- Как глубоко он проник?
- Около сотни километров, по вашим меркам. Добрался до мантии и активно поглощает тепловую энергию планеты.
- Пространство! Черный космос! Я никогда не видел ничего подобного...
- Хочешь осмотреть еще что-нибудь?
- Пожалуй, нет. Летим домой.
Шис развернул капсулу в направлении Улья, но Со все оглядывался назад - взгляд притягивало это неописуемое жерло, похожее на врата преисподней.
- Боюсь, с ним не справиться, - сказал он.
- А зачем? - удивился Шис. - Он - следующая ступень в организации живой материи.
- Да, но где вы будете жить, если он поглотит планету?
- А вот эту проблему я и собирался решить с помощью людей. Кроме того, - Шис взглянул на Онерона, - не забывай про древний артефакт твоей расы.
- Зонд! - Со чуть не подпрыгнул в кресле. - Как же! Мне нужно осмотреть его.
- Артефакт в целости и сохранности. Должен признаться, что иногда, когда мне особенно плохо и моя молекулярная целостность на грани распада, я включаю его копию и поглощаю информационную вибрацию. Мне сразу становится лучше.
- Ты слушаешь музыку, - улыбнулся Со.
- Да. Музыку.
- И лечишься.
- Можно выразиться и так.
Онерон смотрел на пораженную коростой равнину. Потом сказал:
- Меня посетила одна мысль. Нужно проверить догадку.
Когда поисковые корабли были построены и на них установили сканеры, Онерон лично проинструктировал каждую группу перед отправкой в путешествие. Затем он повел группу ученых в хранилище артефактов и показал им точную копию зонда «Вояджер». Люминиты с интересом рассматривали древнюю машину, задавали вопросы, а Шис и Со подробно отвечали на них. Потом эри включил запись человеческой музыки и приветствие. В полной тишине они слушали запись, и Онерон чувствовал то же, что и в первый раз - смесь удивления и восхищения. Запись кончилась.
- Существует один парадокс, - сказал Онерон. - Музыка с зонда влияет на молекулярную структуру Шиса. То же самое произошло с другими эри, когда они включили запись в первый раз.
- Интересно, - произнес Фан Чо. - У вас есть версии на этот счет?
- Версия есть, но мне нужно научное подтверждение. Поэтому прошу вас исследовать эффект музыки не только на нашего друга, но и на всю материю. Проведите эксперименты. У нас есть около тридцати дней. Это одна данская ночь, за которую ном впадает в спячку.
- А что будет потом?
- Все, что угодно, - сказал Со. - Он может проснуться и обнаружить нас. Что он предпримет, неизвестно. Это зависит от того, насколько опасными он сочтет людей. В общем, время не на нашей стороне. Но наше преимущество - это техническая мощь эри. Я назначаю вас руководителем научной группы, Чо, и буду выполнять ваши поручения наравне с остальными.
- Что ж, - биолог кивнул. - Тогда приступим.
Ученые соорудили лабораторию прямо возле «Вояджера». Поднаторевшие в работе с ти-ботами, они создали себе целый арсенал научных приборов, которые позволили исследовать материю во всех подробностях, включая даже ее квантовую основу. Музыкальная запись была проанализирована досконально: разложена на модуляции, тона, октавы и прочие составляющие. Снова и снова люди проигрывали запись, анализируя звуковые интервалы, тембр, гамму. Все поступающие данные заносились в мощный компьютер, который анализировал музыку на предмет ее ядра - центрального алгоритма. На водруженном экране была составлена трехмерная сфера, которая являлась проекцией музыкальных фрагментов с «Вояджера». Каждый раз, когда звучала музыка, эта сфера визуализировала ее - ритмично вздрагивала и расцветала фрактальными узорами немыслимых цветов.
Тянулись дни, ученые напряженно работали над всей информацией с зонда. Компьютер выдавал все новые и новые сводки данных, пока наконец Фан Чо не получил итоговый доклад. Биолог счел нужным прочесть его от начала до конца. Когда он закончил, Онерон спросил:
- Итак, машина указывает на одну общую для всей информации деталь?
- Верно.
- Все, что делает музыку такой уникальной, можно назвать единым признаком?
- Да, но именно здесь машина затрудняется с ответом. Дело в том, что этот признак невозможно проанализировать. Он не поддается алгоритмизации.
- Почему?
- Это говорит об авторстве. У каждого музыкального фрагмента, очевидно, был свой автор - древний человек, который когда-то создал его. К сожалению, мы располагаем ограниченными фрагментами и не можем вычислить их алгоритм.
- Как не можем? - сказал один из физиков, - У нас же на руках все данные.
- Но они нам ничего не говорят, потому что относятся к другой системе знаков!
- Значит надо изучить эту систему.
- Как, - спросил Чо, - если у нас в руках единственный артефакт той древней цивилизации?
- В послании зонда содержатся координаты родительской системы древних, - сказал физик, - поэтому мы можем отправиться туда и поискать их. Если они еще живы.
- Слишком долго, - покачал головой Со. - Сама затея прекрасна, но не в этой ситуации. Может быть, позже мы организуем экспедицию в рукав Лебедя, но сейчас нам нужен четкий и ясный ответ на вопрос, почему музыка так меняет эри.
- Нужен Шис, - сказал Чо. - Мы должны провести ряд экспериментов. Понаблюдать, как это происходит.
Онерон подошел к импровизированному календарю, на котором были зачеркнуто двадцать из тридцати дней.
- Хорошо. Я организую сеанс.
На следующий день, когда группа подготовилась, явился эри и, приняв свою истинную оболочку, приготовился к прослушиванию музыки. В зале царила странная торжественная атмосфера, словно все присутствовали при каком-то важном ритуале. Когда инженер дал знак, Онерон сказал:
- Все готово. Шис, какую музыку ты обычно слушаешь?
Эри издал серию коротких цветных вспышек и провибрировал:
- Мне импонирует музыка, обозначенная на древнем языке словом «И.С. Бах».
- Там есть и другие слова, - подсказал Фан Чо. - «Бранденбургский концерт № 2 в фа мажор».
- Да, вероятно, какие-то характеристики.
- Включайте, - Онерон кивнул инженеру.
Тот нажал на кнопку. По залу разнеслась музыка. Сфера-визуализатор ожила и стала подрагивать в такт музыке, подсвечиваясь нежными голубыми и зелеными оттенками. По темному пространству поплыли узоры потрясающей красоты. Но основное внимание ученых было приковано к столбцам данных, которые транслировали тончайшие молекулярные изменения в структуре газового тела эриданца. Поначалу с эри не происходило ничего, но, когда музыка дошла до середины, в его теле ярче обычного вспыхнули некоторые фрагменты. Люди не смели говорить, они лишь указывали друг другу на важные знаки и числа. Еще несколько экранов в синхронном режиме вычерчивали графики биологических процессов, сопровождая их кривые огромным количеством данных. Онерон не обращал на это внимания: он весь отдался слуху. Музыка рождала в его сознании фантастические, волшебные картины, наполненные ощущением невыразимого спокойствия и гармонии. Словно парализованный, он не смел шевелиться, слушал эту волшебную древнюю музыку и ощущал, как его разум снова возвращается к идее, осенившей его еще в день вылета к ному.
Он утвердился в принятом решении.
- Нам потребуется день или два, чтобы обработать новые данные, - сказал инженер.
- Хорошо. - Со взглянул на эри. - Как самочувствие?
- Гораздо лучше. Теперь я удаляюсь до конца ночи и прошу не беспокоить меня.
Когда эри исчез, полковник подошел к большому столу с резервуаром свободных ти.
- Могу я взять немного для личных нужд?
Фан Чо кивнул:
- Бери, сколько хочешь.
Онерон взял сосуд и наполнил его раствором ти.
- Увидимся через пару дней.
Он почти бежал к себе в комнату. Проникнув внутрь, он заперся и настроил сигнализацию так, чтобы ничто не побеспокоило. Затем раскрыл панорамное окно на максимальную площадь и встал у края, наблюдая предрассветные сумерки. Небо посветлело у кромки справа. Звезды холодно блестели на небе. Онерон взял сосуд с раствором и по технологии эри настроился на создание так необходимого ему инструмента. Он проработал в поте лица много часов, три раза ломал и начинал работу заново, прежде чем удалось создать правильный инструмент. Значительное время он потратил на его отладку и настройку в нужном диапазоне. С перерывом на короткий сон и еду, он провозился со своим творением полтора дня. Когда все было сделано, отошел в сторону, сел на пол и долго разглядывал инструмент, сверяясь с памятью, в которой еще жили оригиналы. Там, в недрах его сознания, хранившего факты из жизни настоящего Со Онерона, мелькали яркие картины.
К этому времени уже занимался рассвет. Тьма отступала, в комнату прокрадывался неверный свет, и предметы стали отбрасывать тени. Время замерло, невероятно замедлив свой ход, а затем произошла странная вещь - оно будто вовсе исчезло. Время исчезло и больше не имело никакого значения. Словно во сне поднялся Со с пола, подошел к инструменту, уселся за него и, повинуясь волнам воображения, протянул к аппарату руки. За временем исчезло пространство, и вот уже сама комната растворилась, оставляя человека наедине с собственным разумом, который разматывал сам себя, словно огромный клубок сверкающих нитей.
Приблизительно через сутки ученые-люминиты обобщили данные, полученные в ходе эксперимента, и получили ошеломляющий результат. Факты говорили о каком-то новом типе физического взаимодействия. Ничего подобного никто из ученых никогда не видел. Чтобы проверить гипотезу, физики провели целую серию тестов и всякий раз получали подтверждение.
Когда Со Онерон вошел в лабораторию, он застал их в тягостном, растерянном молчании.
- Что случилось?
Фан Чо взглянул на полковника так, словно видел первый раз.
- Что произошло? Говорите же! Ну?
- Все в порядке, - успокоил Чо. - Просто мы сделали открытие.
Онерон устроился в ближайшем кресле:
- Рассказывайте.
- Скажи ему, Силба, - Чо кивнул физику. Тот встал, подошел к экрану и включил трехмерную модель последнего теста.