пошел?». А он такой: «Папа сказал, что это пойдет мне на пользу». Прикинь? Ему «папа сказал».
— Видать, он и дома всех задрал, — рассмеялся Маракши.
— Неа, — покачал головой Журавлев. — У него, судя по всему, вся семья странненькая.
— Ничего, — выдохнул Иова. — Скоро домой прилетим, этого пацифиста как пить дать на грунт спишут.
— Что, опять прыгаем? — с надеждой спросил Андрей.
— Да. Элли мне сказала, что завтра. Сказала, что нам нужно быть готовым.
— Готовым?
— Ну, что, типа, опять может что-то на борту появится эдакое, чужое.
— Типа, как те двойники? — рассмеялся Андрей. — Херня! Пара выстрелов — и все дела!
Он показал пальцами, как нажимает на спусковой крючок автомата.
— Я ей также ответил! — поддержал Маракши. — Самая легкая драка в моей жизни!
Юрий неодобрительно покачал головой, но не стал встревать в беседу, вышел в коридор. Он понимал, откуда у ребят такая бравада — с «двойниками» «Полынь» действительно справилась практически без потерь, если не считать всевозможные ранения и травмы. Но это совсем не повод расслабляться. Кто знает, какие чудовища вылезут в следующий раз?
Но, говоря по совести, Гарин уже ощущал внутреннюю усталость от постоянного ожидания чего-то плохого. Отцы-духовники, ну сколько можно уже тащить его по этой дороге из камней и терновника? Когда начнутся ровные поля и чистое небо?
Ведь нужно всего ничего — совершить прыжок в систему монолитов, высадить бхута, добраться до ближайшей имперской базы. И, наконец-то выспаться. А потом… Потом будет видно, так далеко Юрий не загадывал.
Гарин оглянулся на «блошиный» кубрик, из которого падал свет угасающего праздника, где все еще звучала музыка и мелькали силуэты отдыхающих контракторов.
А, может, Кира права? Может, действительно стоит перестать пытаться предугадать плохое, а просто благодарить момент за то, что здесь и сейчас всё хорошо, что его друзья и любимые рядом, живые и здоровые? Почему просто не поверить, что завтра все будет хорошо? Может, это именно так и работает?
Юрий улыбнулся собственным мыслям, таким детским и наивным. Расправил плечи, и с легким сердцем пошел готовить каюту к приходу гостей.
* * *
В пару с Гариным вновь попался Пази, на этот раз менее скептичный и более собранный. Пока обустраивали позицию, разговорились. Пази рассказал, как они с ребятами из санобработки полдня перетаскивали тела «двойников» в технический шлюз, как запихивали их в пустой контейнер от торпед. Страшным шепотом сообщил, что у умбры (матрос называл этих существ словом, услышанным из новостных передач) не только оружие оказалось единым с телом, но и вещи, одежда. А знакомый медбрат сообщил ему, что у «двойников» все внутренности словно у новорожденных.
Как и в прошлый раз, все началось неожиданно. Коридор, а вместе с ним и весь мир внезапно сплющился, будто картонная коробка, по которой хлопнули ладонью. Взрыв боли был такой яркий, такой всепоглощающий, что, казалось, выплеснулся далеко за пределы разлетающегося на куски тела, превратился в белоснежный звенящий шар. Из Юрия вырвался крик, но на вдохе он начал захлебываться жидким огнем, который плавил глотку, легкие, прожигал грудную клетку и проедал живот. Остатки плоти начали плавиться, растекаться плазмой, чернеть, превращаться в черно-серый порошок.
Из которого состояло все окружающее пространство, эта бесконечная пустыня, загибающаяся у горизонта вверх, застилающая небо и высыпающаяся шелестящим пепельным снегом. В движении песчинок слышались звуки, стоны, крики, под мрачными покровами двигались тени, дергаясь и извиваясь.
Юрий видел это все в те короткие вспышки просветления, когда боль не отступала, но становилась чуть слабее, его взгляд словно прорывался сквозь кровавое марево разорванных век. И в один из таких моментов он вдруг ощутил, как его что-то потянуло, как вдруг огонь сменился холодом, острым и ломким. И тогда Гарина охватил такой ужас, какого он не испытывал никогда.
Во время опасности люди делятся на три типа — те, кто бежит, те, кто цепенеет, и те, кто нападает в ответ. Юрий никогда не цепенел и не бежал — до этого момента. Его охватила неконтролируемая паника, явное предчувствие бездны под ногами, голодной и беспощадной. Приближающейся.
Гарин в истовом безумии рванул прочь, не имея ни тела, ни сил. Он выл, рычал, корчился как раздавленный жук. Он боролся за жизнь так, как мог.
Но он не мог. Он — всего лишь пища на столе.
И вновь чужая воля хлыстом выбросила Юрия прочь от этого кошмара. Он летел — или падал — обрастая формой и массой, словно снежный ком, катящийся с горы.
Прежде, чем прозреть, Гарин явственно ощутил присутствие кого-то третьего рядом.
Он поднимался с пола, пошатываясь и скрипя зубами. Каждая косточка, каждый сантиметр его тела болели, будто Гарина изрубили на куски и кое-как склеили обратно. Перед глазами все кружилось, автомат в руке казался свинцовым.
Юрий привалился плечом к стене, его стошнило. Ноги предательски затряслись. Захотелось упасть и не двигаться.
Гарин затряс головой, оскалился, роняя слюну. Зарычал, будто перед дракой. Ударил себя кулаком в грудь, пробуждая зверя.
Зверь внутри заворочался, раскрыл пасть и выступил на свет.
Юрий улыбнулся, холодно и зло. Перехватил оружие и выпрямился, оглядываясь по сторонам.
Он был на «Полыни», но совсем не там, где находился до прыжка. Вместо небольшой площадки, где они с Пази выложили из ящиков нехитрое укрытие, он оказался в Т-образном коридор, пустом и тихом.
Во время занятий по противодействию захвату корабля Юрий заставлял «блох» заучивать план корвета, чтобы не путаться во время боя. Подобных коридоров было немного, располагались они, преимущественно, в кормовой части звездолета. Осталось лишь определиться с палубой, но это будет не сложно.
Юрий пошел по одному из коридоров, пытаясь хоть с кем-нибудь связаться. Однако связи не было, а наручный вифон и вовсе не реагировал на команды.
Гарин сделал последний шаг и вновь оказался на перепутье. Нахмурился.
Подобных лабиринтов на корвете не было, это Юрий знал наверняка. Хотя, быть может, на технических уровнях, под двигателями? Там контракторы тренировались не часто — чужие люди нервировали Бека, ревностно оберегающего порядок в своем «королевстве».
Позади раздался и стих тихий шелест, словно кто-то поправил полу плаща. Юрий обернулся, вскидывая оружие, но никого не увидел.
— Ладно, — сквозь зубы процедил он, вытаскивая нож и делая кривую засечку на стене. — Теперь погуляем.
Прильнув щекой к прохладному корпусу УМАСа, Гарин свернул направо.
Успел уловить мелькнувшую в дальнем конце коридора тень. Удержавшись от окрика, двинулся вдоль стенки туда же, ступая мягко и как можно тише.
За углом — никого. За спиной — отдающийся эхом звук шагов.
Юрий прижался спиной к стене, перебросил автомат на левую руку, целясь вдоль собственного пути. Выждал, вслушиваясь.
Шум то затихал, то вновь появлялся, и в этих коридорах невозможно понять, откуда он идет.
За поворотом Юрий наткнулся на оставленную им же метку. Такая же зарубка красовалась на стене напротив.
Гарин выругался, ножом превратил одну из засечек в крест.
Это точно не «Полынь», это какая-то очередная игра разума Элли. Может, стоит сесть и просто подождать?
Что-то выдвинулось из-за угла в дальнем конце коридора. Сквозь рамку активного прицела Юрий увидел, что это лишь тени.
Вновь раздались шаги, на сей раз убегающие, удаляющиеся. И тут же тени пришли в движение, коротким рывком запрыгнув на стены и пол. С их стороны повеяло странным холодом, от него перехватывало дыхание.
Гарин попятился и, когда стена за его спиной закончилась, быстрым шагом пошел прочь, то и дело оглядываясь. Когда тени, словно поток черной воды, показались на перекрестке, догоняя его, Юрий побежал.
Мелькали стены и повороты. Десятки крестообразных зарубок целыми рядами проносились мимо. Внезапно Юрий понял, что бежит по потолку, а над головой блестят затертой поверхностью решетки пола. Со всех сторон доносились шаги, скрипы, бряцанье. Потом крики, хлопки выстрелов.
А по пятам прыгали тени, оставляя за собой черные провалы.
Внезапно пол качнулся. Юрий споткнулся, со всего разбегу влетел плечом в угол. Его развернуло, и он полетел спиной вперед, сжав зубы в ожидании удара.
Но удара не последовало. Тело налилось тяжестью, и полет перерос в стремительное падение. Коридор внезапно оборвался светлым прямоугольником и исчез, уменьшаясь, над головой, превращаясь в маленькую точку, в блестящую звездочку, одну из десятков, сотен, тысяч, сверкающих рядом. Холод вырвал из легких воздух, глаза покрылись льдом, а вокруг бушевали вселенские силы, перемалывающие друг друга в прах. И Гарин, такой маленький, незначительный, летел в эту свирепую бурю, как и другие размахивающие руками и ногами фигурки.
Его разорвали приливные силы, выдавили из скафандра, словно моллюска из раковины. На сей раз боли почти не было, Юрий просто не успел ничего почувствовать. Осталось лишь сознание, бестелесное, расплывающееся. Короткий миг удивления, когда из недр бурлящей черноты в него ударил ослепительный хлыст.
Гарин открыл глаза. Вздохнул, закашлялся, вцепившись пальцами в жесткий ворот кирасы. Со стоном повернулся на бок, пытаясь проглотить ледяной ком в горле. Качаясь, словно после нокаута, начал подниматься.
В поле зрения попал все тот же решетчатый пол с темными дисками генераторов силового поля в глубине, сложенные друг на друга оружейные ящики, ряды силовых кабелей на стенах.