Гарин мысленно выругал себя за несдержанность, присел рядом, положил ладонь на подергивающиеся плечо.
— Родная, — сказал он ласково. — Ты и так делаешь больше, чем мы можем. Без тебя у нас вообще не было бы шансов! Я уверен, и не только я, что ты нас доставишь куда нужно, может и не сразу, но обязательно доставишь. И те матросы, которые приходили сюда, тоже в это верят. Потому что понимают — другого выхода нет.
Девушка всхлипнула, потянулась в карман за платком.
— Я готов взять на себя все потери, — подбирая слова, продолжил Юрий. — Готов нести эту ответственность. Но если мы потеряем тебя — это будет настоящей катастрофой. А то, что ты предложила, гарантировано к этому приведет. И пусть я лучше буду каждый раз стоять против толпы, чем видеть, как все медленно умирают без шанса на спасение. Так что, давай все будем делать, как и делали — осторожно, шаг за шагом. А недовольным я все объясню. Поверь, со временем они поймут, что были неправы.
Он погладил Элли по спине, добавил:
— Но главное — я не хочу лишиться тебя. Понимаешь? У меня, кроме тебя, больше никого нет.
— У тебя есть Кира, — глухо ответила девушка.
— Кира — другое. А ты — моя семья. Вы обе для меня важны, за обеих я пойду в огонь и в воду. Но не бросай меня вот так, глупо и необдуманно, ладно?
Элли молчала, вытирая слезы.
— Обещаешь? — наклонился к ней Гарин.
— Обещаю, — тихо ответила девушка.
— Вот и хорошо, — Гарин пожевал губы, не зная, что еще сказать.
Дверь каюты отъехала, вошла Кира с двумя дымящимися чашками. Быстро оценила обстановку, кивнула Юрию в сторону выхода. Спросила:
— Доно, вот ты можешь хоть раз пообщаться так, чтобы дело не кончалось слезами?
— Могу, — сухо ответил Гарин, поднимаясь. — Ты все знала?
— Если ты про снотворное — знала, — кивнула Аоки. — Но Элли хотела все обсудить с тобой. Вижу, обсудила.
В последних словах было столько язвительности, что Юрий даже поморщился.
— Чего рожу корчишь? — воинственно спросила Кира. — Такое ощущение, что это не ты, а тебя обидели.
— Он меня не обидел, — сдержанно сказала Элли. — Все очень доходчиво объяснил.
— Вот и прекрасно, — Кира протянула ей одну чашку. — А теперь давай мы с тобой поболтаем, у меня история есть обалденная.
Покосилась на Юрия:
— Ты тут на наш горячий шоколад роток не разевай — добудь сам, в неравном бою с Биттоном. У вас еще есть что обсудить?
Гарин лишь развел руками — он не привык общаться с Элли в присутствии такого настырного «адвоката». Помялся на месте, решая сказать ли что еще, но потом поймал взгляд Аоки, говорящий, «Не сейчас», брякнул: «Спокойной ночи» и вышел в коридор.
На душе осталось ощущение тягучей незавершенности.
* * *
Боль может быть бесконечной, растянутой во времени так долго, что уже невозможно вспомнить, когда именно она началась. Звенящая, острая боль, перекрывающая все остальное, заставляющая давать любые обещания, проклинать самых любимых людей. Такая боль безумна, в ней не может быть рационального спокойствия и взвешенного терпения.
Казалось, что оголенные нервы торчат в разные стороны, словно белоснежные пульсирующие ветви, и жгут, режут, дробят. Сквозь огненные вспышки Юрий успевал заметить прозрачный корпус «Полыни», разваливающийся на геометрические фигуры, кровавые извивающиеся кляксы товарищей, серо-черную метель, проносящуюся сквозь них. В какой-то момент бурлящее пространство исчезло, и Гарин увидел под собой огромную сферу, потрескавшуюся, расколотую, заполненную мириадами горящих светлячков. А рядом — сотни других разноцветных пузырей, каждый из которых не похож на другой.
Потом сферы покачнулись, когда между ними протиснулось нечто чудовищное, бесформенное, издающее оглушающее «Рэка-рэка-рэка». Прочь от него метнулась серебристая тень — теперь Юрий точно знал, что это Элли.
Щелчок, удар, вспышка.
В легкие с хрипом ворвался воздух, вынося обратно протяжный стон. Юрий дернулся, ощущая на груди и плечах тугие ремни крепления брони, отжался от пола и, пошатываясь, встал. Мутная пелена перед глазами превратилась во внутреннюю часть забрала с мерцающим боевым интерфейсом, монотонный бубнеж — в голос модулятора, перечисляющего активные системы бронескафадра.
— Время, — приказал Гарин, оглядываясь.
На первый взгляд все было как надо — он находился в десантном ангаре, как и несколько десятков других матросов.
— Семнадцать часов, двадцать три минуты, десять секунд по общекорабельному времени, — с готовностью отозвался модулятор.
Юрий с трудом сообразил, что с начала прыжка прошло более трех часов.
— Что-то долго, — пробормотал он.
Началась перекличка. Гарин в свою очередь откликнулся Джаббару, с облегчением отметив, что остальные на месте и с ними все в порядке. Далее стали докладывать командиры групп, чьи матросы также размещались в ангаре — потерь не было.
— Мобильная группа, — наконец обратился лейтенант. — Разбиваемся на двойки для патрулирования…
Его прервал сбивчивый голос Си Ифмари, дежурящего на мостике:
— Внимание! Включаю входящую трансляцию!
Динамики разродились треском и шипением, мигом приковав к себе тревожные взгляды всех в ангаре. И, в следующую секунду:
— Рейтарский корвет «Полынь», это имперский крейсер «Маахес». Получили ваш запрос, высылаем пеленг для сближения! Повторяю…
Голос неизвестного радиста потонул во взрыве радостных криков — еще несколько минут назад сонные и дрожащие матросы сейчас прыгали и обнимались, приветствуя долгожданное спасение. Не сдержался от улыбки и Гарин, выдохнув:
— У нее получилось!
Его уже хлопали по плечам, пытались поднять, кто-то с текущими по щекам слезами заглядывал ему в лицо, силясь что-то рассмотреть под глухим забралом. Рядом размахивал тяжелым пулеметом Одучи, прыгая на одной ноге.
— Господа! — раздался голос капитана. — Экипажу приступить к выполнению своих обязанностей. Мобильной группе — произвести тщательный осмотр корабля на предмет враждебной активности. Требую не расслабляться раньше времени, до прибытия в точку «рандеву» потребуется несколько дней. Командирам — доложить с мест. Конец связи.
— Молодец, Элли, да?! — перед Гариным появился Маракши без шлема, его лицо просто сияло от широкой улыбки.
— Молодец, — согласился Юрий. — Только не беги к ней сразу, ясно? Сначала работа.
— Да понял! — радостно воскликнул Иова. — Черт возьми, как же я ее обожаю!
Он натянул шлем, завертелся на месте, высматривая лейтенанта.
Ему не терпелось побыстрее закончить с рутиной. Как, впрочем, и Юрию. Только Юрий умел расставлять приоритеты, а парня приходилось чуть ли не силой удерживать в рамках обязанностей.
Появившийся Кахир развел группу по парам, указал сектора осмотра. Гарину досталось идти с молчаливым Тихомиром, чему он был, честно говоря, рад — в голове еще вертелись отголоски прыжка, и нужно было собраться с мыслями, а не отвлекаться на болтовню.
«Полынь» ликовала. Экипаж преобразился, вновь появились улыбки и светлые лица. Проходящих своей дорогой «блох» то и дело поздравляли, хлопали, звали отпраздновать. Те скромно отказывались, пыхтя в своих панцирях от палубы к палубе. Впрочем, уже поверхностный обход отсеков показал, что на сей раз рейтар «пронесло» — никакие твари по темным углам не ползали, никакие странные тени по полу не скользили. На сей раз Элли удалось сделать все очень аккуратно и точно.
Гарин встал, как вкопанный — какое-то подозрение закралось в его мысли. Переключил волну, настроившись на вифон Киры.
Аоки ответила не сразу.
— Юра? — раздался в наушниках ее голос.
Голос Гарину не понравился.
— С Элли все в порядке? — с нажимом спросил он.
Кира замялась, что было ей несвойственно.
— Аппаратура показывает, что все в норме, — наконец, ответила она.
Гарин похолодел.
— Кира, — медленно прорычал он. — С Элли все в порядке?
Вновь молчание. Потом Аоки сказала опустившимся голосом:
— Она не просыпается, Юра. Мы не можем ее разбудить…
* * *
Три звезды на черном полотне — эта картина могла бы быть символом конца времен.
Гарин протянул палец и провел по виртуальному экрану, соединяя звезды в треугольник. Когда он убрал руку — звезд осталось две.
Юрий посмотрел на свои подрагивающие пальцы, сжал их в кулак, со всей силы, до хруста. Разжал, наблюдая, как вновь наполняется кровью побелевшая ладонь.
Совсем недавно эта рука сжимала худое горло корабельного доктора, припечатав того к стене. И хотя старому мяснику ничего не стоило пустить в ход свой верный скальпель, но Тэ Иревиа терпел, мучительно морщась и отводя взгляд. Твердил одно и то же: «Она сказала, что ты дал согласие… Сказала, что ты знаешь».
За спиной раздались шаги, и Гарин бросил взгляд чрез плечо.
— Рэй, — утвердительно выдохнул он.
— Я тебя искал, — норвежец тяжело опустился рядом. — Думал, ты у себя, а ты здесь.
Последний прыжок добавил в рыжей шевелюре Одегарда седых волос, некогда густая окладистая борода выглядела блеклой и растрепанной.
— Ты чего на сообщения не откликаешься? — друг тут же накинулся на Юрия. — Я уж беспокоиться начал.
Гарин посмотрел на темнеющий на запястье серый прямоугольник отключенного вифона, промолчал.
— Как Элли? — Рэй сбавил тон, в его голосе появились участливые нотки.
— Спит, — глухо ответил Юрий.
— Но состояние нормальное? — продолжил допытываться норвежец. — Кира говорила, док ее аппаратурой обложил, чуть ли не весь медблок туда перенес.
— Состояние стабильное, без изменений, — уже с раздражением произнес Гарин. — Рэй, какого черта тебе от меня надо?
— А ты на меня не рычи, — мягко, но с напором сказал Одегард. — И хватит уже искать виноватых, а то тебя все вторые сутки стороной обходят.
Юрий хотел ответить в том же духе, но вовремя осекся.
Хватит!
Злобная змея в голове шиела и бросалась на любую тень. Проклятые голоса, которые так сложно отличить от настоящих, шептали о бренности и тлене. Зверь внутри разевал алую пасть, требуя крови.