— Теперь ты, тощий. — Я подступил к бойцу. — Остановить мог? Решил подставить женщину? Охуел?
— Доска же поломается, — буркнул костлявый.
— Упал. Живо. 50 отжиманий, — рыкнул в полтона.
— А кто стучал? — донеслось из комнаты. Замес перевел дух и опустил щит. — Думали, сигнал какой.
Крыса молча покрутила пальцем у виска. Но на пыхтящего тощего смотрела с удовольствием. Тяжело в учении, да… но легче не станет. Мелкая присмотрелась к кулинару и присвистнула:
— Косякнула, подруга. Случается.
Философский вывод, что поставил правильную точку. Далее заморачиваться не хочу, пока Ива не прожгла во мне дыру. Сообразительный Замес аккуратно к ней подошел и почти украдкой шепнул пару слов. Помогло.
Умник едва заметно мне подмигнул и занялся кострищем. Громко объявил:
— А я еще не готовил свое фирменное из тушняка…
— Которое зеленое? — активно включилась мелкая.
Я вышел за ограду. Надо продышаться и поправить мысли — немного притушить злость и удариться в практические аспекты. Изучить даль, облагороженную черными клетями, прикинуть варианты и маршруты, выстроить карту угроз. Рядовые командирские труды.
Рядом задышали. Фрау подошла, ткнула кулаком в плечо, точно пушинка коснулась:
— Правда поняла, командир.
— Не косячь. Косячишь — учись.
— Принято — И ушла во двор, где разгорался спор на повышенных между мелкой и умником. Отжавшийся тощий заинтересовано хмыкал. Инцидент исчерпан, а если кто затаил, я всегда открыт для диалога.
Обед рассосался вмиг — единственное, что отметил, примеряясь к разгрузке. Опять раздергано, надорвано и скручено. Защита сколота, подсумки пусты. И еще много отрицательного, если акцентироваться. Зона тратит — давно пора смириться и закатать губешки. Но не хочу — выжму из потенциала все доступное и даже больше. Где-то нас ждут наши вещи — обильные, полезные и красивые. Только так, сука. Пардон муа.
Напоследок, вставая на плиточную тропу, огляделись. Провели в лагере всего ничего, но стылость и затхлость ушли. Дворик, да и комнаты выглядели почти уютно для непритязательного пилигримского вкуса — типично для места, в котором люди задерживаются дольше, чем на пять минут. И без снобизма, да.
Но мы уходим. Разумеется — в поисках нового и лучшего. Под легкий скрип колесницы, шорох песка и ровное дыхание. А то, что тощий бзданул, стартуя — так мы выше этого, понимаете.
— Фирменный тушняк, как же, — пробормотала Крыса, чем распрощалась с локацией.
Дорога знакома — в том плане, что видел и знаковые кочки зафиксировал. Парковка, разваленные магазинчики и магистральный простор, что горбатой выщербленной лентой уводил к городской окраине. На вскидку — час-два пути если без фанатизма. Где-то объехать, избегая покореженный транспорт и оскальзываясь на обочинах, где-то поднять телегу на руки и гордо прошествовать, пыхтя и выражаясь. Походные будни — в размеренном ритме.
Тени города плавно нарастали, расчерчивая серое полотно неба. Яснее видны следы катастрофы, что прошлась по кварталам — разбила, надрезала, смешала. Но дома, на удивление, выглядят более целыми нежели на Ферме. Вот только росчерки ударов на стенах мне не нравятся — в далеком прошлом на улицах велись боевые действия и дрались отнюдь не камнями и палками.
— Не видел такого, — прошептал Замес, когда придержали шаг у первого перекрестка.
Улочки убегали в теснину технических построек перед кривыми кондоминиумами. Не самая яркая окраина, но есть, куда податься и что выбрать. Асфальтовая дорожка у расплавленных контейнеров, тротуар у покореженной балюстрады, отнорки и проулки. Клочки, обломки и пустота.
Сигнал четок, хоть и не стационарен. Общее направление в сторону Оси подразумевало выбор — направо, налево, прямо, только сверни в нужный момент. Бойцы переглянулись и не сговариваясь посмотрели в сторону улочки, обозначенной баками. За бетонными осыпями виднелась площадка, на которой возможно сманеврировать и выбрать один из темных провалов под нависшими конструктами. Звучит не очень, но то лишь проулки, задрапированные пылью. Волю в кулак и бодрым шагом.
— Пахнет, — встрепенулся тощий. И я бы даже накинул восклицательный знак.
С площадки донесся клекот — знакомый и почти родной. Согласитесь, привычная угроза немного успокаивает, когда знаешь, чего ждать. Троица сухих выдрались из плетей кустарника и бодренько поковыляли. Сразу видно — ребята на активном подкорме, измазаны кровью и говном. Шаркают и щелкают, перетирают мослами, щерясь в вечном голоде.
— Потрудимся? — с ленцой спросил тощий, отпуская оглобли.
Эта ленивая нотка меня всегда бесит. За такими нотками жопу рвут на раз и остается только проблеск удивления — ведь все было ровно, так откуда? Шест уловил негатив и бодро тряхнул щитом — готов и собран, а спросил просто так — камрадов позлить.
Атаковать не успели. Из-за отвала мусора выметнулись «крабы» в четыре клюва. Защелкали, бодро перебирая суставчатыми лапами, и раззявили пасти, в которые легко провалится баскетбольный мяч.
— Стоим, — рыкнул я. Есть несколько секунд для оценки нового противника.
Твари очень неудобно двигаются — анатомия позволяет им шустро менять вектор, и инерция на минимуме. Но заходят слаженно, хоть и немного дергано. И не понять — то ли сами иссушены, то ли природа постаралась. Вот только какая к хренам природа? И лапки мерзкие.
Прыжок, удар, смачный хруст плоти. Черные брызги над падающими телами. Упырь на упыря. Сухие попытались вцепиться, но лишь впустую проскребли панцири. Хотя одному крабику отхреначили ногу — конечность поджалась на асфальте в посмертной судороге.
— Шевелится, — пробормотала Ива. — Шевелится.
Нас заметили. Твари аккуратно сползли с трупов, издав ряд щелчков, и рванули к угощению. Все же сухостой — слепая жажда плоти прям чувствуется, накатывая мутными флюидами.
— Щиты, — приказал спокойно. — Опрокинуть, проткнуть.
Команда выдохнула. Главное выдержать тон и не дать развернуться нервному. Есть цели, и мы просто работаем.
Сшиблись. Кость на металл и хриплый выдох.
Крыса мгновенно забрала обезноженную тварь — крутнулась юлой над бетонкой и вспорола брюхо. Запахло чем-то кислым вслед за выплеском синеватых кишок.
Фиксируем детали, учимся.
Замес рубанул щитом как гильотиной и крабик расползся в надломе. Фрау доработала — бесхитростно засадив копьем. И завизжала, когда насаженный упырь забарахтался в судороге. Картинка неприглядная, согласен. Визжащий боец…
Шаг, уклонение на корпус. Удар ножом пришелся под правую переднюю ногу атакующему сухостою. А нехрен прыгать на оператора, сука. Я успел разглядеть желтые клинья зубов и довернул нож, уходя в кувырок.
Картинка замерла в статике. Быстрая оценка меня удовлетворила — бойцы немного ошарашены, дышат тяжело, но дышат. А тощий лежит на щите с удивленной миной, потому как щит пытается подняться.
— Поймал, — выдал он сакраментальное.
— Зачем? — задала самый логичный вопрос Крыса.
И последовал самый логичный ответ:
— Не знаю.
Из-под щита послышалось ядовитое шипение. Как-то напрягает, не находите? Есть нечто мерзкое и неестественное в иссушенных тварях. И я даже знаю что — их, сука, не должно быть.
Сделав шаг, приник к дорожке, уловил момент, когда тощего вновь приподняло, и засадил в щель пулю. А вот эхо выстрела мне не понравилось — далеко ушло.
Поднялись, постояли. Шест недоверчиво смотрел на щит, точно металл принял неверное решение без спроса хозяина. А краб сдох — гостинец выбил глаз и резко прервал существование живой мертвечины.
— Норм дохнут, — опередил меня умник. Вывод правильный и мне приятный. Все, что надо знать о сраных тварях.
— И никакой мистики, — фыркнула мелкая, оттирая Малюту от синеватых разводов.
— Смотрите, — выдохнула Ива, тыкая пальцем в трупы.
Наверное, слово станет моим нелюбимым. После случается всякая хрень и смене № 7 приходится выгребать. Но мы посмотрели. Над изломанными телами вспыхнули ярко-зеленые искры адхар. Точно светляки — оттенок прям кислотный.
— Био? — спросила у пространства Фрау.
— Тянет на десяточку «М», — почему-то шепотом сказал Замес.
— Если это био, — прошептала Ива.
— Шептунов клеймим позором, — отметил я ровно. Шагнул, подхватил искру и засосал. И я не дебил, функция среагировала на адхару привычно-недовольно, как на объект, который машина считает непотребной флуктуацией. А значит всасывать можно.
По кишкам ударило тепло и организму резко захорошело. Бойцы, отвесив челюсти, наблюдали.
— Нам нужно больше крабов, — выдохнул, мотнув головой. — Прям стаю.
— Био, — расплылся в улыбке тощий.
А Фрау уже деловито расчехлила блистеры и пошла на сбор. Практичная женщина, хоть и визжит. Но усугублять не стану — трехногие херовины с пастью-убийцей мне тоже не понравились. Хотя улов шикарный — био просто сказка. Немного обидно за человеческий сухостой, не способный произвести столь нажористую искру, но я справлюсь.
Ива успела осмотреть местных антропоморфных представителей сухого общества. Два мужских экземпляра и один предположительно женский. Подранные формы трудно распознаются и грудь странная, как по мне. Медик перехватила мой взгляд и кивнула:
— Обычные. Но хорошо кормились.
Выводы просты — было че пожрать. И тем более удивительно, почему в окрестных дворах столь яркая атмосфера стылой пустоты. Никаких признаков аборигенов, охочих до подарков. Ведь команде есть, что предложить. И даже не посмертно.
— Уходим, — махнул рукой. Эйфория от био ушла и вернулась тревога. Чуйка советовала двигаться и двигаться резво.
За пару часов разменяли пяток кварталов. Проходимость посредственная — отдельные здания смололо в труху, накрыв дороги. А рядом высились дырявые высотки. В чем принцип избирательного разрушения понять сложно — типа это к херам, а это пусть оседает естественным путем.
У одного здания, тускло бликующего металлической отделкой остановились. На фасаде сохранилась часть вывески — стилизованный рисунок ракеты и остаток надписи «Инжини…». В разломанном парадном застыли тени изломанных офисных стоек и рваный декор. Уныло висели пучки проводки.