Насколько я помнил, впереди канав не было, а потому полковник Ветров решительно вдавил педаль газа. Двухсотшестидесятисильный турбированый Камазовский дизель взревел и «восьмидесятка» помчалась вперед, своими зубастыми колесами сменная встретившиеся на пути штакетники и чахлый кустарник.
Давление извне сразу исчезло. Оно осталось, где то позади и справа. Я же, пытался как можно быстрее оторваться, что бы затем, сделав крутой разворот, рвануться в сторону Кубинского. Когда впереди показался бетонный забор родной части, я скомандовал себе «Пора!» и, лишь слегка притормозив, рванул руль вправо. За бортом понеслись общежития контрактников, промелькнуло двухэтажное здание КПП, которое почему-то окрестили «Голубыми воротами», показался стоящий невдалеке от него монумент «Три танка», а дальше… Да! Есть! Получилось! Дальше моим глазам открылась широкая асфальтовая полоса Кубинского шоссе.
Я свернул на него и сразу сбросил скорость. Ну что господа гравитаторы, съели? А вот хер вам, а не полковника Ветрова! Теперь даже если и подопрете меня с тыла, то лишь будите подталкивать к городу, именно туда, куда нам и надо.
Злорадствуя, мысленно крутя фильдеперсовые дули на руках и ногах, я глянул в ту сторону, откуда только что вырвался. Благо возможность такая имелась, ибо один из приборов наблюдения на месте механика-водителя все же уцелел, пережив тем самым все перипетии выпавшие на долю «302-го». Конечно же, я не надеялся увидеть униженных и пристыженных гравитаторов, которые от огорчения вешаются на уличных столбах. Это был всего лишь взгляд творца, гения, наслаждающегося плодами своей непревзойденной работы. Вот этим-то ленивым и самодовольным взглядом победитель Ветров и заметил одну деталь, одну странность. В так хорошо знакомом мемориале «Три танка» не хватало одного элемента. Того, что слева. И назывался этот элемент не иначе как тяжелый ИС-3М.
– Иосиф Сталин, – я тихо расшифровал название исчезнувшей боевой машины, и оно мне почему-то не понравилось. Сразу потянуло недобрым душком, как будто я разбудил черта. Подумалось, что Проклятые земли это как раз то место, где возможно все, в том числе и встреча с духом кровавого генералиссимуса.
Эх, лучше бы я об этом не думал. Почему? Да потому, что оказался прав. Иосиф Сталин третьей серийной модели, модернизированный, грохоча ржавыми гусеницами, грузно выполз из пролома в бетонном заборе и пошел нам наперерез.
При виде этой сорокашеститонной махины я буквально окаменел. Цирк-зоопарк, как такое может быть? ИСу ведь больше полувека! Двигатель явно не рабочий, это если он там вообще есть. И это я даже не вспоминаю о топливе.
Сбитый с толку мозг начал лихорадочно искать хоть какое-то объяснение происходящему. Может это не тот танк? Может на территории Кантемировки оказался рабочий экземпляр из музея в Кубинке? И вот теперь… Я не стал углубляться в эту версию. Почему? Да потому, что понял какая это чушь, потому, как отчетливо разглядел бортовой номер «100» и эмблему: два перекрещенных дубовых листа. Нет, это именно танк с постамента. Он самым загадочным образом вдруг ожил и решил продемонстрировать свой крутой норов.
Кого именно невзлюбил ИС-3, было понятно и дураку. Тяжелая машина спешила перекрыть Кубинское шоссе, отрезать нас от города. И ей это, кажется, удавалось.
– Что за чертовщина! Откуда он взялся! – заорал Леший, как видно, только теперь прейдя в себя от такой неожиданной встречи.
Я промолчал, плотно сжав зубы. Не время сейчас разговоры разговаривать! До противника оставалось метров восемьдесят, и он уже выползал на проезжую часть.
Конечно же, я не собирался таранить тяжелую гусеничную машину. Это все равно, что лбом в бетонную стену. Что ж, тогда оставался вариант покинуть асфальт и проскочить вдоль шоссе по грунту, по придорожным газонам, благо они тут широкие, хоть парад устраивай. Огонь танк не откроет, вот в чем в чем, а в этом я не сомневался. Боекомплекта внутри точно нет.
Исходя из таких рассуждений, особой опасности ИС не представлял. Правда имелась одна загвоздка, одно странное наблюдение. Резвость, которую проявлял тяжелый и к тому же старый танк, вызывала, мягко говоря, недоумение. На сколько я помнил тяжелые танки времен Второй Мировой особой быстроходностью не отличались. Сороковник, если по шоссе, не больше. Ну, а этот живчик пер под семьдесят, никак не меньше. Так что если ему взбредет в башню нас перехватить, то он чего доброго это и проделает. И помешать этому… На этом месте я задумался. А ведь таки можно помешать!
– Полковник, что за танк? – наконец из ступора вышел и наш башенный стрелок.
– Вражеский, майор! Точно вражеский! – прогорланил я в ответ. – Так что огонь! По каткам! Бей по каткам пока этот гад не развернулся!
Отдавая приказ, я уже полностью владел собой, а стало быть мыслил трезво и логично. Все патроны, которые я в последнее время скармливал своему крупнокалиберному другу, были с пулями БС-41. Делал я это от безвыходности, так сказать. Горячее любимые всеми местными тварями осколочно-зажигательные боеприпасы уже закончились, вот и пришлось мочить зверье бронебойными, да еще и с сердечником из карбида вольфрама. Обычно я сетовал на сие расточительство. Обычно, но только не сейчас. БС-41 прошивает 50 миллиметров брони, так что товарищу Сталину сейчас, как говорится, достанется на орехи.
ИС-3, все еще подставлял нам свой борт, и КПВТ без труда наделал бы в нем дырок. Только вот на кой черт это надо? Внутри танка ведь все равно никого нет, это уж как дважды два. Его гонят на нас проклятые гравитаторы. Цирк-зоопарк, вот же прицепились, гады! И что мы им такого сделали?
Выяснять было некогда. Следовало поскорее раскромсать ходовую у стоящего на нашем пути стального монстра. На брюхе-то ИС-3 за нами врятли поползет. Кишка тонка у вас, граждане гравитаторы, волочь по земле этакую махину!
– Чего ты ждешь, майор! Ого… – начал я, но мой голос тут же потонул в грохоте крупнокалиберного пулемета.
Петрович в который раз подтверждал свой класс отличного стрелка. Пули, выпущенные им, кучно ложились в область передних опорных катков. Я видел яркие вспышки на металле, вслед за которыми взбухали клубы грязно-белого дыма. Так что после десятка попаданий ИС-3 практически затянуло плотной седой пеленой. Однако, несмотря на эту завесу, я все же смог кое-что разглядеть, а именно, что танк разворачивается.
– Черт! – я заскрежетал зубами и погнал «восьмидесятку» через бурую придорожную траву.
Теперь полагаться на мощь КПВТ не приходилось. Чтобы остановить нашего врага Петровичу требовалось перебить хотя бы один из двух траков, а это, на всякий случай, совсем небольшие мишени и попасть в них, тем более стреляя с бешено скачущей по ухабам машины, ох как не просто.
Танк вырвался из-под прикрытия дымовой завесы и, неистово грохоча изржавевшей, забывшей о смазке ходовой, буквально полетел нам навстречу. Я пытался маневрировать, но, увы, безрезультатно. Противник чутко реагировал на все мои уловки, и всякий раз перекрывал путь. Неумолимо сокращая расстояние, он шел на таран.
В конце концов ИС не оставил мне выбора и я вынужден был затормозить. Вывернуть колеса, стоять и ждать. Когда танк подползет совсем близко, я рвану машину в сторону и увернусь от сокрушительного удара. А дальше… А вот дальше мы с ним сыграем в догонялки. Как не крути скорость у меня выше, да к тому же ИСу придется еще и разворачиваться. План нормальный. Не идеальный, но единственно возможный в данной ситуации. Опасался я лишь одного – сюрпризов, которые могут преподнести «веселые» затейники по имени гравитаторы.
Все то время, пока я пытался перехитрить коварного Иосифа Виссарионовича, наш башенный стрелок вел с ним свой собственный, персональный бой. Пули выпущенные из КПВТ не переставая хлестали по броне танка. Но, увы, щелкая по приплюснутой башне и «щучьему носу» тяжелой боевой машины, они рикошетили и с визгом улетали проч. Как я понял, Петрович уже расстрелял одну коробку патронов и, потратив всего десяток секунд на перезарядку, приступил ко второй.
Быстро перезарядил, – отметил я мимоходом. Правда эта мысль надолго в голове не задержалась. Сосредоточившись, стараясь не моргать от заливавшего глаза пота, я глядел на несущегося на нас врага и ждал. Сорок метров… Тридцать… Двадцать… Пора!
Я рванул БТР с места, стараясь резко уйти вправо. Расчет оказался верным. ИС-3 не успевал, проскакивал мимо. Для того, чтобы развернуться он должен был погасить свою адскую скорость. Затем сам поворот и новый разгон. Все это я уже, конечно же, не увижу, потому, как к этому времени оставлю противника далеко позади.
Именно так все и должно было произойти. По-другому просто не могло быть. Законы физики упрямая вещь. Инерция, масса, импульс и все такое прочее… Но вдруг произошло немыслимое, невозможное, невероятное. Танк и не подумал разворачиваться. Подобно резиновому мячику он подпрыгнул, оторвал свои ржавые гусеницы от земли. Прямо на лету ИС переставился, изменил направление движения, причем, практически не потеряв своей сумасшедшей скорости.
Мы разом утратили все свое преимущество. И при таком раскладе… Будь я проклят, при таком раскладе мы уже не успевали ни оторваться, ни даже отвернуть.
В тот самый миг, когда сорокашеститонная гусеничная машина вновь грузно упала на землю, и прогремела длинная пулеметная очередь. Петрович стрелял на предельном угле склонения пулемета. Окажись танк ближе всего на пару метров, и он бы угодил в мертвую зону. Но к счастью этого не произошло, наш стрелок успел нажать на спусковую кнопку раньше.
Рядом с левым траком ИСа взметнулось густое облако пыли и дыма в недрах которого сверкнули три или четыре огненные вспышки. О том, что Петрович поразил цель, стало понятно буквально сразу же. Ведущий каток нашего стального противника развалился, перебитая гусеница тяжелым хлыстом ударила по земле, и танк рвануло в сторону. Поднимая клубы пыли, вырывая клочья бурой мертвой травы, он завертелся на месте.
– Есть! Попал! – восторженно, словно пацан, завопил мотострелок.