.
Как же стремает от маленьких пальчиков, хищно загребавших воздух.
Клановые, наверстывая промедление в стычке с чумками, подорвались вперед — выстрелили и доблестно замахали сталью. Отметил, что железяки сродни укороченным палашам — не признал конструкцию и отмел за ненадобностью.
— Командир? — подобралась Ива. Хорошо хоть спросила, прежде чем спасать жизни.
— Стрельните для порядка, — согласился равнодушно. — Постарайтесь попасть.
Сглазил? Сглазил. Крыса пропорола Наивной бедро — болт чиркнул по касательной, но женщина от неожиданности завалилась на бок.
— О… — растерялась мелкая.
— Ива, Замес, на сближение, — отдал приказ. — Остальным еще залп. — Подумав, добавил: — Может и Николая подстрелите.
Тощий фыркнул.
В хрипящий, клекотавший клубок врубился щит, а следом широкая отмашка меча. На таком замахе умник открылся секунды на три, но кто ж меня спрашивает. Хотя не постесняюсь выступить в инициативном порядке.
Санитарка успела подрезать неча, оседлавшего клановую, и набросила повязку ей на бедро, следом подкормила био. Наивная настолько охренела, что выбыла из рисунка боя.
— Красава, — прокомментировал тощий действия умника. Тусклый высверк стали отправил к развалинам куски плоти и синеватые росчерки чужой биологической субстанции. Со словом «кровь» у меня случился внезапный затык. Странно.
Вернулись потрепанные атакующие. Хромающая Наивная зыркнула грозно и при некотором размышлении сбавила обороты:
— Кто косой, бля?
— Че сразу косой? — возмутилась Крыса. — Случай единичный.
— Кхм, — обозначился Замес. Мне вот любопытно — когда успевает натаскивать команду. И ведь попадают в тему, да.
— Не кашляй, братишка, — важно сказала мелкая.
— Осторожней надо, — буркнула клановая. — Нам и нечей хватает.
А я уже вышагивал прочь со двора. Плюс двенадцать био — единственное описание для короткой стычки. Так и отложится в памяти.
Еще через полчаса услышали вдалеке активную стрельбу. К визгливым отзвукам шмалабоев примешивался огнестрел, чем несказанно порадовал — мне нужны патроны, мне очень нужны патроны. А в Парке их есть, выражаясь обывательским языком.
— Рядом сектор Шах-шахов, — в инициативном порядке пояснила Николя. — 37 позиция. Ниче так клан.
— Любят пострелять? — уточнил я.
— А кто ж не любит, — пожала плечами женщина.
Солидарен, да. Но не фанатею — оружие лишь дань намерению и цели, а с огнестрелом просто чуть легче. Искусственные сложности оставим для натур тонких и увлекающихся. Мы типа матерые крестьяне, люди от сохи — увидели, вспахали, пошли дальше. И вот опять потянуло на стремные сравнения. Перебивая сожаления, спросил у Коли:
— Насколько большой ничейный сектор?
— Ну как… — Она поскребла подбородок. — Цикла три на пересечение. Сектор сильно вытянут — вначале поджат клановыми угодьями и только потом расползается. Но слышала сама — за 3 цикла народ доходил до зоны синих. Там мутно, сам понимаешь, знаки условные. Хотя, если синие сказали, что это их земля, — никто спрашивать не станет.
И что в сухом остатке? Ноги стоптать успеем, даже если источник сигнала поведет себя смирно. А локация непростая — несколько неудобных гнезд с матерыми и никакая тактика тебя не спасет, тупо задавят.
Хочу пулемет. Вот прям резко захотелось. Тощему в руки и сенокос, сука.
На площадке у баскетбольного щитка с красной футболкой сделали привал. Так и так собирался, но клановые узрели желтую ленточку, примотанную подле футболки, и немного сбледнули. Сбросили рюкзаки у ближайшей расколотой стенки и принялись гипнотизировать знак.
— Перекусим в легкую, — отдал я приказ. Без костерка и удобств — филей на камень, брикет в зубы. — Что значит желтое?
— Опасность, — отозвалась Коля. — Кто-то цепанул нечей на переходе, и твари встревожились. Пройти можно, но рискованно.
— Но можно, — подвел я итог. Размял плечи, морщась от рези в спине, и пристроился на кучке кирпичей. Сухпай почти безвкусный — только хрустит заманчиво. Уже позитив, согласитесь.
Клановые сидели, точно палку проглотили — нервничали, крутили головами, иногда замирая в наводке на вектор Парка. Их нервозность поневоле передавалась группе — еду молотили почти в суровом молчании.
Замес не выдержал — иногда большой ум оказывает пагубное влияние на самоконтроль, доказано эмпирически, если что. Спросил тихо, наклоняясь в мою сторону:
— Справимся, командир?
Так и множатся никчемные сущности, подтачивая волю. Я погонял во рту глоток затхлой воды, побулькал и уточнил:
— Допустим, я скажу «нет», попросишь себя пристрелить? Я могу, ты не стесняйся.
— Важны лишь намерения и путь, сомнения чужды, — не своим голосом объявила Ива. Посмотрела строго: — И все получится.
— Кодекс? — усмехнулся я. Тень Амиго прям, как живая — кроется в сумраке развалин.
— Кодекс.
— Слышал, боец? — глянул я на Замеса. — Еще вопросы?
— Теперь точно сдохнем, — буркнула Николаевна и поднялась. — Хватит мяться, либо сожрут, либо дойдем.
Не сожрали. Группа проползла почти на кортах над серыми панцирными волнами, что бились о стены — стрекот и шуршание почти оглушали, как и набат сердец. Нечи сильно частили с выплесками на уличные развалы — замирали, лупая набором глаз, щупали воздух. Но мы прошли.
В дворике с ржавой ракетой нас встретила пара клановых — мужчина в возрасте и женщина лет под тридцать. Плотно замотаны в камуфляжную защиту, на открытых шрамированных лицах изрядная толика сомнения. При нашем появлении из подъездного блока они торопливо навелись на шум.
— Шах-шах, — вскинула руку Николя. — Клан Вобля.
— Слышал, — степенно кивнул мужик, не опуская начищенный шмалабой. Оружие на полном серьезе поблескивало формами. — На ничейную ходили?
А выбор ответа небогат — либо топтали чужие земли, либо правда. Наивная закивала китайским болванчиком. Мужик одобрительно цокнул и опустил оружие:
— Вернулись живыми, молодцы. Слышал, нечи возбудились?
— Проползти можно.
И мы разошлись. Убыли в переулок, провожаемые внимательными взглядами. Николя для кого-то пояснила:
— Это Сидр с дочкой. Крутой. Но не топ.
А еще минут через двадцать команда вышла к парковому рву. К горьковатому запаху разрухи примешались ароматы быта — сложная консистенция большого скопления людей. Но надо отметить — успокаивает.
За мостом удостоились вялого кивка сторожевых и слегка ускорились — точнее клановые надбавили, мы последовали. На лице тощего брезжила лишь одна мысль — Марта. И я его понимаю.
Дорожки, сарайчики, тентованное непознаваемое, контейнеры в хаотичном многообразии — мимо, мимо и мимо. Знаковый провал мелькнул тенью на периферии и убыл. А впереди базовый лагерек, где кричат и стучат, где пахнет ароматным дымком и консервами. И почти не чувствуется напряжение, которое сквозит во всех жестах Николаевны.
На второй минуте захода к нам вывернула Оторва. Явно ждала, мотая круги на подступах, — торопливо приблизилась, изучила мимику Никки и встревожилась. Прям зарделась мыслью и догадками, мрачнея с каждой секундой. На подходе сказала весомо:
— Рассказывай.
— Шершень продал точку Чумкам.
И более не надо слов. Оторва сообразила мгновенно, мазнув по нам взглядом. Заиграла желваками, выдохнула гневно, цедяще вдохнула и припечатала:
— Сука! — Помотала головой в попытке разогнать мыслительное. — Всех положили?
Кивок. Смена № 7 с интересом внимала — косилась на меня и слушала. А мне хотелось к костру, да нормально пожрать.
— Никаких выходов в ближайшие дни, — проскрежетала женщина. — Сидим в лагере, ждем гостей.
Она подступила ко мне и смерила гневным зрительным контактом:
— Так и знала, сука, что от вас будут проблемы.
— Еще раз? — спросил, добавляя холодка.
Она дрогнула, скалясь:
— Сраный Шершень!
— Уже лучше, — кивнул. — Мы у себя, если что. А то тощему невмоготу.
— Так Марта же командир, — возмутился Шест.
Оторва сопоставила, прикинула и сделала правильные выводы, чутка светлея лицом:
— Позовем?
— Зовите, — согласился.
И мы ушли. А минут через пять костлявый уже по пояс занырнул в колесницу. Справедливости ради, Фрау от него почти не отстала — так что в закромах они копались на пару.
Дальше, как водится — костер, личный досмотр, готовка и ожидание. Подкрался сумрак, привнеся в лагерь факельных огней. Суета пошла на убыль — дневная клановая жизнь перетекала в вечернюю настороженную. Нас не трогали, мы не настаивали. На периферии пару раз мелькала глава в сопровождении Коленьки — выглядели чутка загнанно и напряженно. Хотя, где в зонах можно найти расслабленного человека? Да, Джимми, вопрос с подвохом.
Распределив дежурство и сделав мотивирующее внушение, я убыл ко сну. Вахту по обыкновению взял волчью — так мне спокойнее. Да и нравится мне предрассветная тишина, когда Ось запускает первые пульсации. А может, сука, и обманываю себя — никогда не рассматривал рассвет с позиций лирики.
С первыми утренними шепотками, что прокатились над просыпающимся лагерем, встал, прошелся в ближнем радиусе, разминая ноги, и замер на траверсе прохода к базе. На тротуаре стоял памятный боец из Ищеек — Клин. И его приближение я не услышал.
Постояли, помолчали.
— Опять? — спросил я настороженно. Передо мной, точно стенка — понимаю, человек опасный, но просчитать не могу. С любого бока — нейтральное дерьмо. И мне не нравится.
Боец хмыкнул:
— Чумки идут. Через час другой случатся. Совет разрешил им спросить с клана Вобля.
— Узнали быстро, — закинул я удочку.
— Им посрать, — пожал плечами мужчина. — А в секторах, даже ничейных, полно глаз. Ты же понимаешь?
Опять помолчали. Мне вот нихрена не понятно, но спросить первому — в определенных кругах считается за дурной знак. Но Клин и тут удивил. Не меняя ровного фона намерений, усмехнулся:
— Спрашивай.
А под рукой у него шмалабой — верный и неистребимый. И тактическая разгрузка с правильной композицией.